Золотой империал - Ерпылев Андрей Юрьевич. Страница 23
– Вы знаете, господин… э-э…
– Александров, – подсказал из-за спины капитана Жорка.
– Вы знаете, господин Александров, это невозможно по целому ряду причин. Во-первых, – вежливый незнакомец указал глазами вниз, на полотенце, – по моральным. И кроме того…
За спиной чуть слышно скрипнула дверь.
Не опуская пистолета, Александров мгновенно обернулся на звук и увидел… огромного черно-серого кота, плавно перетекавшего в прихожую.
В следующий момент на него внезапно обрушилась темнота…
Сознание возвращалось постепенно.
Сначала прорезались звуки. Тиканье часов, скрип рассохшегося пола под чьими-то нетяжелыми шагами, шуршание бумаги… Затем сквозь веки проступил свет. Последней вернулась память.
Как же он купился на такой ерунде? А еще оперативник со стажем! Мокрая курица ты, а не оперативник! Лох ушастый! Что теперь собираешься предпринять?
Так, руки вроде свободны, видимо, посчитали вырубленным всерьез и надолго и поленились связать. Лежу на чем-то мягком – гуманисты, могли бы и на пол бросить. А Жорка-то, Жорка каков! Никогда не прощу предателя, если выпутаюсь!.
– Ваш приятель, Георгий Геннадьевич, вроде бы пришел в себя. Видите, как шевелятся глазные яблоки под веками? – Раздался прямо над головой спокойный, хорошо поставленный голос. – Вероятно, он сейчас как раз обдумывает ответный ход. Вставайте-э, господин полицейский! – Чья-то рука деликатно потрясла Николая за плечо.
Прикидываться дальше не было смысла. Александров открыл глаза и рывком сел на диване.
Перед ним на расшатанном стуле, по-прежнему улыбаясь, сидел одетый в короткую и тесноватую ему Жоркину футболку и куцые тренировочные брюки незнакомец. Рядом стоял цветущий, как майская роза, Жорка.
– Коля! – ответил Конькевич на недоуменный взгляд капитана. – Позволь представить тебе Петра Андреевича Чебрикова…– Конькевич запнулся немного. – Графа… Жандармского ротмистра… Твоего, так сказать, коллегу из параллельного мира.
– Очень приятно, – первым протянул руку Александрову, ошеломленно переводившему взгляд с одного психа на другого, жандарм.
В руке, рукоятью вперед, был зажат александровский «макар»…
10
«Тоже мне март! Колотун, словно в феврале. Только-только днем распустит – ночью прихватывает намертво, да еще снежок под утро…»
Ворча, как старый дед, лейтенант Лукиченко, засунув мерзнущие руки в карманы форменной куртки и подняв воротник, шагал по превратившейся после захода солнца в каток дороге к гаражному кооперативу №7, расположенному на самой окраине города, рядом с автотрассой. Чертов Князь – настоящий он или только прикидывается – назначил встречу у запасных ворот в восемь вечера, и времени оставалось с гулькин нос.
Не совершил ли он глупость, согласившись на союз с этим странным человеком? Мало сказать странным… А что можно было сделать? В лучшем случае подать рапорт об отставке, когда фотки с этой е… Алехиной лягут на стол начальству. Это еще в лучшем случае! А если бы она подала заяву об изнасиловании, подкрепленную справкой, – идти тогда в СИЗО по «веселой» статье? Благодарим покорно! Менты, да еще насильники, там не задерживаются.
Значит, выхода не существовало? Никакого? Ну, был еще один… Последний способ сберечь офицерскую честь… Этот выход тем более отпадает.
А что он так дребезжит, скажите на милость? Пока на его девичью честь никто и не посягал. Только-то и делов: достать хорошему человеку чистый бланк паспорта – разве не благородное дело? Помочь ему «сбросить с хвоста» такого же мутного, как он сам, индивидуума, да еще попутно раскрыв нашумевшее на всю область убийство, – еще лучше. Заработать на этом малую толику, причем не в «деревянных», а чистейшим благородным металлом – кто откажется?
А Александров? А что Александров? Свет на нем клином сошелся, на этом чистоплюе Александрове! Тоже мне ангел, крылышки вот только в дерьмеце… Сухарь высокомерный, все на «вы», все придирается… До сорока лет под ним в «летёхах» шестерить?
Чтобы вписаться в лимит времени, Лукиченко свернул на шедшую через лес тропинку – кратчайший маршрут до седьмого кооператива.
Какой там лес: несколько десятков чахлых березок, промежутки между которыми выглядят более-менее пристойно только зимой, когда снег стыдливо прикрывает рощу, превращенную обитателями Хоревска в настоящую помойку. Летом это чудо родной природы проглядывается насквозь. Но сейчас-то не лето.
Тропинка по вечерней поре (а главное, в свете недавнего события, запугавшего до родимчика весь город) была совершенно пустынна – нечастые по зимним сумеркам посетители гаражей старались теперь сделать все дела еще засветло, чтобы не искушать судьбу лишний раз, – поэтому лейтенант, хотя и не робкого десятка, вздрогнул и схватился за карман, где лежал пистолет, когда из-за какого-то куста внезапно, загораживая ему дорогу, шагнул темный силуэт.
– Кто тут? – Хотя и приглушенный карманом, снятый предохранитель щелкнул слишком громко.
Незнакомец сделал шаг навстречу, подсвечивая себе снизу в лицо фонариком, отчего черты исказились, приобретая нечто демоническое.
– Князь…– оторопел Виталий, считавший, что шеф поджидает его на месте.
– Какая проницательность! – Убедившись, что узнан, Князь погасил фонарик, и теперь в темноте не было видно, улыбается он или говорит с полной серьезностью. – Вы делаете успехи, подпоручик. Я решил сократить ваш путь, милейший Виталий Сергеевич, – предупредил он вопрос лейтенанта. – Вы же после работы, как у вас выражаются, устали…
«Проверял, как бы я не привел с собой кого-нибудь постороннего, типа группы захвата, например…– догадался Лукиченко. – Битый волчара. Такого на мякине не проведешь».
– Ну и что вы мне поведаете новенького, господин полицейский? – В дружелюбном тоне Князя угадывалась искусно скрытая издевка.
– Да ничего особенного…– Виталий обдумывал: сказать или не сказать Князю о том, что бланк паспорта уже добыт?
– А по документам?
«Обойдется! – решил Лукиченко потянуть время, чтобы максимально увеличить гонорар. – Ишь разволновался».
– Да… возможность есть, но стоит это дороже, чем я предполагал вначале…
– Доставайте, за оплатой дело не станет! – перебил его Кавардовский. – Что еще? Удалось выяснить что-нибудь о моем «друге»?
Тут лейтенант готов был блеснуть.
– Не знаю, относится ли это к делу, но мой начальник… Ну, капитан Александров, я вам рассказывал…
– Дальше!
«Потерпишь! – огрызнулся про себя Виталий. – Раскомандовался тут!»
– Ну, в общем, бумажку я одну у него на столе сегодня видел. А на ней переведены две монеты..
– Как это «переведены»? – не понял Князь.
– Ну, карандашом… Подкладываешь монетку под бумагу и карандашом по ней ширик-ширик… Где выпукло – там темнее, где вогнуто – светлее..
– А-а, протирка! Так бы и сказали… Экий вы, господин подпоручик, косноязычный! А небось еще какое-нибудь специальное учебное заведение оканчивали.
– Да уж, не Пажеский корпус! – огрызнулся Лукиченко снова, на этот раз вслух.
– Ладно, ладно, простите покорно… Так что там по монетам?
– Я подробно разглядел, он-то меня сначала не заметил за спиной… Капитан Александров то есть…
– Понятно.
– Так вот одна из этих монет в десять рублей, девяносто четвертого года, и царь на ней – Николай. Это один из тех золотых червонцев, с квартиры Клеща…
– Империалов…– автоматически поправил Князь, задумавшись.
– Чего?
– Империалов. Золотая монета достоинством в десять рублей называется империал, а в пять – полуимпериал. А червонец – это три рубля золотом, но их не выпускают уже лет сто пятьдесят…
– А-а…– протянул лейтенант, думая про себя: «Похоже, таракашки у тебя в голове, Княже! Выпускают… Придумает тоже!» – Спасибо за консультацию.
– На здоровье. И?..
– Да, а вторая, девятьсот восемьдесят девятого года – побольше и царь на ней другой, в другую сторону смотрит, лысый, мордастый… Написано там было больно мелко, не разобрал я толком. По-моему, Александр… Если не какой-нибудь Никандр… Ихтиандр…