Плоды манцинеллы - Сугробов Максим Львович. Страница 8

— Развиты как у тех, кто выше медианы. Я это видела.

— Это не все. По количеству нейронов ты права, а вот по их качеству, — Марта удивленно вскинула бровь, но перебивать не стала. — Они ярче и мощнее, время отклика меньше, а пик потенциала выше. Разница небольшая, но она есть.

— Она может быть в пределах погрешности.

— У всех и сразу? Нет, — выдохнул он. — Тут не в погрешности дело, я уверен. Каждый раз, сравнивая данные полностью здоровых и дефективных «гениев», я видел одно и то же. Можно даже составить статистику, если очень постараться.

— И зачем она? Статистика? Какой в этом смысл? — она слабо пожала плечами. — Я ведь тоже об этом думала, о наших поездках. Тебе не кажется, что это некий закон сохранения? Как закон энергии или масс? Где-то убывает, а где-то добавляется.

— Но итоговая сумма очень далека от медианы… У меня есть идея. Всего лишь предположение, но… Сканер когда-то тоже был эзотерикой, даже для нас, — он сделал паузу, а затем тихо произнес: — Это эволюция. То, что мы видим в этих людях. Будто какой-то не совсем удачный эксперимент, в результате которого часть мозга непоправимо пострадала, а другая часть получила невероятный бонус.

— Звучит интересно.

— А что если, — его глаза яростно блеснули. — Если есть вероятность идеального эксперимента? Только представь себе человека, чей мозг полностью развит так, как эти «бонусные» части дефектных образцов.

— Это уже совсем фантастика, — рассмеялась Марта.

— Причем научная, — Себастьян тепло улыбнулся. — Хотелось бы мне увидеть такого человека, рассмотреть его через призму НСГМ. Очень хотелось бы.

— Понимаю. И мне.

Марта пододвинулась поближе и протянула руки. Бастиан аккуратно приобнял ее и замер.

— Ты слишком много работаешь, Себастьян Майер. Иногда мне даже кажется, что ты робот, — она отстранилась от него и пристально посмотрела в глаза. — Но нет, вроде. Живой человек.

— Таков уж я от природы. Так было всегда. И так будет.

— Да, — печально выдохнула она. — В этом весь ты.

«И так будет», — сказал Себастьян Майер в 2021 году. И так было. До лета 2027-го.

Глава 3. Протеже

— И что будем делать теперь?

Энди уныло помешивал остывший кофе. Работа в Центре ему нравилась, но только не по утрам — утром он ненавидел весь мир. Серые люди и хмурые лица, сонные толпы в метро и на улицах, низкое небо, квадрат которого едва виден в тесных промежутках темных небоскребов, ленивый рокот городской жизни… Все это давило дискомфортом вечной рутины, но Андрас Ланге старался не унывать. Не проявлять слабость хотя бы внешне. И получалось у него почти всегда, кроме первых утренних часов.

— Алан, чтоб тебя! На часах семь тридцать, отложи ты свои бумажки хоть на минуту.

Пожилой мужчина тяжело вздохнул, посмотрел на Энди поверх тонкой оправы древних очков и послушно сложил руки перед собой. Алан Саммерс слыл отшельником, слишком замкнутым даже для сотрудника Центра. При этом он легко реагировал на все выходки Ланге, хоть и познакомились они лишь несколько дней назад. У Андраса не было времени узнать его поближе, но старик ему явно нравился, не смотря на все различия между ними.

— Твою же за ногу, а! — Энди вскочил с широкого подоконника и прошелся по лаборатории. — Ты мне можешь хоть что-нибудь рассказать? Я как чертов агнец — ничего не понимаю. Что за исследование? К чему такая тайна?

— Ты знаешь ровно столько, сколько можно. За всем следит Государство, а им точно не понравится, если я начну разглашать секреты.

— Да и к черту их! — он запрыгнул на огромный металлический стол, расположенный по центру комнаты. — Знаешь, это бесит. Реально бесит, — лицо Алана оставалось непроницаемым. — Да брось!

— Ладно, — Саммерс поднялся со стула и подошел к кофейному аппарату. Машина резво загудела, по лаборатории распространился терпкий запах свежего кофе. — Давай так: ты будешь задавать вопросы, а я буду отвечать на те из них, что покажутся мне… Приемлемыми.

— Ох-е-е-е, — вскинув руки, протянул Энди. — Вот это щедрость! Ладно, папаша, по рукам!

— Только не все сразу. Давай постепенно.

— Ладненько! Вопрос первый: что вообще происходит? — Андрас хлопнул в ладоши и поднял вверх указательный палец. — Уточню: я в Центре совсем недавно, полгода еще не прошло. И вдруг! Бам! Меня переводят на сверхсекретный проект самого Алана Саммерса. С чего бы это?

— У тебя хорошие данные, — пожав плечами, произнес старик.

— Так ты смотрел мой скан? — Алан кивнул. — Все равно не понимаю. Я ничуть не лучше остальных. Даже в универе меня зачислили далеко не в самый сильный поток.

— Я решил, что ты сгодишься.

— Сгожусь? — Энди удивленно повел бровью. — Для, мать его, чего?

— Следующий вопрос.

— Ох-хо-хо, мужик! Ты меня прям дразнишь!

Алан мимолетно улыбнулся и вновь пожал плечами.

— Ладно, едем дальше. Что за хрень с Майером?

Саммерс сделал большой глоток кофе, громко причмокнул губами и произнес:

— Конкретнее.

— Это тот самый Майер? Себастьян Майер? Изобретатель?

— А ты как думаешь?

— Я хрен его знает, Алан. Уже два дня копаюсь в уцелевшей сети, но не могу ничего найти о Майере, кроме километровых статей в научных журналах. Ни фото, ни видео… — Энди покачал головой. — Я думал, он мертв.

— Ты ошибался.

— Ошибался… Он сейчас снова в отключке?

Алан кивнул.

— В кататоническом ступоре.

— Это так твоя бумажка подействовала?

— Кто знает? — хмыкнул Саммерс.

— Думаю, ты.

Взгляд Алана стал жестким лишь на секунду. Уже через мгновение он вновь равнодушно и спокойно смотрел на Андраса, но Энди успел заметить эту перемену. И ему она не понравилась.

— Еще вопросы?

— Уйма, док. Что с ним не так-то? Просто скажи. Как он к нам попал вообще? Он потерял память, да? Почему Майер так важен?

— Он… — Саммерс запнулся, прочистил горло и сделал еще один глоток. — Он пострадал. Себастьян помнит лишь некоторые эпизоды из своей жизни.

— У него был инсульт? — Алан не ответил. — Твою мать…

— Его память, как река с дамбой. И даже не с одной. Мы не представляем, сколько их там.

— Мы? Кто мы? Я здесь видел лишь тебя и пару охранников вот с такой шеей, — Энди поднял руки к вороту и показал широкий круг. — А, еще уборщица была. В Центре народу полно, но тут, в твоей лабе, хоть морг сооружай — ничего не изменится.

— Мы — это я и… Начальство.

— А-а-а-а, — протянул Андрас. — Те ребята, что затыкают тебе рот.

— Не начинай, Энди. Ты мне нравишься, но прекращай уже. Мы, и сейчас я говорю про нас с тобой, все-таки исследователи, а не разнорабочие на стройке. Хоть немного следи за языком.

— Все, все, папаша. Считай, прекратил. Давай остынем и вернемся к моим вопросам. Ты сказал, что Майер ни черта не помнит, но на вашем, — Ланге изобразил кавычки, — «интервью» он вещал вполне бодро.

— Его мозг выходит из ступора в определенные моменты, в конкретных ситуациях. Мы не до конца понимаем, как это работает, но оно дает свои результаты.

— Что за дерь… — Энди поймал суровый взгляд Алана и осекся. — Ладно-ладно, прекратил.

— Хорошо, — Саммерс приветливо улыбнулся. — Я понимаю твою растерянность. Ситуация и правда загадочная.

— Загадочная? Загадочная, док? Серьезно? Если мне не изменяет память… — Андрас неуютно поморщился. — Уж прости за каламбур, я не специально.

— Да ничего. Я же не на месте Майера, как-никак.

— В общем, если мне память не изменяет, то над главным входом в нашу скромную обитель висит здоровая такая металлическая табличка с огромными такими буквами, которые, насколько я видел сегодня утром, гласят: Центр патологий и мозговой диагностики имени…

— Себастьяна Майера. Все верно, ты в здравом уме.

— То есть, в Центре имени Майера изучают Майера. Вот так ирония. Как это вообще произошло? Как он попал сюда? Да, матерь ты людская, ему должно быть лет сто…

— Семьдесят два, — вставил Алан.