Магия Любви и Черная Магия - Давид-Ниэль Александра. Страница 10

— Золотые слова! — с радостью вскричал разбойник. — Я передам их Цзонду.

И он вышел из комнаты.

— Ган-Тэсэ находится очень далеко отсюда, — сказала Дэчема. — Ты уже бывал там?

— Нет, — отвечал Гараб, — но, как говорила мне мать, моя нынешняя жизнь началась именно в этом месте.

— Как так? — с любопытством спросила Дэчема.

Гараб промолчал. Он погрузился в раздумья: в памяти ожила странная история его божественного происхождения, рассказанная ему матерью, и менее романтичные, но более правдоподобные предположения его бывшего хозяина Лагпы. Как бы то ни было, именно у Ган-Тэсэ произошло его зачатие, и внезапно ему пришла в голову новая мысль. Он испытал желание увидеть то место, где неведомые ему обстоятельства предопределили появление на свет младенца, которому предстояло стать богатым владельцем обширного стада и предводителем разбойников. Голова у Гараба шла кругом. До Ган-Тэсэ несколько месяцев пути… Почему бы ему не отправиться туда в паломничество вместе с Дэчемой? Зачем сокращать время, отпущенное им на счастье, если появился хороший предлог продлить его?

— Мне надо выйти, — сказал Гараб подруге, — меня ждут дела. Я скоро вернусь, любимая.

Он сжал Дэчему в своих объятиях и поспешно вышел.

В Тибете не принимаются ни за какое мало-мальски важное дело, не посоветовавшись с предсказателем. Гараб отправился к одному их них, чтобы узнать, следовать ли ему внутреннему голосу, заставившему его внезапно изменить свои планы.

Немного погодя Дэчема тоже вышла из дома, чтобы узнать у прорицателя, какое будущее ожидает ее в краю, куда повезет ее любимый.

Гараб отправился в храм Джово. [28] Он пал ниц перед статуей Повелителя, положил у ее подножия длинный белый шелковый шарф, моля Всевышнего указать ему истинный путь своим светом.

Служители уже наполнили чистой водой чаши, установленные на алтаре. Гараб подошел к одному из них, вручил ему деньги, чтобы тот зажег перед статуей сто восемь маленьких свечей, и рассказал ему, что ищет предсказателя, который совершил бы для него мо, чтобы узнать, правильно ли он выбрал день отъезда. Видя перед собой представительного, хорошо одетого человека, тот посоветовал ему обратиться к ламе, который славится как ясновидящий и живет в монастыре, где совершаются магические обряды гьюд.

Было еще слишком рано, и Гараб сначала закончил свои торговые дела, а затем отправился в монастырь. Щедрые дары быстро открыли ему доступ к ясновидящему.

Мысли разбойника были заняты предстоящим паломничеством к Ган-Тэсэ. Он хотел узнать, будет ли ему сопутствовать удача в этом путешествии или лучше от него отказаться. Гараб не ведал страха при встрече с Далай-ламой, и ему не приходило в голову, что визит к ясновидящему таит в себе опасность. Однако, оказавшись в темной комнате наедине с ламой, который устремил на него пронизывающий взгляд, он почувствовал на себе взоры всех святых чудотворцев, всех грозных богов и покоренных демонов, изображения которых украшали стены покоев. Гараба охватил ужас. Не глупо ли было выдавать себя с головой? Бежать невозможно; предстояло расплачиваться за свою дерзость. Разбойник собрался с духом и задал свой вопрос.

Гараб сказал, что торговые дела, которые привели его в Лхасу, окончены, и он уже собрался вернуться домой, но внезапно почувствовал желание совершить паломничество к святой горе Гаи-Тэсэ. Должен ли он следовать этому желанию, или лучше от него отказаться?

Слушал ли его предсказатель? Гараб ощущал, как взгляд ясновидящего проникает в глубь его души.

Наступила долгая тишина. Гараб изо всех сил старался не закричать от страха. Наконец, лама заговорил:

— Я не буду задавать тебе вопросы и справляться в священных книгах о том, что тебя ждет. Я вижу, как твое прошлое клубится вокруг тебя; оно отягощено причинами, которые сделали тебя игрушкой последующих событий. Именно они, а не твое собственное желание влекут тебя к Ган-Тэсэ. Ступай туда, если ты считаешь, что хочешь этого. Я вижу также, что твоя связь с краем, откуда ты пришел, подобна тонкой нити и того и гляди оборвется. Над тобой сгущаются тучи. Ты приносил страдания другим, теперь будешь страдать сам.

Свидание было окончено, и лама жестом подозвал Гараба к себе.

— Забери свои деньги, — сказал он.

Это было приношение, которое Гараб передал при входе вместе с шелковым шарфом слуге ясновидящего. Согласно обычаю, слуга положил дары на стол напротив дивана, на котором сидел предсказатель.

Отказ принять дары означал проклятие ламы.

Охваченный ужасом Гараб упал перед ним на колени, не в силах вымолвить ни слова.

— Встань, — сказал ясновидящий. — Ты раздашь деньги бедным; я оставлю себе шарф.

Он говорил спокойным тихим голосом. Отказавшись от денег, он все же согласился принять шарф. Дар не был полностью отвергнут, значит, Гараб не был проклят.

Выйдя из монастыря, разбойник раздал деньги нищим, которые встречались ему по дороге. Радость как рукой сняло. Оп не сомневался, что лама разгадал его, но пожалел и избавил от своего проклятия, однако предсказал ему бури и невзгоды. Откуда же ему ждать беды? Гараб не представлял этого. От ужаса при мысли, что его разоблачили, у него слегка помутился разум. Слова оракула то и дело всплывали в его памяти, но он был не в состоянии их истолковать. Его влекло к Ган-Тэсэ. «Связь с краем, где ты жил, того и гляди оборвется», — вспоминал слова ламы разбойник. Гараб не хотел, чтобы это случилось. Может быть, паломничество к святой горе отведет от него угрозу? Может быть, он найдет средство усмирить бурю, которая собиралась над его головой, прежде чем она грянет?.. Гараб пытался убедить себя в том, что так и будет.

Внезапно он почувствовал страшную усталость; среди множества тревожных мыслей одна была четкой: его веселая жизнь удачливого разбойника подошла к концу.

Оп собирался отправиться к святой горе Ган-Тэсэ, следуя побуждению, которое принял за собственное желание. Если даже паломничество лишь отсрочит надвигающуюся грозу, если оно будет только передышкой, он сможет благодаря ему подольше сохранить для себя Дэчему, и лишь это имело для него значение.

Дэчема, решив узнать, что сулит ей будущее, обратилась к хозяйке постоялого двора с просьбой указать ей предсказателя. Хозяйка направила ее к мопа, к услугам которого часто прибегали миряне среднего достатка Лхасы.

Молодая женщина преподнесла ясновидящему шарф и немного денег; он велел ей хранить молчание и, сформулировав про себя вопрос, который она хотела задать, сконцентрировать все внимание на своей мысли, не отвлекаясь ни на что другое.

Предсказатель сидел напротив нее на диване, их разделял только узкий стол. Дэчема подчинилась полученному указанию.

«Что станет с моей прекрасной любовью? — думала она. — Чего я должна ждать от будущего?»

Прошло некоторое время; предсказатель пробормотал несколько фраз и достал три маленьких кубика из мешочка, подвешенного к толстой книге, почерневшей от долгого употребления. Повертев кубики в руке, он бросил их на стол, снова что-то сказал и затем отыскал в книге номер, соответствовавший выпавшему числу.

Под этим номером значились слова: «сердитый смех», «пропасть». Прорицатель медленно, со значением прочел это вслух и, ничего не добавив, отослал просительницу.

Ошеломленная Дэчема не помнила, как очутилась на улице. Приведя в порядок свои мысли, она попыталась понять скрытый смысл маловразумительного предсказания, но тщетно; однако было ясно, что эти слова таят в себе угрозу.

Чей гнев должен был на нее обрушиться и что за пропасть ее подстерегала?

Подобно Гарабу, Дэчема направилась в храм Джово, и по дороге ее внезапно осенило, она поняла значение странных слов.

Ответ предсказателя говорил о том, что их с Гарабом любовь подошла к концу и вслед за этим она попадет в ад. Да-да, именно в ад. «Сердитый смех» — это смех злобных демонов, которые будут радоваться ее появлению. «Пропасть» — это бездна низших миров, куда она упадет, где она будет жить в муках много тысяч лет, прежде чем умрет и возродится [29] в лучшем мире.