Путь мистика - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо". Страница 92

Примечательно распятие Мансура. Оно было гораздо более варварским, чем распятие Иисуса, потому что ему постепенно отрубили все конечности. Ему отрубили ноги, потом руки, потом выкололи глаза. Его мучили, как никогда не мучили никакого человека, и все же он улыбался.

Кто-то из толпы спросил его:

- Мансур, почему ты улыбаешься?

- Я улыбаюсь, потому что эти люди убивают человека, который пытается дать им больше жизни, больше света. Эти люди странные - они убивают своего друга. А еще я улыбаюсь тому, что они не знают, что, разрушив мое тело, они не могут разрушить меня. Они убивают кого-то другого! Поэтому Мансур смеется.

И пока все это продолжалось - люди бросали камни, тухлые яйца, просто чтобы унизить Мансура - его собственный мастер, Джунаид, был среди толпы. И просто чтобы никто не заметил, что он отличается от толпы, он тоже что-то бросил - цветок.

Он знал Мансура: Мансур был его учеником, и он знал, что Мансур прав. Джунаид говорил ему:

- Ты прав, но не говори этого. Не объявляй: «Я - предельная истина. Нет никакого другого бога; каждый носит бога у себя внутри». Не говори этого! Я это знаю, но я сохранил молчание, потому что мой мастер сказал: «Держи рот на замке; иначе тебя просто убьют. Какой в этом смысл?»

Мансур сказал:

- Я пытался ничего не говорить, но что я могу сделать? Люди задают вопросы, и я забываю, и реальность выходит наружу.

И Джунаид был опечален. Когда он бросал эту прекрасную розу, это служило двум целям. Во-первых, массы подумали бы, что он тоже бросает камни или тухлые яйца. В такой толпе кто может разглядеть, кто что бросает? Во-вторых, Мансур сможет понять, что розу, ударившую его по лицу, не мог бросить никто, кроме его мастера. Поймет только он.

Но в это мгновение улыбка Мансура исчезла, и появились слезы. Снова кто-то спросил:

- Только что ты улыбался, а теперь плачешь. Что случилось?

- Что-то случилось, - сказал он. - Люди, которые бросали камни, тухлые яйца, помидоры, бананы и всевозможные вещи - это было ничего. Они ничего не понимают. Но кто-то бросил цветок. Я знаю, кто это сделал. Его цветок для меня больнее чего угодно другого, потому что, хотя он знает истину, он недостаточно храбр, чтобы ее объявить. Эти слезы - о его не храбром, постыдном поведении.

И эти люди немного подняли уровень человеческого сознания - но вся заслуга в этом принадлежит им. Человек не может вести себя так сейчас, сегодня. Вы не можете сделать со мной то же самое, что сделали с Аль-Хилладж Мансуром всего тысячу лет назад. Даже те, кто против меня на людях, не против меня; они против меня, потому что против меня массы.

Теперь снова возникает тот же вопрос: они хотят, чтобы я остался здесь, но проблема в том, кто подпишет бумаги? Президент согласен, чтобы я остался здесь, но не хочет принять ответственность и подписать бумаги. Министр иностранных дел боится, министр внутренних дел боится. Он хочет... это абсолютно правильно, нет никаких проблем: я должен здесь остаться. Но как я могу остаться? Никто не готов принять ответственность. У каждого свои страхи. Если завтра что-то случится, поймают этого человека; тогда вся его политическая карьера будет кончена.

Соединенные Штаты оказывают министру иностранных дел поддержку в том, чтобы его избрали генеральным секретарем ООН. И вот он хочет, чтобы я здесь остался, но не может расписаться, потому что если он распишется, его карьера будет окончена. Тогда он не сможет стать генеральным секретарем ООН.

Эти люди изменились. По крайней мере, что касается их, они готовы принять меня здесь; просто они не хотят целиком принимать ответственность на себя. На это храбрости у них не хватает. Но это тоже шаг вперед. Может быть, кто-нибудь и наберется храбрости рискнуть своими амбициями или политикой. Это действительно рискованно, потому что как только кто-то подпишет эти бумаги, вся сила американского, испанского и немецкого правительства будет приведена в действие, чтобы сбросить этого человека. Этот человек не должен оставаться в министерстве, потому что он не послушался всех этих правительств и пошел против них.

И люди, которые сейчас поддакивают, в такой ситуации скажут:

- Мы тебя предупреждали. Ты не послушался.

Произошли некоторые сдвиги, но не очень большие. И заслуга этого не принадлежит самим массам. Они не совершили никакого прогресса, никакой эволюции. Это только подобное воздействие немногочисленных уникальных индивидуальностей, которые жили как пламя и оставили след в человеческом сознании. Но человеческое сознание так безгранично - океаническое поле, которому тысячи лет требуются на то, чтобы сдвинуться в каком-либо направлении.

Именно поэтому я пытаюсь не работать с большим количеством людей, но сконцентрироваться на небольшой группе с такой интенсивностью, чтобы все они стали просветленными в этой жизни. Может быть, группа из двухсот людей, ставших просветленными в одно и то же время, сможет дать великий толчок человеческой эволюции. Мы можем просто попытаться. И попытаться так радостно, так волнительно.

Я не думаю, что Аль-Хилладж Мансур испытывал гнев. Он мог понять, все эти люди делают именно то, что только и можно от них ожидать. Я не испытываю гнева на все то, что предпринимается против меня; ничего другого нельзя было и ожидать. Но именно так происходит эволюция: очень постепенно. Существование ни в чем не торопится. Доступна вечность.

Мы думаем в терминах времени; у существования нет временного предела. И мы немного тревожимся, почему эволюции не происходит, именно потому, что наша временная шкала очень мала. Видя вечность существования... наше время нельзя приравнять даже к секундам.

Поэтому беспокоиться не о чем. Перемены происходят, и может быть, предстоящие времена будут очень, очень опасны. Может быть, человеку придется измениться вопреки самому себе. Ядерная война несет великую надежду - не в том смысле, что она должна случиться, но в том, что она создает ситуацию, в которой человеку придется измениться. Иначе эта война случится. Может быть, этому большому человечеству необходима такая опасная ситуация, просто чтобы измениться; иначе оно не может измениться. Эта ситуация приближается, и нам повезло, что мы прибыли в это место в правильное время.