Ливень без туч - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо". Страница 57

Сахаджо говорит: помни Бога

тайно, в глубине сердца.

Сахаджо говорит: "Помни Божественное таким образом: переживай его в сердце. И не нужно никому говорить, потому что желание рассказать другим возникает из комплекса неполноценности. Желание показать другим, что ты религиозен - ты ходишь в храм, мечеть, гурудвару, никогда по воскресеньям не пропускаешь церковь, - это желание, чтобы мир знал, - мирское.

Совершенно не нужно выставлять напоказ опыт Бога. И, в любом случае, как ты покажешь его слепым? Те, кто гонится за сексом, как они смогут увидеть твою Божественность? Если ты покажешь ее им, они скажут: "Оставь себе, нам это не нужно. Какая от этого польза? Зачем ты принес нам этот камень? Философский камень - это только история, в реальности его не существует. Отойди, мы идем за золотом!" Никому не демонстрируй его. Он не имеет ничего общего с демонстрацией, его нужно пережить внутри.

Божественность - это не шоу-бизнес, не мир. Если у тебя есть деньги и ты не показываешь их, какой тогда смысл их иметь? Если у тебя есть бриллианты и драгоценности и ты прячешь их, - каково их назначение? Их нужно выставить напоказ. Ты должен по каждому поводу надевать их - на свадьбе, в храмах, в клубах, в тех или иных местах, где ты можешь показать их другим. Иначе в чем их цель? Если ты прячешь бриллианты и никто не знает, - какая тогда разница, камни ли это с морского берега или действительно бриллианты?

Я слышал, что один старик прятал в сундуке пять слитков золота. Его сын был немного хулиганом и любил наслаждаться жизнью. Постепенно он вынес все пять слитков. Он потратил деньги и насладился ими, а вместо золотых слитков положил железные того же веса. Старик плохо видел, а в подвале, где стоял сундук, было темно. Он открывал его и ощупывал слитки. Слитки были на месте, и все было в порядке, и он радостно закрывал сундук.

Проблема возникла перед его смертью. Прежде чем умереть, он открыл глаза и сказал:

- Принесите мне мои золотые слитки. Я хочу знать, что с ними все в порядке.

И слитки принесли. Когда его жена принесла слитки, она удивилась, потому что слитки были из железа. Она поняла, что, наверное, это какая-то проделка сына. Когда умирающий увидел железные слитки, на мгновение он был потрясен. На мгновение он почувствовал, что его ограбили. Но смерть приближалась - какая теперь разница, золотые слитки или железные? Он рассмеялся над всем этим, потому что всю жизнь думал, что слитки были золотыми, а они оказались железными.

Если ты прячешь в доме богатство, какое оно имеет значение? Богатство нужно показывать. Вся радость в том, чтобы оно было заметно. Именно поэтому люди показывают даже больше, чем у них на самом деле есть. Они не показывают его налоговым инспекторам, но показывают всем остальным. Они показывают даже то, чего у них нет. Они ставят на стол телефоны, которые не подключены.

Я слышал, что у Муллы Насреддина был такой телефон. Он устроил офис, и офис выглядел неполным без телефона. Пришел человек, и просто чтобы произвести на него впечатление, он попросил его подождать, поднял трубку и некоторое время поговорил - телефон был не подключен. Но он немного поговорил, притворился, что слышит какой-то ответ, сказал еще несколько слов и спросил:

- А теперь скажи мне, зачем ты пришел?

- Я пришел из телефонной компании подключить вам телефон.

Мулла не знал, что этот человек был из телефонной компании!

Радость богатства в том, чтобы его показывать. И человек показывает даже то, чего у него нет. Люди одалживают вещи у других и показывают, словно свои собственные. Мир - это только выставка. Божественность - это не выставка, ты должен взлелеять ее внутри себя.

Сахаджо говорит: помни Бога тайно, в глубине сердца. Она просит помнить Божественное в сердце. Твои губы не шелохнутся - даже губы не должны знать, что ты говоришь в сердце. Никто не узнает - никто и не должен знать. Даже если кто-то попытается узнать, он не должен заметить, что скрыто у тебя в сердце. Скрой это, потому что чем больше ты скрываешь, тем это глубже. Покажи это, и чем больше ты показываешь, тем более это будет периферийным. Все показное периферийно, а центр должен оставаться скрытым. То, что трансцендентально, должно сохраняться в святая святых. Продолжай прятать это глубже и глубже... глубже. Какое бы ты ни нашел потайное место, скрой это там. Придет день, когда имя Бога окажется в твоем глубочайшем ядре; просто вспоминание, но никаких слов. Дело не в том, что внутри ты будешь повторять Рама-Рама. Если ты будешь повторять Рама-Рама, об этом узнают губы. Даже если ты повторяешь молча, постепенно ты найдешь, что губы шевелятся изнутри. Движение продолжается. Узнает язык, узнает горло.

Сахаджо говорит, что вспоминание Божественного не в повторении слов; это переживание сердца. Сахаджо говорит: помни Бога тайно, в глубине сердца. Твои губы не шелохнутся, никто не узнает. Никто не должен узнать, потому что ум, эго, очень коварен. Если эго начнет наслаждаться тем, что другие знают, оно начнет молиться громче. Когда кто-то проходит мимо, ты станешь молиться громче; если никого нет, чтобы тебя увидеть, ты будешь молиться тихо. Если нет никого, чтобы тебя услышать, ты отложишь священную книгу в сторону и начнешь думать о лавке. Тогда снова кто-то придет, и ты возьмешь священную книгу и опять начнешь ее читать. Ум очень обманчив. Осознавай обман ума. Поэтому предельная садхана, предельное духовное усилие в жизни внутреннее, тайное.

Даже если ты постишься и совершаешь религиозные ритуалы, ты делаешь это потому, что за этим последует большая процессия. Люди постятся даже десять дней только в надежде, что потом их понесут на руках - нужно только помучиться несколько дней. Постящиеся люди даже попадают в свадебные процессии с оркестром и толпами людей; этого человека несут на руках, чтобы его почтить.

Ты отравил сам смысл поста. В умах людей даже пост превратился в представление. Должен ли этот пост что-то сказать миру? И если ты что-то говоришь миру, тогда помни: нет необходимости ничего говорить Богу. Все кончено. Тебе уже заплатили. Что бы ты ни хотел приобрести благодаря своему посту, ты это уже получил: тебя пронесли на руках по рыночной площади, играл оркестр, про тебя напечатали в газетах, и теперь все кончено. Люди тебя восхваляют, ты великий святой. Тебе заплатили. Ты получил то, чего на самом деле хотел добиться этим постом. Теперь не поднимай больше этот вопрос, не пытайся получить больше ничего.

Не проси ничего у мира, лишь тогда ты сможешь познать Божественное. Не принимай никакой награды здесь, лишь тогда ты сможешь получить награду там.

Сахаджо говорит: помни Бога

тайно, в глубине сердца.

Твои губы не шелохнутся,

никто не узнает.

Сахаджо говорит: помни Бога так,

чтобы об этом знали лишь ты и Бог...

Кроме Бога, никто не должен знать. Если он услышал, дело закрыто. И он не так глух, чтобы тебе пришлось кричать ему с крыши мечети. Кабир говорит: "Разве Бог глухой? Почему ты кричишь так громко? Он услышит". Он слышит не то, что ты говоришь, но кто ты такой. Он слышит не слова, которые ты повторяешь. Он слышит не поверхностные слова, но то, что скрыто у тебя в сердце.

Сахаджо говорит: помни Бога так,

чтобы об этом знали лишь ты и Бог,

но мир не узнал.

Мир не должен знать об этом. Если знает только Бог, этого достаточно. Ты помнишь это в обычной жизни: любовники встречаются в уединении, не на рыночной площади. Если любовники встречаются на рыночной площади, они забывают о ней, есть только они. Именно поэтому любовники встречаются в таком месте, которое становится для них молчаливым. Любовники хотят встречаться в тихих местах, потому что для любви нужно уединение. Нужно ли что-нибудь показывать миру? Разве это представление, в котором ты становишься на одно колено и повторяешь диалоги Маджну? В представлении это уместно, потому что актер показывает, что ищет свою возлюбленную в лесу - как в пьесе о жизни Рамы - и спрашивает деревья: "Где моя Сита?", и в то же время смотрит, пришел ли фотограф, сообщили ли журналистам. И он кричит: "Где моя Сита?" Это хорошо в представлении.