Сверхъестественное. Боги и демоны эволюции - Хэнкок Грэм. Страница 24

Драконовы горы. Люди, превращающиеся в антилоп

Если говорить о Южно-Африканском регионе в целом, то из всех антропоморфных образов наиболее распространенным является тот, где человек представлен в процессе превращения в антилопу-канну — наиболее крупную из всех антилоп. Очень много подобных изображений встречается, в частности, в Драконовых горах. На одном из них, расположенном на территории заповедники Камберг, нашему вниманию предстает антилопа-канна с судорожно скрещенными задними ногами — как если бы она была в предсмертной агонии. А позади нее изображена фигура высокого мужчины, ноги которого скрещены точно таким же образом. Вместо человеческой головы и ступней художник пририсовал ему голову и копыта антилопы-канны [113].

Справа от него изображена фигура танцора, тоже в процессе преображения, а далее — еще два териантропа. У одного из них — тело человека и голова какого-то животного с заостренными ушами. Другой также представлен с телом человека, однако с рогами и копытами антилопы-канны [114].

Териантропы сан

Другими излюбленными образами художников сан были люди-слоны [115], люди-шакалы [116], весьма эффектные люди-птицы [117], лучник с головой и хвостом бабуина, но с руками и ногами человека [118], "перевернутые" териантропы с головами животных, выросших на месте человеческих ягодиц [119], ну и, конечно же, хорошо знакомые нам люди-львы [120].

Человек, превращающийся во льва

Разумеется, можно было бы еще многое сказать об удивительном разнообразии антропоморфных изображений, представленных в искусстве сан. Но для нас вполне достаточным будет наметить лишь общие контуры проблемы.

Итак, как мы уже успели уяснить, на протяжении по меньшей мере 27 тысяч лет в наскальной живописи Южной Африки регулярно повторялся образ человеческого существа, превращающегося в животное. И тот же самый образ постоянно встречается в доисторическом искусстве Европейского региона — с момента возникновения первых наскальных росписей.

Появление подобных изображений — загадка сама по себе. И уж тем более странным кажется то, что возникли они одновременно в столь отдаленных друг от друга уголках земного шара.

Доктор Пол Тейкон, старший научный сотрудник Австралийского музея в Сиднее, и доктор Кристофер Чиппендейл из Музея археологии и антропологии Кембриджского университета не так давно попытались детально изучить произведения доисторического искусства Австралии, Франции, Южной Африки и Испании. Таким образом они хотели выявить общие тенденции, присущие искусству столь разных регионов. Однако в итоге им удалось обнаружить лишь одну общую тему:

Изучив произведения искусства, относящиеся к эпохе зарождения человеческой культуры, мы выявили только один общий сюжет, представленный фигурами териантропов — некоего гибрида людей и животных… Иными словами, образы оборотней и вампиров стары, как само искусство. Сверхъестественные существа, принадлежащие одновременно миру людей и миру животных, были одним из излюбленных сюжетов доисторических художников [121].

Французский историк Жан Клотт также согласен с тем, что "вера в териантропов" не только нашла свое отражение в доисторической живописи, но и присутствовала в искусстве "всех человеческих культур во все без исключения эпохи" [122]. Соответственно, подобные верования должны представлять "часть универсальных идей человеческого сознания" [123].

На первый взгляд, это кажется красноречивым объяснением удивительной долговечности и вездесущности антропоморфных образов. На самом деле подобное толкование влечет за собой новые вопросы. Если вера в териантропов является одним из универсальных представлений, свойственных человеческому сознанию, логичным будет спросить, что именно делает ее столь универсальной? Ведь если допустить, что наше сознание и в самом деле является продуктом дарвиновской эволюции, то неизбежно напрашивается вывод, что любая форма поведения, продержавшаяся в человеческой культуре многие тысячелетия, должна была зарекомендовать себя как безусловно полезная для всего вида. И потому нам необходимо выяснить, какую же столь явную пользу могла принести нашим предкам вера в несуществующие гибриды людей и животных, что они даже избрали их объектом своих первых художественных опытов — в пещерах Шове, Фумане, Холенштайн-Штадель и "Аполлон-11", а потом регулярно воспроизводили на протяжении целых тысячелетий.

Ни одна теория, претендующая на то, что ей удалось постичь суть пещерного искусства, не может считаться успешной до тех пор, пока ей не удастся дать ясный и убедительный ответ на этот важный вопрос.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ЗАГАДКИ ПЕЩЕР

Летом 1991 года водолаз из Марселя Анри Коске, изучавший подводные пещеры на юго-западном побережье Франции, открыл настоящую страну чудес. На глубине около 40 метров он заплыл в туннель, растянувшийся на целых 150 метров. Следуя этим мрачным коридором, понемногу поднимающимся вверх, водолаз оказался в конце концов внутри огромной пещеры, названной впоследствии его именем. В конце ледникового периода уровень моря значительно повысился, и воды его затопили вход в пещеру.

Так что Анри Коске оказался первым за 18 тысяч лет человеком, побывавшим внутри этого загадочного грота [124]. Однако в период между 27 и 18 тысячами лет назад древние художники активно украшали стены пещеры [125]. Благодаря ее особой топографии (когда главные галереи находятся на гораздо более высоком уровне, чем вход), подавляющее большинство рисунков и гравюр эпохи верхнего палеолита не только не оказались под водой, но и дошли до нас в своем первозданном виде.

В пещере Коске так много самых невероятных и захватывающих образов, что историки поначалу просто не обратили внимания на то изображение, которое на первый взгляд можно отнести к числу наименее зрелищных. Это даже не рисунок, а гравюра 28 сантиметров длиной, скрытая от посторонних глаз выступом потолка. Во время предварительного изучения, проведенного археологами в 1992 году, этот образ идентифицировали как погружающегося в море тюленя, пронзенного охотничьими гарпунами [126]. И поскольку в галереях Коске находится немало изображений морских животных, включая как минимум еще восемь тюленей, данную интерпретацию сочли более чем естественной [127].

И лишь гораздо позже археологи, работавшие в пещере, начали сомневаться в правильности подобного истолкования:

Фигура существа в целом носит прямоугольные очертания, с отчетливым изгибом в районе спины. Этот самый изгиб формирует крестец животного… Нас заинтересовали странные очертания задней части туловища. Если бы это был тюлень, то вместо изогнутой линии художник должен был бы представить суживающиеся очертания тела. Внимательно изучая слайды и сильно увеличенные черно-белые фотографии, мы обнаружили еще одну интересную вещь. Оказывается, то, что мы раньше принимали за передний плавник животного, на самом деле было сильно вытянутой человеческой рукой, завершавшейся кистью с отчетливо прочерченными пальцами… Вывод напрашивался сам собой: перед нами было не очередное ластоногое [вид морских млекопитающих, к которому принадлежат и тюлени], но человек [128].