Каббалистическая астрология. Часть 1: Тонкие тела - Подводный Авессалом. Страница 49
Не нужно думать, что проблема гитлеровских и сталинских лагерей умерла вместе с режимами, их породившими, или что потерянным является лишь военное поколение, а следующее благополучно забывает об ужасах войны и расцветает как ни в чем ни бывало.
Каждый умерший должен быть оплакан, иначе его душа в следующий раз воплотится с гораздо более тяжелой кармой. Единственным исключением из этого правила являются люди, полностью осуществившие свою миссию — таким после смерти можно только похлопать в ладоши. Если же миссия выполнена не полностью, а тем более грубо оборвана, как чаще всего бывает в случае насильственной смерти, то душа человека долго не может отправиться в "лучший мир", а блуждает в ауре Земли, пока ее невыполненная миссия не ляжет на кого-нибудь из живущих. При этом у души сохраняется некоторое количество атманической и буддхиальной энергии, которую она также должна отдать в мир, но это не так просто, и в помощь ей созданы ритуалы похорон и траура.
Одиночное убийство или другое злодеяние, резко обрывающее исполнение миссии человека, ложится тяжелой кармой на убийцу и его род — фактически они бывают вынуждены исполнять миссию убитого, будучи к ней неподготовлены; поэтому миссия выполняется ими в ее резко сниженном варианте, включающем разнообразные страдания. Геноцид же ведет к тяжелым последствиям не только для народа, его осуществляющего — тяжкая карма ложится на весь мир, пока души всех невинно убиенных не поймут, каков смысл их страданий и безвременной смерти и не будут должным образом оплаканы.
Современный "научный" менталитет не дает такого рода объяснений — в первую очередь потому, что они требуют знания законов атманического плана и видения индивидуальных и групповых миссий в его пределах, и ничем меньшим здесь не обойдешься. А пока этого знания у человечества нет, единственный способ помочь душам с оборванной миссией заключается в почтительном изучении их судеб и индивидуальном покаянии живых перед всеми безвременно погибшими: жертвами бессмысленных войн, кровавых тираний и, не в последнюю очередь, техногенной цивилизации. Тогда нерастраченная энергия и наработанная карма опускается вниз, на Землю, наиболее естественным и гармоничным образом. Если же отгородиться от мучительной жизни и незавершенных дел отцов и дедов стеной ментального забвения, то не только отягощается их посмертная судьба, но и новые поколения получают от старых карму в совершенно непонятном и чрезвычайно неудобном для себя виде.
Хорошо известно: человек страдает не столько от тяжести и нагрузки, сколько от неправильного их распределения. Думая о своих прошлых индивидуальных и групповых грехах и страданиях, люди могут гораздо более гармонично распределить возникшую тогда карму, и именно это, а не "ментальные выводы" или организационные "мероприятия" вроде более или менее удачной конституции будет гарантией того, что жуткое прошлое не вернется ни в идентичном, ни в чуть замаскированном виде.
"Пепел Клааса стучит в мое сердце", — говорил Тиль Уленшпигель, и в сердце каждого человека так или иначе стучится мировая трагедия минувших веков; но пока люди не научатся слышать этот голос и разговаривать с ним, шансов на исправление земной кармы нет.
Культура каждого тела начинается с того, что человек отделяет его от остальных и дает вначале право на существование, а затем — на свойственные ему медитации, не регулируя их слишком жестко. Но если ментальному телу общественность, возлагая на него чересчур большие надежды, разрешает слишком многое, то с астральным дело обстоит как раз наоборот.
Чему любящие родители учат — словом и делом — подрастающего малыша, желая ему исключительно добра и блестящей социальной адаптации?
"Выражать свои искренние чувства неприлично и небезопасно; в любом случае тебя не поймут правильно. Эмоции существуют трех видов: а) отрицательные, б) грязные, и в) иллюзорные, и все положительные относятся к третьей категории. Учись сдерживать свои чувства, их маскировать и выражать лишь в исключительных случаях и только под полным контролем разума. Не верь также чужим эмоциям, а с эмоциональными людьми будь поосторожнее и держись подальше — никогда не знаешь, как ими управлять и чего ждать в следующий момент".
Итак, эмоции это нечто вроде рудиментарного хвостика, показывающего происхождение человека из животного мира — что-то одновременно смешное, постыдное и культурному человеку совершенно не нужное. Социум может восхититься проявлениями любого тонкого тела, кроме астрального. Высокими бывают идеалы и ценности, благородными поступки, гениальными мысли, необыкновенным здоровье и физическая красота, но эмоции..? Высоким может быть чувство любви к Родине — у солдата непосредственно перед тем, как ринуться в смертельную штыковую атаку или закрыть грудью вражеский пулемет. Еще бывают высокие чувства у поэтов, например:
Или:
Но обычный человек на подобные эмоции не способен, и слава Богу, что так. Нежные чувства к родному краю, скажем, извилистой Москве-реке, робко льнущей к величественному зданию Московского Государственного Университета имени М. В. Ломоносова, или романтическая привязанность к собственной жене, надежно опосредованная сексуальными с ней отношениями — это пожалуйста, это допустимо, если рассматривается как нечто вспомогательное, вроде смазки или прослойки, подобно интеллигенции в классовом государстве рабочих и крестьян. Однако человек, не сдержанный эмоционально, живущий страстями и ориентированный на собственные чувства, выпадает из среднесоциальных слоев, где на обеденном столе обязательна скатерть или клеенка в цветочек, и переводится общественным подсознанием в нижнесоциальные слои, где незнакомым людям говорят "ты", а скатерть замещается газетой или ничем. Там можно в гневе орать на мужа и детей, бить посуду, а в юности время от времени валяться в истерике или развлекаться с чужими мужьями минетом на лестничной клетке — все это в порядке вещей, поскольку составляет неотъемлемую часть жизни и даже в известной мере служит ее украшением.
При такой постановке вопроса проблема воспитания культуры чувств решается в следующем ключе: чем больше культуры, тем меньше чувств, во всяком случае, отчетливо проявленных. В результате эмоции среднего уровня, которые человек считает для себя недостойными, вытесняются в подсознание, скапливаются там и начинают бродить, становясь все более грубыми, пока не прорываются наружу в поражающем и ужасающем самого человека, и его окружающих виде.
Представления об эмоциональной жизни в современной культуре, во-первых, чрезвычайно примитивны, а во-вторых, в большой мере извращены. Автор, ни в коем случае не считая себя специалистом по астральному телу и его проблемам, все же ощущает необходимость высказать по этому поводу некоторые свои соображения.
Жизнь астрального тела воспринимается человеком как последовательность постоянно происходящих переживаний, которые чаще всего не имеют ни отчетливой положительной, ни отрицательной окраски. Поток переживаний подобен потоку событий — те и другие постоянно случаются, привлекая к себе большее или меньшее внимание человека и иногда требуя от него определенной реакции, но никак не оценки в терминах хорошо-плохо, приятно-неприятно и т. п. Человеку обычно кажется, что событие это нечто внешнее, а эмоция — внутреннее, и второе есть реакция на первое. Однако общий принцип двойственности внешнего и внутреннего мира, или внешнего мира и организма человека, заставляет ввести каузальное тело и астральный план, в котором находятся разнообразные сущности (обычно их видят или представляют зооморфными); последние, попадая в астральное тело, вызывают в нем определенные реакции, которые человек переживает как эмоции. Возможны, впрочем, и эмоции, связанные с внутренней жизнью астрального тела, то есть эмоциональными медитациями; однако и тогда происходит двусторонний обмен тела с астральным планом, просто он менее очевиден для человека.