Последний кольценосец - Еськов Кирилл Юрьевич. Страница 3

А в самом деле – кому?

ГЛАВА 3

Средиземье, аридный пояс.

Естественно-историческая справка

В истории любого Мира, и Средиземья в том числе, имеет место регулярное чередование двух типов климатических эпох – плювиальных и аридных: разрастания и сокращения ледяных шапок на полюсах и пояса пустынь подчинены единому ритму, представляющему собой нечто вроде пульса планеты. Эти природные циклы скрыты от глаз летописцев и скальдов причудливым калейдоскопом народов и культур, хотя именно они в значительной степени и порождают этот самый калейдоскоп. Смена климатического режима может сыграть в судьбе страны или даже целой цивилизации роль куда большую, чем деяния великих реформаторов или опустошительное вражеское нашествие. Так вот, в Средиземье вместе с Третьей исторической Эпохой шла к своему завершению и еще одна эпоха – плювиальная. Пути переносящих влагу циклонов все больше отклонялись к полюсам планеты, и в пассатных кольцах, охватывающих тридцатые широты обоих полушарий, уже вовсю шел процесс опустынивания. Еще недавно Мордорскую равнину покрывала саванна, а на склонах Ородруина росли настоящие леса из кипариса и можжевельника; теперь же пустыня неумолимо, акр за акром, доедала остатки сухих степей, жмущихся к подножию горных хребтов. Снеговая линия в Пепельных горах неуклонно отступала кверху, и ручьи, питающие Горгоратский оазис, все более походили на угасающего от непонятной болезни ребенка. Будь тамошняя цивилизация чуть попримитивнее, а страна победнее, все так и катилось бы своим чередом; процесс растянулся бы на века, а за такое время всегда что-нибудь да образуется. Но у Мордора сил было немерено, так что здесь решили «не ждать милостей от природы» и наладить обширную систему поливного земледелия с использованием воды из притоков озера Нурнон.

Здесь необходимо сделать одно пояснение. Орошаемое земледелие в пустынной зоне весьма продуктивно, однако требует предельной аккуратности. Дело тут в большом количестве соли, растворенной в здешних грунтовых водах: главная проблема состоит в том, чтобы, упаси Бог, не извлечь их на поверхность – это приводит к засолению продуктивного слоя почвы. Именно это и произойдет, если вы в процессе орошения выльете на поле слишком много влаги и заполните почвенные капилляры на такую глубину, что грунтовые воды окажутся напрямую соединены с поверхностью. Капиллярные силы плюс поверхностное испарение тут же начнут выкачивать эту воду из глубины почвы (точно так же, как поднимается горючая жидкость по зажженному фитилю светильника), и процесс этот неостановим; вы и глазом моргнуть не успеете, как на месте поля у вас возникнет безжизненный солончак. Главная же печаль в том, что, единожды промахнувшись, вы уже никакими силами не сумеете упрятать эту соль обратно в глубину.

Есть два способа избежать этих неприятностей. Во-первых, можно поливать очень понемножку – так, чтобы капиллярная влага с поверхности не соприкоснулась с зеркалом грунтовых вод. Во-вторых, возможен так называемый промывной режим: надо периодически создавать на полях избыток проточной воды, которая просто смывала бы постоянно просачивающуюся из глубины почвы соль и уносила ее прочь – в море или иной конечный водоем стока. Но тут есть одна тонкость: промывной режим можно обеспечить лишь в долинах крупных рек, имеющих ярко выраженный паводок – он-то и вычищает накопившуюся за год соль. Именно таковы природные условия, например, в Кханде – откуда и скопировали систему орошения неопытные мордорские инженеры, искренне полагавшие, будто качество мелиорации определяется числом кубических саженей вынутого грунта.

В замкнутой же котловине Мордора промывной режим создать нельзя принципиально, поскольку протекающих сквозь нее рек нет, а конечным водоемом стока является Нурнон – тот самый, чьи притоки и оказались разобраны на орошение удаленных от озера угодий. Малый перепад высот не позволял создать в этих каналах никакого подобия паводков, так что смывать соль с полей оказалось, во-первых, нечем, а во-вторых, некуда. Через несколько лет невиданных урожаев произошло неизбежное – началось быстрое засоление громадных площадей, а попытки наладить дренаж не удались из-за высокого стояния грунтовых вод. Итог: колоссальные ресурсы пущены на ветер, а экономике страны и ее природе нанесен чудовищный ущерб. Мордору вполне подошла бы умбарская система мелиорации с минимальным поливом (кстати, гораздо более дешевая), но и эта возможность была теперь невосстановимо утрачена. Инициаторы ирригационного проекта и его главные исполнители получили по двадцать пять лет свинцовых рудников, но это, как легко догадаться, делу не помогло.

Случившееся было, конечно, очень крупной неприятностью, но все-таки не катастрофой. Мордор к тому времени вполне заслуженно величали Мастерской мира, и он мог в обмен на свои промышленные товары получить любое количество продовольствия из Кханда и Умбара. День и ночь через итилиенский Перекресток спешили друг навстречу другу торговые караваны, и в Барад-Дуре все громче раздавались голоса, что, дескать, вместо того чтобы ковыряться с этим сельским хозяйством, от которого все равно одни убытки, надо развивать то, чего никто в мире, кроме нас, не умеет, – металлургию и химию… В стране действительно уже вовсю шла промышленная революция: паровые машины исправно трудились на шахтах и мануфактурах, а успехи воздухоплавания и электрические опыты сделались излюбленной темой для застольных бесед в образованных слоях общества. Только что был принят закон о всеобщем обучении грамоте, и Его Величество Саурон VIII со свойственным ему несколько тяжеловесным юмором заявил на заседании парламента, что собирается приравнять непосещение школы к государственной измене. Отличная работа многоопытного дипломатического корпуса и мощной разведывательной службы позволила свести размеры кадровой армии до минимума, так что та почти не обременяла собой экономику.

Однако именно в это время прозвучали некие слова, коим суждено было изменить всю историю Средиземья; странным образом они почти в точности повторяли пророческое высказывание, сделанное в ином Мире относительно совсем другой державы и звучащее так: «Страна, не способная себя прокормить и зависимая от импорта продовольствия, не может считаться серьезным военным противником».

ГЛАВА 4

Арнор, башня Амон-Сул.

Ноябрь 3010 года Третьей Эпохи

Слова эти произнес высокий седобородый старик в серебристо-сером плаще с откинутым капюшоном: он стоял, опершись пальцами о край овального черного стола, вокруг которого расположились в высоких креслах четыре полускрытые тенью фигуры. По некоторым признакам было ясно, что речь удалась: Совет на его стороне, и теперь пронзительные темно-голубые глаза стоящего, являющие разительный контраст с его пергаментным лицом, безотрывно следили за единственным из четверых – за тем, с которым ему сейчас предстояло сразиться. Тот сидел чуть поодаль, как бы заранее отделив себя от остальных членов Совета, и плотно кутался в ослепительно белый плащ: похоже было, что его сильно знобит. Но вот он выпрямился, сжав подлокотники кресла, и под темными сводами прозвучал его голос, глубокий и мягкий:

– Скажи, а тебе их не жалко?

– Кого – их?

– Людей, людей. Гэндальф! Я понял – ты тут из соображений высшей пользы приговорил к смерти Мордорскую цивилизацию. Но ведь цивилизация – это прежде всего ее носители. Следовательно, их тоже следует уничтожить – да так, чтобы на развод не осталось. Или нет?

– Жалость – плохой советчик, Саруман. Ты ведь вместе со всеми нами глядел в Зеркало. – С этими словами Гэндальф указал на стоящий посреди стола предмет, более всего напоминающий огромное блюдо, наполненное ртутью. – В Будущее ведет много дорог, но по какой бы из них ни пошел Мордор, он не позднее чем через три века прикоснется к силам природы, обуздать которые не сможет уже никто. Не хочешь ли еще разок поглядеть, как они в мгновение ока обращают в пепел все Средиземье вкупе с Заокраинным Западом?