Как достичь познания высших миров? - Штайнер Рудольф. Страница 8

Когда духовный ученик достиг того, что может видеть духовные образы явлений, предстоящих физически его внешнему глазу, тогда он не далек уже и от ступени, на которой можно видеть вещи, не имеющие никакого физического существования и остающиеся поэтому совершенно скрытыми (оккультными) для того, кто не прошел духовного обучения.

Следует подчеркнуть, что духовный исследователь не должен погружаться в размышления о значении той или иной вещи. В силу рассудочного характера подобной работы он только отвлек бы себя от верного пути. Он должен бодро, со здоровым чувством и острой наблюдательностью всматриваться в чувственный мир и лишь затем погружаться в мир собственных чувств. Не рассудочным умозрением должен он пытаться проникнуть в значение вещей, но предоставить самим вещам высказаться о себе. [2]

В дальнейшем важно то, что тайноведение называет ориентировкой в высших мирах. Этого достигают, проникаясь всецело сознанием того, что чувства и мысли столь же действительные факты, как столы и стулья в физически чувственном мире. В мире душевном и в мире мыслей чувства и мысли действуют друг на друга так же, как в физическом мире – чувственные вещи. Пока человек живо не проникнется этим сознанием, он не поверит, что питаемая им ошибочная мысль может воздействовать на другие оживляющие мысленное пространство мысли столь же разрушительно, как выпущенная наугад ружейная пуля – на физические предметы, в которые она попадает. Такой человек, возможно, никогда не позволит себе совершить какого-либо физически видимого действия, которое он считает бессмысленным. Но он не побоится носить в себе превратные мысли или чувства. Ибо, по его мнению, они не представляют собой опасности для остального мира. Но в тайноведении можно продвинуться только в том случае, если относиться к своим мыслям и чувствам с таким же вниманием, с каким люди относятся к своим поступкам в физическом мире. Когда человек видит перед собой стену, он не пытается проскочить сквозь нее; он обходит ее. Он согласует свои действия с законами физического мира. Такие законы существуют и для мира мыслей и чувств, но только здесь они не могут действовать на человека принудительно, извне. Они должны проистекать из его собственной душевной жизни. Этого можно достичь, запрещая себе превратные мысли и чувства. Всякое произвольное блуждание мысли, всякую пустую игру фантазии, все случайные приливы и отливы чувств следует запретить себе. От этого человек не станет беднее чувством. Напротив, он скоро обнаружит, что, только упорядочив таким образом свой внутренний мир, он приобретает настоящее богатство чувств и истинную творческую фантазию. Вместо мелочной чувствительности и праздной игры мыслей появляются значительные чувства и плодотворные мысли. И эти чувства и мысли приводят человека к способности ориентироваться в духовном мире. Он становится в правильные отношения к реальностям духовного мира. И это оказывает на него совершенно определенное воздействие. Подобно тому, как физический человек находит свой путь между физическими телами, так теперь его тропа пролегает между ростом и отмиранием, которые он научился распознавать на описанном выше пути. Он следует тогда за всем растущим и развивающимся – с одной, и за всем увядающим и отмирающим – с другой стороны, как это требуется для собственного его развития и для развития мира.

Дальнейшая забота духовного ученика должна быть посвящена миру звуков. Здесь надо различать между звуками, производимыми так называемыми безжизненными предметами (падением тела, колоколом или музыкальным инструментом), и теми, которые исходят от живых существ (животного или человека). Слыша удар колокола, человек воспринимает звук и связывает с ним приятное чувство; в то время как в крике животного, он кроме этого чувства ощущает в звуке еще и откровение внутреннего переживания животного, его удовольствие или страдание. С этого рода звуков и должен начинать духовный ученик. Ему необходимо направить все свое внимание на то, что звук возвещает ему нечто, находящееся вне его собственной души. И он должен погрузиться в это чужое. Он должен тесно связать свое чувство с этим страданием или удовольствием, возвещаемым ему через звук. Он должен отрешиться от того, чем является для него этот звук, приятен ли он ему или неприятен, привлекает ли к себе или отталкивает от себя; его душу должно наполнять только то, что происходит в самом существе, от которого исходит звук. Кто планомерно и вдумчиво будет проделывать эти упражнения, тот приобретет способность некоторым образом сливаться с существом, от которого исходит звук. Человеку, одаренному музыкальной чуткостью, такое воспитание своей душевной жизни будет даваться легче, чем немузыкальному. Но все же не следует думать, что музыкальные способности могут заменить подобное воспитание. Духовному ученику надо учиться подобным образом ощущать всю природу. Благодаря этому в мир чувства и мысли погружается зачаток новой способности. Вся природа звучанием своим начинает нашептывать человеку тайны. Что раньше для его души было невразумительным шумом, становится благодаря этому исполненным смысла языком природы. И если раньше в звучании так называемых безжизненных вещей он слышал только звук, теперь он в нем воспринимает новый язык души. Продвигаясь в воспитании своих чувств, он вскоре замечает, что может слышать то, о чем он раньше и не подозревал. Он начинает слышать душою.

Чтобы ученик мог достичь той вершины, которая вообще достижима в этой области, к этому необходимо прибавить и нечто иное. Особенно важно для развития духовного ученика то, как он внимает разговору других людей. Он должен приучать себя делать это так, чтобы его собственный внутренний мир при этом совершенно безмолвствовал. Когда кто-либо выслушивает мнение, высказываемое другим, то в его душе обычно возникает согласие или возражение. Многие, конечно, тотчас ощутят побуждение проявить свое согласие или, особенно, свое несогласие. Но духовный ученик должен заставить умолкнуть любое согласие или возражение. Дело здесь вовсе не в том, чтобы он внезапно изменил свой образ жизни и беспрерывно домогался этого внутреннего, глубокого безмолвия. Он должен только положить начало этому, поступая так в отдельных случаях, которые он избирает по собственному усмотрению. Тогда очень медленно и не сразу, как бы сам собой, этот новый род слушания прокрадется в его привычки. При духовном исследовании планомерно упражняются в этом. Ученики чувствуют себя обязанными, упражняясь, выслушивать какое-то время самые противоречивые мысли и приводить при этом к полному безмолвию любое свое согласие и, особенно, любое отрицательное суждение. При этом важно, чтобы безмолвствовали не только все рассудочные суждения, но также и все чувства недовольства, отрицания или согласия. С особой тщательностью должен ученик постоянно наблюдать за собой, не присутствуют ли в нем, пусть и не на поверхности, но, в таком случае, в самой внутренней глубине его души – эти чувства. Ему следует, например, выслушивать мнения людей, стоящих в каком-отношении значительно ниже него, и подавлять при этом всякое чувство большей своей осведомленности и превосходства. В этом смысле каждому будет полезно прислушиваться к детям. Самый мудрый может безмерно многому научиться у детей. Так человек достигает того, что отныне он умеет, отрешившись от своей собственной личности, ее мнений и образа чувств, выслушивать других. Упражняясь таким образом в выслушивании без всякой критики даже тех мнений, которые совершенно противоречат его убеждениям, и когда ему подносятся «самые превратные» суждения, он мало-помалу научается совершенно сливаться с существом другого человека, всецело растворяться в нем. Он вслушивается тогда сквозь слова в самую душу другого. Благодаря подобным продолжительным упражнениям звук становится, наконец, верным средством для восприятия души и духа. Конечно, для этого необходимо наистрожайшее самовоспитание. Но оно ведет к высокой цели. Если эти упражнения производить в сочетании с другими, указанными выше и относящимися к звучанию в природе, то в душе человека вырастает новое чувство слуха. Она приобретает способность воспринимать вести из духовного мира, которые не выражаются во внешних звуках, воспринимаемых физическим слухом. Пробуждается восприятие «внутреннего слова». Духовному ученику постепенно открываются истины из мира духа. Он слышит обращенную к себе духовную речь. [3] Все высшие истины постигаются благодаря этой обращенной к нам «внутренней речи». И то, что можно услышать из уст истинного духовного исследователя, бывает получено им таким путем. Но это не значит, что занятия тайноведческими сочинениями не принесут пользы до тех пор, пока человек сам не сможет внимать подобным образом «внутренней речи». Напротив, чтение этих сочинений и слушание учений духовных исследователей сами по себе являются средством, позволяющим прийти к собственному познанию. Каждая мысль, высказанная в тайноведении, способна направить ум услышавшего ее туда, куда он должен прийти, если его душа поистине хочет сделать шаг вперед в своем развитии. Ко всему приведенному здесь следует прибавить усердное изучение того, что сообщают миру духовные исследователи. При любом духовном ученичестве подобное изучение входит в состав подготовительной ступени. И если кто-либо захотел бы применить все остальные средства, не приняв сначала учений духовных исследователей, он не пришел бы к цели. Ибо эти учения почерпнуты из живого «внутреннего слова», из «живой внутренней речи»; поэтому сами они обладают духовной жизнью. Они – не просто слова. Они – живые силы. И в то время как ты прислушиваешься к словам обладателя тайного знания, в то время как ты читаешь книгу, возникшую из действительного внутреннего опыта, в твоей душе деятельны силы, делающие тебя ясновидящим, подобно тому, как силы природы из живого вещества образовали твои глаза и уши.