Дух воина - Холин Юрий Евгеньевич. Страница 4
Да, нелегко истине проникнуть в сопротивляющийся ум.
Дзэн не является каким-то религиозным путем, он выражает действительность не теологическими объяснениями, но обычными повседневными понятиями. Вот как, например, советует поступать в соответствии с действительностью один из учителей дзэна Уммон: «Когда идете – идите, когда сидите – сидите. И не сомневайтесь в том, что это именно так».
Извечная проблема, как жить в мире и находить освобождение, разрешается чистотой объективного восприятия этого же мира. Ученик однажды спросил мастера Бокаджу: «Мы вынуждены одеваться и принимать пищу каждый день, а как избежать всего этого?» Мастер ответил: «Мы одеваемся, мы принимаем пищу». «Я не понимаю», – сказал ученик. «Если ты не понимаешь, одевайся и принимай пищу.»
Обычная концептуальная модель мышления разрушена, по всей видимости, неудовлетворяющим советом последнего заявления – в нем нет опоры для логического сознания. Интеллект и воображение выключаются, и таким образом акты приема пищи и одевания могут восприниматься так, как они есть на самом деле, то есть без намысленных сознанием тревог по этому поводу.
Именно из-за того, что дзэн стремится высвободить нас из концептуальных тисков, разрушить строго зафиксированные мысли-формы, в которые мы впихиваем свою жизнь, он обычно пользуется разительными контрадикциями и парадоксами. Чаще всего они представляют собой конкретные представления, нежели абстракции. Вот пример из высказываний мастера Фудаиши:
Ни с чем не сравнимо также дзэнское отрицание противоположностей, способ проникновения к рациональной истине, заключающейся в отказе от крайностей полного восприятия и полного отрицания.
Уммон сказал как-то: «В дзэне существует абсолютная свобода: иногда он принимает что-либо, иногда – нет; он создает из любого подхода блаженство восприятия».
Дзэн отрицает все попытки рационализировать действительность, извлечь смысл из нее, облечь в философскую форму; а человеческое желание охватить ее интеллектуально сравнивает с восприятием отражения луны на поверхности реки, которое постоянно движется, хотя сама луна всегда спокойна. Дзэн выражает поразительное безразличие к извечным стремлениям и амбициям человека.
Это осознание жизни, действующей внутри нас, принципиально отличается от наблюдения, фиксирования и постижения извне. При таком наблюдении и постижении тот, кто постигает, стоит в стороне от того, что постигается и наблюдается. При осознании же опыт остается единым с испытывающим, охватывает его и таким путем преображает его.
Дзэнский взгляд на вещи таков: все в мире в равной степени свято, даже подстилка у порога или конский навоз, и выделять тот или иной аспект жизни, представляя его более важным, нежели другой, означает впадать в ошибку дуалистического представления, уводящую от реальности. Знаменитая дзэнская поэма гласит:
По преданию, подобное отношение к действительности принес в Китай Бодхидхарма, прославленный индийский буддист шестого века, пришедший туда для того, чтобы учить дзэну, и оставшийся там навсегда, став первым китайским патриархом дзэн. Его принял император By – адепт буддизма, прославившийся строительством монастырей, переводами буддийских писаний и обращением множества мужчин и женщин в монахи. Он спросил у Бодхидхармы, какие заслуги принесут ему его деяния, но был поражен ответом монаха: «Никаких. Истинные заслуги исходят прямо из сердца и не связаны с деяниями в миру, которые есть само собой разумеющиеся вещи каждого нормального человека».
После того, как все рухнет, может быть, найдем ключ к совершенству, который таится внутри.
– Тогда что же есть священная религия? – спросил император.
– Великая пустота, и ничего священного в ней.
Ответ подобного рода был дан однажды и некоему послушнику, чересчур уважительно высказавшемуся в адрес Будды. Ему посоветовали прополоскать рот и никогда более не повторять таких грязных слов.
Для того, кто практикует дзэн, слова типа «священный» или «Будда» не более чем ловушка, куда попадает реальность вещей, тогда как фактически они существуют только в виде идей сознания. Мастера дзэн, встречаясь друг с другом, обычно покатываются от хохота при мысли о том, что их определяют как святых или людей, достойных поклонения, и передразнивают друг друга, умышленно гиперболизируя недостатки внешности и поведения, подбирая словечки и определения в адрес один другого, от которых у обычного человека, не лишенного комплекса собственной важности и значимости, от гнева и обиды потемнело бы в глазах. В общении они незаметно «ставят капканы», стараясь заманить друг друга в концептуальные заявления о просветлении или буддизме, или нирване, и смеются, когда словесный капкан тонко распознается или обходится.
Воспринимать ее полный обучающий объем – означает отказываться от нашей привычной тенденции облекать все в слова. Слова, конечно, важны, но вся штука заключается в том, что мы, слишком полагаясь на слова, начинаем уходить сознанием в мир непрямых знаний или знаний о чем-либо вместо восприятия непосредственного сиюминутного импульса того, что существует в действительности до мыслей и слов. Используя «верные» слова для каждой ситуации, мы часто проживаем жизнь без прямого опыта реальности. Основные методы дзэна направлены на то, чтобы помочь ученику увидеть обусловленность, в которую концептуализирован мир, и что это полезно лишь для определенных целей, но лишено субстанции. Когда же мир концепций разрушается, ученик подходит к опыту неопосредованной реальности – к открытию невыразимого удивления, которое и есть собственно существование.
Троичен жизни ритм – принятие, отдача, забвение себя, Вдыхая, я вбираю мир в себя, опустошенный, я живу в самом себе – живу без эго в высшей пустоте. Вдыхая, я вбираю мир в себя, а, выдыхая, отдаю ему себя. Опустошаясь, испытываю изобилье, бесформенный, я форму наполняю.
Основателем учения дзэн стал, как гласит поверие, сам Будда в то самое время, когда читал проповеди своим последователям в Оленьем парке. Однажды утром Он пришел туда и обнаружил более тысячи людей, дожидавшихся его. В молчании Он сел к ним лицом. Время шло, но Учитель оставался безмолвным. Наконец, опять-таки в полном молчании, Он поднял цветок. Никто не понял этого жеста, кроме одного человека, улыбнувшегося мысли о том, что никакие слова не заменят живого цветка. Будда молвил: «Это есть истинный путь, и я передаю его вам».
Таким образом Он указал неопосредованный опыт сущего – сиюминутный опыт понятия, «сейчас и здесь» – всеобъемлющее таинственное понятие. Феноменальный мир выглядит так, как он есть в его самости, вне проекции «Я».
Ранний индийский буддизм, так же как индуистские верования, из которых он сформировался, устремлен был в поиски единосущей реальности, но подход его к этой проблеме был более психологичным, нежели религиозным. Будда чувствовал, что философствования по поводу реальности стали барьером на пути к непосредственному и внутреннему восприятию ее, не говоря уже о желаниях и страстях, привязывающих человека к суете мира. Дзэн представляет собой в истоке, как философская мысль, один из продуктов Махаяны («большой колесницы» ), которая утверждала, что концепция «все сущее есть реальность» безоговорочно противопоставляет «все сущее» реальности, таким образом творя единство мира. Реальность и все вещи уже объединены, и создавать единство их, будь то в мыслях или чувствах, означает творить идею того, что все это уже не существует. В мыслях все может представляться разобщенно, но в действительности нет никакого разобщения. Нирвана (состояние реальности) есть сансара (состояние обычной жизни), а использование терминов наподобие «Единство» или «Брахман» или «Бог» неудачно.