Каббала чисел - Подводный Авессалом. Страница 10

Уровень 6

ПЛОТНАЯ КАРМА

ДВАДЦАТЬ ДВА — видимая поляризация тонкого плана, добро и зло как мировые начала, «мир» и аскеза, скит, искушение, «похоть жизни».

КОММЕНТАРИЙ.

Двадцать два открывает шестой уровень проявления духа, на котором плотным планом осознается его карма, различными образами постепенно для него материализуясь.

Двадцать два (= 11х2) символизирует видение себя плотным планом как арену борьбы двух активных противоположных начал — доброго и злого, или эволюционного и инволюционного, каждое из которых носит тонкое происхождение. Человек двадцати двух — это святой, за душу которого идет активная борьба между ангелами и дьяволом, причем человек отчетливо это борьбу ощущает и принимает в ней осознанное участие; при этом он видит тонкие силы с той же ясностью, что и материальный мир, причем первые для него имеют четкую поляризацию (это — от Бога, а это — от Сатаны); иногда, правда, дьявол пытается прикинуться невинной овечкой, но у нее довольно быстро обнаруживаются слишком массивные копыта, неестественно длинный хвост и откровенно приспособленные для мясоедения зубы. Человек двадцати двух обладает очень сильным и устойчивым каналом в тонкий план и соответственно властью над плотным планом, и его видения ни в коей мере не являются иллюзорными, хотя в зависимости от его культурного уровня (и конфессиональной принадлежности) они могут иметь более или менее антропоморфный облик. Главный соблазн на этом уровне заключается именно в самой идее поляризации тонкого мира, которая принимает слишком определенно-отчетливые формы, т.е. антагонизм между Богом и Сатаной чересчур откровенен; однако это преодолевается лишь на уровне двадцати трех, когда карма плотного плана является в откровении. А пока этот соблазн не преодолен, идет насильственная поляризация плотного плана и просветление его неподготовленных к этому фрагментов («Ты — от дьявола, и сейчас я тебе обломаю рога, а ты — от Бога, и чтоб с завтрашнего дня был святым, а то плохо будет!»). Сам человек при этом бросается то в открытое сражение с дьяволом (который, напоминаю, для него более чем реален и чаще всего побеждает — силой, хитростью или мирским соблазном), то в пучину самоуничижения (с подсознательно вытесненной гордыней) и не соответствующую его уровню аскезу, с сильным элементом самообмана и подавлением неизжитых плотских вожделений.

В двадцати двух карма плотного плана впервые являет себя столь откровенно недвусмысленно, что человек постоянно реально чувствует себя игрушкой судьбы, но пока не в силах ее постичь, и постоянно приписывает свои злоключения проискам дьявола. Не следует, однако, судить его поступки стандартной этикой плотного плана — он далеко выходит за его пределы, и правильно понять силу и характер его искушений и сомнений, находясь на более низких уровнях, невозможно.

22 = 21 + 1 — человек двадцати двух это во многих отношениях противоположность адаптированному к плотному плану страннику двадцати одного. Здесь, наоборот, идет практически полное отрицание духовности плотного плана, «мира», акцентируются его потребительские и профанационные начала, и характерно стремление отделить агнцев от козлищ и увести духовность в скит, оставив «мир», полный соблазнов, в них и гибнуть, наподобие Содома и Гоморры.

22 = 10 + 12 — выход человека в план космической гармонии обнажает его всевозможные несовершенства и делает его «мирские» привязанности и земную ограниченность источником сильнейших внутренних конфликтов.

Двадцать два активно, энергично, противоречиво внешне и внутренне, вокруг него вспыхивают светлые зарницы и пахнет дымом и серой. К нему сильно притягивает людей с нерешенными проблемами и отталкивает гармоничных. Счастья он не принесет и ясности чаще всего тоже, но может привлечь ураган, который сдвинет с мертвой точки; куда именно, зависит от вас.

ДВАДЦАТЬ ТРИ — плотная карма, монах-затворник, искупление давней вины длительным добровольным самоограничением или принудительным страданием.

КОММЕНТАРИЙ.

23 = 22 + 1 — результатом интенсивной проработки жесткой поляризации влияний и каналов тонкого мира является видение путей развития плотного мира с позиций тонкого; этот лабиринт, чьи стены невидимы даже на уровне двадцати двух, называется кармой. Конечно, двадцать три не означает полного видения кармы плотного плана; оно символизирует лишь самую жесткую, непроходимую ее часть — чаще всего то, что приходит человеку из прошлых воплощений и непосредственно связано с его внешней реальностью, например, судьбой страны и семьи, roe он родился; карма, нарабатываемая им в данном воплощении, бессознательно и сознательно, символизируется соответствующими кратными двадцати трех.

Человек двадцати трех видит всю наивность противопоставления зла и добра; с его точки зрения, существует общий процесс эволюции плотного плана, смысл которого — постепенное его высветление; последнее, однако, видится как очень жесткий процесс. Как всегда, простое число символизирует первое, грубое проявление определенного основного принципа, и, за отсутствием делителей, вся набранная его предшественниками мудрость ощущается таким числом исключительно потенциально, т.е. присутствует как бы глубоко в подсознании. Поэтому двадцати трем карма видится очень ярко и представляется крайне жесткой, а пути ее изживания просматриваются далеко не все и преимущественно самые простые и прямолинейные — но зато надежные.

Отсутствие противоречий, отсутствие хотя бы внешней гармонии, видимой жизненности я духовности (обусловленные неделимостью на 2, 3, 5, 7) дает двадцати трем определенную сухость проявлений; как учитель — это очень жесткий вариант: он предложит путь, требующий от ученика огромной внутренней дисциплины и самоотверженности, например, долгие годы одинокой сосредоточенной внутренней работы без признаков надежды на видимые результаты. Сам человек двадцати трех склонен думать, что это единственный путь; во всяком случае, другого он не видит, и иногда так оно и есть; однако сказать точно, так ли это, на этом уровне невозможно.

Опасность двадцати трех заключается в переоценке уровня своего видения кармы плотного мира. Откровение ее ясного видения настолько сильно, что человеку трудно отделаться от впечатления, будто он видит ее всю, что в действительности является грубым заблуждением; однако его видение в основном истинно, и его указания могут сэкономить многие годы, а иногда и целые воплощения тяжелых, почти напрасных усилий типа перемешивания болота. На уровне двадцати трех отчетливо видно, что далеко не все ошибки, заблуждения и топтание на месте могут быть в дальнейшем хоть как-то конструктивно использованы.

23 = 16 + 7 — духовный путь приводит мага в келью, заставляя забыть все свои инструменты и способы вламывания в тонкий план.

Человек двадцати трех это столпник или, в менее экзотическом варианте, монах-затворник, не одолеваемый никакими особыми искушениями, но видящий духовный смысл своей жизни в сосредоточенной молитве и определенном аскетизме; только на этом уровне оправдан уход в скит. Однако подсознательное искушение фанатичной преданности только такому духовному пути как для себя, так и для своих учеников, преодолевается лишь в двадцати четырех. На среднем уровне влияние двадцати трех выражается в том, что человек знает, как надо — чаще всего оказывается прав, но почему-то ужасно зануден и прямолинеен, видя индивидуальное творчество главным образом в неукоснительном соблюдении законов плотного плана.