Новая алмазная сутра - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо". Страница 61

Я нашла Мукти и Нилам, думая, что если Ошо будет депортирован, они должны поехать с ним в Индию. Мысль о том, что Ошо приедет в Индию один, была ужасна: вы помните, что он говорил о деньгах и о своем паспорте.

Я упаковала примерно дюжину гигантских металлических сундуков. Кресло Ошо было уложено в деревянный контейнер, там были также чемоданы и маленькие сундуки, всего примерно тридцать мест багажа. Я потом поехала в аэропорт Гераклион, где Ошо ждал рейса на Афины. Обращение полиции с ним резко улучшилось после того, как они получили двадцать пять тысяч долларов.

Ошо сидел в маленькой комнате, окруженный вооруженными полицейскими, и давал интервью репортеру из журнала "Пентхауз".

Шел дождь, но это не остановило сотни санньясинов от празднования снаружи здания.

Мы пели и превратили катастрофу в фестиваль! Самолеты прилетали со всех концов Европы и Штатов, и из них выходили санньясины, которые прибыли только для того, чтобы увидеть Ошо. Я обнималась с одним за другим, с друзьями, которых я не видела с момента разрушения Раджнишпурама, у всех на глазах были слезы, и быстро распространялась весть, что Ошо уже покидает страну. Они прибыли как раз вовремя, чтобы сказать ему "до свидания". Аэропорт был наполнен тысячами санньясинов, и всеми местными людьми из деревни Агиос Николаос.

Время отъезда Ошо приближалось, я пошла в зал ожидания аэропорта, и это было потрясающее зрелище - тысячи людей в красном и оранжевом. Голос говорил: "Он там", - и все бежали в один конец аэропорта, а затем другой голос всё говорил:

"Нет, он там", - и тысячи людей двигались как одно тело. Это напоминало мне огромный корабль в бурном море, когда всех бросает от одного борта к другому волнами.

Мы ожидали, что Ошо войдет в аэропорт, и в воздухе висело напряжение от ожидания, волнения и песен. Я стояла вместе с Анандо, прибежав по ступенькам на террасу, чтобы смотреть на самолеты. Мы увидели Вивек, Рафию, Мукти, Нилам и несколько других санньясинов, которые садились на самолет, и, естественно, думали, что Ошо тоже сядет в него. Наши сердца ушли в пятки, когда мы увидели, что самолет улетел без него, и у нас возник страх, что проделан какой-то трюк. Но потом мы увидели машину, которая подъезжала к маленькому самолету на взлетном поле, и это были они - да, это был Деварадж и Ошо. Они садились в меньший самолет, направляющийся в Афины, и Анандо сказала: "У меня есть билет на этот самолет", - и с этими словами она исчезла в толпе, крикнув мне через плечо, чтобы я послала ее одежду за ней.

Я смотрела, как самолет улетает, окруженный тысячами друзей в разных стадиях волнения и печали, а затем вернулась на пустую виллу, чтобы ждать и смотреть, что произойдет дальше. Последние слова Ошо журналистам перед отъездом из Греции были: "Если один человек с четырехнедельной туристской визой может разрушить вашу двухтысячелетнюю мораль, вашу религию, тогда ее не стоит сохранять.

Она должна быть разрушена".