300-летняя Брачная ночь Атлантиды - Блаженный (Береславский) Иоанн. Страница 26

О, не было на земле такой любви между мужами. Чем она разрешится?…

Гиацинт жил одной дружбой с Аполлоном. Игра на кифаре, искусства, науки, тайны Всевышнего были только содержанием, которым наполнялась эта божественная любовь. Часто расспрашивал он о жизни богов и просил Аполлона рассказывать о его подвигах, о множестве великих судов совершенных, объяснить причины жестоких приговоров одним и несказанных милостей другим. Но Аполлон редко отвечал, а больше улыбался и молчал.

О чем были их нескончаемые беседы? О музах — Каллиопе, Урании и Мельпомене? Или Аполлон рассказывал Гиацинту о своей схватке с Гераклом за священный трезубец, обладатель которого получал дар пророчества? Или с горечью рассказывал своему земному другу о троянском жреце Лаокооне, предупредившем жителей Трои об опасности, исходящей от деревянного коня, и удушенном морскими змеями? Или как наказал Атлант жалкого сатира Марсия, вызвавшего самого покровителя муз на соревнование в игре на кифаре?

— О, бедный Марсий! Аполлон, расскажи о нем.

— Марсий был злодей от начала. Богиня Афина Паллада изобрела тростниковую флейту, но игра на ней не доставила ей никакого удовольствия. Внезапно богиня увидела, что от игры лицо ее становится безобразным. «Этот инструмент не может славить Всевышнего, — сказала она о тростниковой флейте и бросила ее. — И да будет навеки проклят тот, кто поднимет эту флейту и захочет играть на ней».

Не велено пользоваться музыкальным инструментом, не благословенным Всевышним! Не велено играть на флейте, гобое, клавесине, синтезаторе или рояле, если извлекаемые звуки обезображивают лик Всевышнего и, разумеется, самого исполнителя. Не велено. Прокляты такие.

Марсий был из числа современных рок-певцов. Этот завистливый блудник-сатир хотел превзойти своих современников. Премудрость открыла Марсию о проклятости тростниковой флейты. Словно застывшая змея лежала она на траве. Кожура ее блестела под лучами утреннего солнца. Искусился Марсий гордостью и поплатился за нее.

В своем сумасшествии он решил, что достиг совершенства в игре на инструментах, так что может соревноваться с олимпийскими богами, и вызвал меня на соревнование. Друг мой, я предупреждал Марсия о безумии его поступка. Но он ничего не хотел слушать: гордость сделала его безумцем. Всевышний наказал его ужасным образом. Слуги небесные заживо содрали с него кожу и повесили ее на дерево.

— Но почему так жестоко был наказан Марсий? Почему не пощадила его Премудрость?

— Степень его безумия была такова, что иначе невозможно. Запомни, Гиацинт: суды Божии абсолютно, в высшей степени милосердны. Они предполагают тысячи различных версий. Из них выбирается оптимальная. В глазах человеческих она кажется иногда жестокой и непонятной…

О вдохновение Святого Духа! Гиацинт пребывал в блаженстве от нескончаемых божественных бесед. Гиацинт обоживался. Аполлон преображался в солнечных светах перед своим другом, восхищал его в небесные миры.

Их связывали неземные отношения, от века брак двух душ. Никакие слова «любовь», «эрос», «близость», «общение», «диалог» не могут определить эти отношения, именуемые девственной влюбленностью — неописуемым влечением бессмертного божественного существа к земному смертному, и земнородного к божественному.

Как может смертный вынести огонь такой любви? Приходя к Гиацинту, Аполлон передавал ему божественный огонь своего сердца. В пламени этого огня творили музы, хороводили нимфы, раскрывались великие тайны и блистал престол самого солнечного владыки миров видимых и невидимых — миродержца Юпитера. Аполлон щедро дарил Гиацинту частицы обожения. Входил в его сердце и желал сделать Гиацинта равным себе, богом, для чего был готов принести себя в жертву, умереть из любви.

Божественный потенциал в человеке может раскрыться только в условиях исповедального диалога, когда две души напоены благодатью Всевышнего и живут одна в другой. Они сочетанны в одно и потому не мыслят разлуки. Они знают: ни смерть, ни ад, ни воля Вышнего не разлучит их.

— О Гиацинт, если бы я был смертным как ты, я бы принес себя в жертву любви.

— О Аполлон, нет для меня большей радости чем умереть из любви к тебе. Быть может, так будет искуплена хотя бы малая доля моих грехов. Я смогу достичь Олимпа, и мы будем неразлучны.

…Но почему Аполлон, которому дано омывать скверну пролитой крови, совершать суды Божии, наказывать одних и исцелять других, — почему Аполлон не освободит Гиацинта от бремени грехов?

Есть в этом некая сладчайшая тайна. Пусть Гиацинт через свою греховность, через некую цельность, слепленную в имени ‘Гиацинт’ со всеми его за и против, с грехами и добродетелями, сам достигнет того чего желает. Воздействие извне отдавало бы дешевым автоматизмом и не принесло бы благ его другу.

Не было часов более блаженных, чем когда друзья проводили время друг с другом в божественных беседах. Златокудрый Аполлон оставлял свои занятия бога вышнего света. Совершенный и великий на Олимпе, спешил он к своему земному другу. Гиацинт забывал о своем предназначении стать царем Спарты, о долге перед отечеством и отцом. Нет, для него существовал только один Аполлон.

— Умереть в твоих объятиях, о божественный, и быть восхищенным на Олимп! Быть может, так я отблагодарю Всевышнего за чудо общения с Его божественным вестником. Мы ведь навеки сочетанны, правда? Ты, блистательный Аполлон, олимпийский любимец. А я, жалкий смертный, сойду в глухой и мрачный подземный мир. Неужели нам предстоит вечная разлука? Или я когда-нибудь дождусь, что мой светлый друг Аполлон посетит своего Гиацинта в царстве теней? Нет! Нет, нет! Бог никогда нас не разлучит. Всевышний что-то сделает, чтобы мы были неразлучны! Небесная любовь неразлучна, не правда ли, Аполлон?

Не возникло такой дружбы между Аполлоном и Дионисом, Аполлоном и Гераклом. Между богами невозможна, а между бессмертными и смертными она прекрасная царевна. На челе ее венец. Уста ее великолепны. Они вдохновение Святого Духа.

Кто ближний? Таинственный близнец. Всевышний в нем.

Знает атлантический мир «тайну Трех» (по Мережковскому): сочетаться с Вышним можно только через ближнего. Конечная цель истинной дружбы — прилепление и сочетание в одно с Всевышним через нескончаемое прилепление и бракосочетание друг с другом.