300-летняя Брачная ночь Атлантиды - Блаженный (Береславский) Иоанн. Страница 4

На десятый день Деметра приходит к солнечному Гелиосу и молит его со слезами:

— О лучезарный Гелиос! На своей золотой колеснице ты объезжаешь небо, землю и все моря. Ты видишь все, что происходит. Ничто не может скрыться от твоего взора. Снизойди же к горю несчастной матери и скажи: где моя дочь Персефона? Где мне искать ее? Какое злодеяние произошло? За какие грехи наказаны я и моя дочь? Или Владыка наш сошел с ума и казнит самого себя, предав Свою непорочную дочь каким-нибудь преступникам? Что произошло? О, не скрой от меня правды! От горя я лишилась ума. Я ничего не хочу знать. Я ничего не хочу слышать. Я не хочу возвращаться на Олимп… Скажи мне, где моя дочь? Где моя дочь?

Деметра как бесплотная тень касается руки Гелиоса.

— Великая и пребожественная сестра Всемогущего! Мое сердце разрывается при виде твоего горя. Знай же, что по воле Всевышнего твоей дочери Персефоне определен удел царицы умерших. Ничего нельзя изменить. Подобает смириться.

Ни слова не молвила Деметра в ответ Гелиосу. Кровь в ее жилах застыла. Почему Всевышний не посоветовался с ней? Почему Премудрость не взяла у нее согласия? Почему ей не был объяснен план Вышнего? Или ее жалели? Разве есть нечто, чего она не может вместить? Тогда зачем небеса воздают ей божественные почести и славят ее миры видимые и невидимые?

Нет, все боги Олимпа и сама Премудрость Всевышнего не стоят того, чтобы пожертвовать ими ради Персефоны!

Такова эта безумная превосходящая любовь. Для нее не существует логики, границ, авторитетов — в том числе божественных. Она превосходит самые высокие превосходства и царствует над всем, даже над небесными законами.

Деметра решает покинуть Олимп. Она забывает про свою миссию ниспосылательницы божественных семян, и облекаясь в траурные одежды, как тень ходит среди смертных, круглосуточно рыдая. Ее горю нет конца.

Безумная страстнаoя мать Деметра! Персефона довольна своим уделом. Подобно Серафиму Умиленному, будет она вставлять горящие свечи в сердца.Она утешает своего мужа Аида. Аиду бесконечно одиноко, и его девственная жена готова разделить удел со своим мужем.

Даже в аду существуют непорочные браки. Преисподняя для греков — как бы перевернутое Царство.

Прекрасные. Аид и Персефона восседают на золотом престоле среди нескончаемых мрачных пустынь, химер с обглоданными костями, душераздирающих криков диких животных. «Неужели нет закона и суда над нами? — стенают нагие тени. — Неужели мы, преступники закона, вовеки обречены влачить жалкое существование в царстве теней безысходно и безвозвратно?»

Кто утешит их, если не дочь твоя — Персефона? О, как она скорбит о своей небесной мамочке. Часу не проводит она без слезной молитвы о ней. Но сердце ее разрывается при виде скорбей узников подземных сфер. И она творит свой праведный суд.

Утешься, Деметра. Миллионы душ обрели покой.

Не чудо ли: среди первородного греха в преисподней водворилась первородная непорочность? Закрыт ли ад с водворением в нем Персефоны?

Но Деметра безутешна. Не может быть, не может быть! Никто и ничто не может разлучить уз безумной превосходящей любви. Если Деметру не понимает даже божественный Зевс, она не хочет знать его.

Деметра буквально тает на глазах. Она находит утешение среди смертных — ведь ее дочь теперь царит среди бедных земнородных. Хотя бы этим Деметра хочет быть ближе к Персефоне.

Холодные ветры пришли на землю. Листья завяли и опали. Леса стоят как скелеты. Трава поблекла и цветы засохли. Не дают плодов виноградники. Опустели плодородные нивы. Повсюду голод, плач и стоны.

— Безумная Деметра, вернись на Олимп! Наберись мужества продолжать свою миссию!

— Нет. Оставьте меня. Не могу.

В Элевсине Деметра остановилась у городской семьи и присела на камень скорби близ «Колодца Дев». Мать отдала бы бессмертие (она уже пожертвовала Олимпом и своей миссией), чтобы только опять увидеть Персефону.

— О скорбящая Деметра! Твоя дочь взята в преисподнюю не как грешница — как величайшая из помазанниц. Музыкой превосходящей любви она будет упокоять злобных и мстительных чудовищ. Смирись же.

Нет. Мать не может простить богам этот страшный предсмертный душераздирающий крик. Почему так поступили с ее дочерью? Ее предал Бог — она предаст Бога. Ее оставили одну — она оставит в одиночестве олимпийских богов и все творение.

Она согласна на любую работу. Она пристроится стирать белье, качать детей, топтать точило. Только бы куда-то скрыться с глаз долой — чьих угодно. Только бы развеять свою смертную тоску по безумно любимой дочери.

Священноминэo — Превосходящая Любовь божественная, теогамическая — не укладывается в рамки «эрос», «агапэ», «сторге» (родственническая), «филиа» (братская) и пр. Но проявляется во всех формах, в том числе и любви Отца к Сыну в Троице или матери к дочери (Деметра, Персефона).

В Элевсине ее увидели дочери местного царя. Девочек поразила благообразная женщина, точно каменная статуя стоящая у Колодца Дев, с глубочайшей скорбью на лице глядя куда-то вдаль.

«Кто вы? — участливо спросили они. — Не можем ли мы вам чем-то помочь? Кто причинил вам горе?»

Деметра сказала им: «Меня зовут Део. Родом я с Крита. Морские пираты напали на наш корабль, и я с трудом выбралась из их плена. Отведите меня в дом вашего отца. Я готова быть последней служанкой, подметать полы, воспитывать детей».

…Она совершала один за другим безумные поступки и все больше уходила в глухую смертную тоску. Чтобы окончательно не сойти с ума от горя, просила как можно больше работы — уничиженной, последней. Но от нее исходил божественный свет. В ней признавали богиню.

В доме элевсинского царя Келея и жены его Метаниры Деметра хочет даровать бессмертие их маленькому сыну Демофонту. По ночам она, обернув Демофонта в пеленки, бросала его в пылающую печь, питала своим молоком, дышала бессмертным дыханием богини, натирала амброзией (пищей богов, дающей бессмертие) и, пылая огнем вышней любви, закаляла в печи.

Метанира однажды увидела сына лежащим в огне и смертельно испугавшись упросила Деметру не делать ничего подобного.