Пещеры древних. (THE CAVE OF THE ANCIENTS) - Рампа Лобсанг. Страница 23

— Вы будете сопровождать этих людей и передадите китайскому послу мои соболезнования по поводу происшедшего. Ты, Лобсанг, — сказал он мне, — тоже пойдешь вместе с ними и по возвращении расскажешь мне обо всем.

Наставник отошел в сторону, и охранники вышли из комнаты. На улице было прохладно, и я быстро продрог в своей легкой мантии. Наша процессия двигалась по Мани-Лакхангу: сначала шли охранники с носилками, на которых лежали ампутированные конечности, а затем люди с носилками, на которых находился китаец. Я шел с одной стороны, а тюремный чиновник — с другой. Вскоре мы повернули направо, прошли через два парка и вышли к китайскому посольству.

Далеко впереди сквозь просветы между деревьями блестели воды Счастливой Реки. Мы подходили к кордону, за которым начиналась китайская территория. Уставшие носильщики на некоторое время положили носилки на землю, чтобы немного передохнуть. Они опасливо поглядывали на стены китайского посольства. Китайцы вели себя очень недружелюбно по отношению к тем, кто без особого разрешения ступал на их территорию. Были случаи, когда они «случайно» стреляли в ребятишек, которые, играя, забегали за кордон. И вот теперь пересечь его должны были мы! Поплевав на ладони, служащие вновь взялись за свою ношу. Мы свернули с Лингкорской дороги на территорию посольства. Люди угрюмо подошли к двери, и старший чиновник сказал: — Мне выпала честь вернуть вам человека, который пытался проникнуть на Священную территорию. Он упал, и нам пришлось ампутировать ему ноги. Вот эти ноги, вы можете их осмотреть.

Сердитые охранники посольства схватили носилки и понесли китайца и его ноги внутрь здания. Другие, держа нас под прицелом, приказали нам удалиться. Мы направились назад по тропе. Я незаметно спрятался за деревом. Из дома донеслись громкие возгласы и крики. Осмотревшись, я убедился, что поблизости нет охранников посольства. Все они вернулись в здание. Повинуясь глупому побуждению, я выскочил из-за дерева и бесшумно подкрался к окну. Раненый лежал на полу. На груди у него сидел один охранник, а на руках — еще двое. Четвертый человек прижигал окурком раны пострадавшего. Внезапно этот четвертый человек вскочил на ноги, выхватил револьвер и всадил лежащему пулю между глаз.

У меня за спиной хрустнула веточка. Я молниеносно присел и оглянулся. Рядом со мной стоял китайский охранник и целился в то место, где мгновение назад была моя голова. Я проскочил прямо у него между ногами, и толкнул его так, что он выронил ружье. Затем я побежал от дерева к дереву. Вскоре у меня над головой засвистели пули, и послышался топот тяжелых сапог. Однако все преимущества были на моей стороне: я бегал быстро, а китайцы то и дело останавливались, чтобы прицелиться и выстрелить. Я бросился удирать через сад — ворота теперь уже были закрыты — и вскоре подбежал к стене, окружавшей его. Здесь я выбрал одно из удачно расположенных деревьев и прополз по одной из его веток, чтобы спрыгнуть с нее на верхушку стены. Еще мгновение, и я уже был на дороге впереди своих спутников, которые принесли сюда раненого китайца. Услышав мой рассказ, они заметно ускорили шаги. Они больше не останавливались в надежде увидеть что-нибудь забавное: больше всего им хотелось оказаться как можно дальше отсюда.

Вдруг прямо перед нами соскочил со стены на дорогу китайский охранник и подозрительно уставился на меня. Как ни в чем не бывало, я тоже пристально посмотрел на него. Разразившись страшным ругательством в адрес моих родителей, он пошел прочь, а мы прибавили шагу.

Вернувшись в деревню Шо, я простился со служащими тюрьмы. Все еще с опаской оглядываясь, я побежал дальше по дороге в Чакпори. Отдыхавший у дороги старый монах окликнул меня:

— Лобсанг, что стряслось? По твоему виду можно подумать, что все демоны ада гонятся за тобой!

Ничего не ответив, я побежал еще быстрее и вскоре уже входил в комнату своего Наставника, ламы Мингьяра Дондупа. Некоторое время я стоял, тяжело дыша, и никак не мог прийти в себя от возбуждения.

— Китайцы убили этого человека! — вырвалось у меня. — Они застрелили его!

Поток моих слов не утихал до тех пор, пока я не поведал Наставнику о случившемся. Некоторое время он молчал. Затем он сказал:

— В своей жизни, Лобсанг, ты не раз столкнешься с насилием. Поэтому не принимай увиденное так близко к сердцу. Это традиционный дипломатический прием: убить того, кто потерпел неудачу, а затем говорить, что ничего особенного не произошло. Так поступают во многих странах по всему миру.

Сидя перед Наставником и постепенно приходя в себя после пережитого потрясения, я думал еще об одном важном для меня вопросе.

— Учитель! — воскликнул я. — Как работает гипноз? Наставник посмотрел на меня с улыбкой.

— Когда ты в последний раз ел? — поинтересовался он. Внезапно ко мне вернулся голод.

— Часов двенадцать назад, — уныло ответил я.

— В таком случае давай немного перекусим, а затем, подкрепившись, обсудим гипноз.

Он жестом велел мне молчать и сел в положение для медитации. Я перехватил его телепатическое обращение к слуге: «Еда и чай!» Мне также удалось разобрать еще одно послание к человеку в Потале, который должен был отправиться к Высочайшему с детальным отчетом о случившемся. Однако мое подслушивание телепатических посланий было прервано слугой, который вошел в комнату с едой и чаем!

Насытившись, я отодвинулся от стола. Теперь я чувствовал себя еще хуже, чем до этого. У меня был действительно трудный день, я много часов не ел, однако — эта мысль беспокоила меня — не поступил ли я глупо, что так плотно поел? Я быстро поднял глаза. Наставник смотрел на меня с нескрываемым удовольствием.

— Да, Лобсанг, — заметил он, — ты на самом деле съел больше, чем следовало бы. И все же я думаю, что ты сможешь слушать мой рассказ о гипнозе.

Он смотрел некоторое время на мое раскрасневшееся лицо, и его взгляд смягчился еще больше.

— Бедняга Лобсанг, у тебя сегодня был трудный день. Иди сейчас отдохни, а разговор мы продолжим завтра.

Он поднялся и вышел из комнаты. Я с трудом встал на ноги и заковылял по коридору. Спать! Это было все, чего я хотел. Еда? Нет, только не это! Мне было нехорошо от всего, что я съел. Я добрался до того места, где спал, и завернулся в свою мантию. Мой сон был беспокойным. Мне снилось, что меня преследует в лесу безногий китаец, а другие охранники с ружьями стараются сбить меня с ног, прыгая прямо мне на плечи.

«Бам!» — ударилась о землю моя голова. Китайский охранник стал пинать меня ногами. «Бам!» — еще один удар по голове. Не понимая, что происходит, я открыл глаза и увидел, как служка тормошит и бьет меня, стараясь разбудить.

— Лобсанг! — воскликнул он, когда увидел, что мои глаза открылись. — Лобсанг, мне казалось, что ты умер. Ты проспал всю ночь, пропустил все богослужения, и одно только вмешательство твоего Наставника, ламы Мингьяра Дондупа, спасло тебя от прокторов. Проснись! — закричал он, когда увидел, что я вот-вот засну опять.

Сознание постепенно возвращалось ко мне. Через окно я видел лучи утреннего солнца, которое выглядывало из-за Гималаев и уже осветило самые высокие здания в долине, отразившись от златоверхих крыш Серы и мерцая разноцветными бликами на верхушке Парго-Ка-линга. Вчера я ездил в деревню Шо. Нет, это был сон! А сегодня я надеялся не пойти на занятия и узнать кое-что от своего возлюбленного Мингьяра Дондупа. Он собирался рассказать мне о гипнозе! Я быстро позавтракал и направился в класс, где мне предстояло не просто декламировать наизусть отрывки из ста восьми священных текстов, но и объяснять, почему я отсутствовал!

— Учитель! — воскликнул я, как только увидел, что преподаватель вошел в класс. — Сударь! Сегодня мне предстоит заниматься с ламой Мингьяром Дондупом. Прошу вас освободить меня от занятий.

— Да-да, мой мальчик! — сказал учитель на удивление ласковым голосом. — Я разговаривал со Святым Ламой, твоим Наставником. Он был очень любезен и хорошо отзывался о твоих успехах под моим руководством. Должен признаться, я был весьма польщен, весьма польщен!