Ментальный план - Ледбитер Чарлз Уэбстер. Страница 12

            Дальнейшие исследования открыли множество подобных примеров, из которых было ясно видно, что чем более душа развита в духовном отношении, тем полнее она может выразиться в формах, которые обеспечивает ей любовь её друзей. А такое более полное выражение позволяет ей получать всё больше и больше пользы от живой силы той любви, что льётся на неё через эти мыслеобразы. По мере того, как душа растёт, эти изображения выражают её всё полнее и полнее, пока она не достигает уровня Учителя и не начинает сознательно использовать их как инструменты для помощи и наставления своих учеников.

            Только так возможно сознательное сообщение между теми, кто всё ещё заключён в физическом теле, и теми, кто перешёл в этот небесный мир. Как уже было сказано, душа может великолепно сиять через своё изображение в небесной жизни какого-либо своего друга, и при этом совершенно не знать об этом в своём физическом проявлении на земном плане, и даже полагать, что не может сообщаться со своим ушедшим другом. Но если она развила своё сознание до объединения, и потому может вполне владеть всеми своими способностями, даже находясь ещё в физическом теле, то она может сознавать, ещё во время этой тусклой земной жизни, что находится, как и прежде, лицом к лицу со своим другом и что смерть, вместо того, чтобы унести прочь любимого человека, просто открыла перед ним более обширную и более грандиозную жизнь, постоянно нас окружающую.

            Внешне друг будет очень походить на то, чем он был на земле и, однако, в облике его будет заметно какое-то необычное великолепие. В ментальном теле, как и в астральном, имеется воспроизведение тела физического, находящегося внутри внешнего овоида, вид которого в свою очередь определяется свойствами тела каузального. Это воспроизведение выглядит как форма из более плотного тумана, окружённая туманом более лёгким. Личность последней земной жизни продолжает чётко сохраняться до конца жизни небесной, и только когда сознание наконец удаляется в каузальное тело, это ощущение личности поглощается индивидуальностью, и человек впервые со времени своего предыдущего нисхождения в воплощение осознаёт себя как истинное и сравнительно постоянное „я“.

            Иногда спрашивают, существует ли на ментальном плане чувство времени: перемежаются ли там день и ночь, сон и бодрствование? В мире небесном единственное пробуждение для человека, вступающего в эту жизнь, состоит в постепенном усилении восприятия её удивительного блаженства умственным чувством человека, а единственное засыпание — это столь же постепенное погружение в счастливую бессознательность, когда долгий срок небесного пребывания подходит к концу. Нам уже вначале описывали эту небесную жизнь как нечто вроде продолжения самых счастливых часов жизни человека, усиленных в своём блаженстве в сотни раз, и хотя это определение оставляет желать лучшего (как впрочем все определения, даваемые на физическом плане), оно всё же больше приближается к истине, чем представление о дне и ночи. Виды блаженства, по-видимому, меняются там до бесконечности, но смена сна и бодрствования не являются частью жизни этого плана.

            За окончательным отделением ментального тела от астрального обычно следует период полной бессознательности, продолжительность которого варьируется в очень широких пределах — подобно периоду, который следует за физической смертью.

            Пробуждение из него в активное ментальное сознание очень сходно с чувством пробуждения ото сна. Как случается иногда при пробуждении утром испытывать приятное чувство отдыха, во время которого человек сознаёт ощущение удовольствия, хотя ум ещё бездействует и тело почти что ещё не взято под контроль, так и при своём пробуждении в небесном мире человек проходит также более или менее продолжительный период блаженства, всё возрастающего, прежде чем будет достигнуто полное сознание этого плана. Когда это чувство удивительной радости впервые возникает в человеке, оно заполняет всё поле его сознания, но постепенно, по мере своего пробуждения, он обнаруживает, что окружён миром созданных им идеальных существ, свойства которых соответствуют природе того подплана, где он оказался.

            Шестой подплан — второе небо

Преобладающее свойство, характерное этого подразделения, можно назвать религиозной антропоморфической набожностью. Различие между преданностью этого рода и религиозными чувствами, испытываемыми на втором астральном подплане, заключается в том, что первая лишена всякого эгоистического побуждения (человек, который её чувствует, совершенно не заботится о том, что принесёт она ему самому), тогда как во втором случае человек бывает движим надеждой извлечь какую-либо пользу и желанием её получить. Так что на втором подплане астрального плана религиозное чувство обязательно содержит в себе элемент личной выгоды, тогда как благоговейная вера, возносящая человека на шестой подплан небесного мира, совершенно свободна от этого налёта.

            С другой стороны, эту стадию развития религиозного чувства, суть которой состоит в непрестанном благоговении перед каким-либо личностным божеством, нужно тщательно отличать от его ещё более высоких форм, которые находят выражение в совершении какой-либо работы ради почитаемого божества. Несколько примеров, наблюдавшихся на это подплане, возможно, яснее покажут это различие, чем какое-либо иное описание.

            Из существ, ментальная деятельность которых проявилась на этом уровне, многие относятся к восточным религиям. Однако, сюда входят лишь те, для кого характерно чистое и преданное чувство, но в сравнительно малой степени рациональное и интеллектуальное. Здесь можно встретить поклонников Вишну, воплотившегося в Кришну или в иных аватар, так же как и некоторых приверженцев Шивы. Каждый из них обёрнут в оболочку своих собственных мыслей, будучи наедине со своим собственным богом, забыв всё остальное человечество, за исключением тех случаев, когда его привязанность может ассоциировать с этим богом тех, кого он любил на земле. Например, один вайшнав был замечен поглощённым в экстатическое поклонение тому же самому образу Вишну, которому он делал приношения и во время земной жизни.

            Среди находящихся на этом подплане самые характерные примеры представляют женщины, составляющие в действительности большинство его обитателей. Так, между ними была одна индусская женщина, муж которой стал для неё богом. Она также воображала себе дитя Кришну, играющего с её собственными детьми, но в то время как последние были очень реальны и человечны, маленький Кришна имел вид оживлённого деревянного образа голубого цвета. В то же время Кришна представлялся в её небесной жизни и в иной форме — нежного юноши, игравшего на флейте, но её нисколько не беспокоило и не смущало такое двойное проявление.

            Другая женщина, преданная Шиве, смешивала этого бога со своим мужем, видела во втором как бы проявление первого, и казалось, что один постоянно превращался в другого. В этом подразделении можно встретить и некоторых буддистов, но по всей видимости это исключительно наименее учёные из них, которые видят в Будде скорее объект поклонения, чем великого учителя.

            Христианская религия также поставляет этому уровню множество обитателей.

            Набожность без интеллекта, примером которой с одной стороны могут быть неграмотный крестьянин-католик, а с другой — искренний и преданный "солдат" Армии Спасения, даёт по всей видимости результаты очень сходные с уже описанными, поскольку такие люди тоже оказываются поглощены созерцанием своих представлений о Христе или Божьей Матери. Так, один ирландский крестьянин, погружённый в глубочайшее благоговение перед Девой Марией, представлял себе её стоящей на полумесяце, как на картине Тициана "Успение", но простирающей к нему руки и обращающейся с речью. Один средневековый монах в экстазе созерцал Христа на кресте, и такова была сила страсти его любви и жалости, что видя его кровавые раны, он силой воображения причинял себе такие же стигматы на ментальном теле.