Кому в раю жить хорошо... - Вихарева Анастасия. Страница 77

— Они подобны тебе, у них есть то, чего нет у меня — возможность поливать грязью. Они внутри меня и снаружи.

— Ну! — в который раз изумился Дьявол. — Разве я поливаю их грязью? Я отвечаю добрым советом, щедростью, терпением и покорностью. Тебе, Манька, и не снились блага, которыми я радую каждого из них. Я знаю, дни их сочтены, и все что я могу отдать, отдаю. Ты мой конкурент, а он — мое имущество. И я, как добрый хозяин, обязан принять на себя все его расходы, берегу, как валюту, на которую могу купить еще одно поле. Я хуже Кощея Бессмертного, который пристрастился собирать в сундук злато-серебро. По сути, когда уповают на Спасителей, в этом есть доля мудрости. Вампир ведет за собой своего раба на пуповине. И я уповаю, но по другой причине.

— Зачем тебе столько земли, у тебя ее вон сколько! — удивилась Манька.

— Земля — это моя болезнь, — признался Дьявол, улыбнувшись. — Видишь ли, земля не так бессмертна, как я. Мой лучший друг умирает, и я пытаюсь продлить его дни. Остывают звезды, планеты. Она стареет. Не так много мест, где могла бы существовать жизнь. Так получилось. Я же не знал, что произошло, когда обнаружил, что все лежит у меня перед глазами. И я обязан позаботиться о том, чтобы разогреть Вселенную снова, вдохнув в землю новые силы. Это будет та же Вселенная, но все, что ты видишь и знаешь, станет другим. Волны и адское пламя вырвутся из одной точки Вселенной, и через секунду огонь поглотит все, что здесь существует, разметав Черные Звезды. Масса старой материи окажется на окраине, закрывая собой новую материю… Бог, то есть я, вырасту в тысячи раз! Первый раз рождение жизни мне пришлось ждать довольно долго. Теперь другое дело. Атомы старой Вселенной подстегнут образование новых: водород, углерод, кислород, произойдет распад тяжелых ядер, и сразу золото-серебро.

— Фу ты! Чур меня! — Манька с испугом сердито посмотрела на Дьявола, высунув голову из-под одеяла и привстав на постели. — Вселенная, не маленькая же! Куда больше-то? И так миллиарды звезд… Триллионы планет…

— А то! Я задумал это не сейчас. Слышала, небось, что я равномерно распределяю горючее? То, из которого получается земля? Вот то-то и оно! А ты спрашиваешь, зачем мне вампиры! Огромные массы межзвездного вещества однажды вырвутся на свободу, и поднимутся новые валы и укрепления, и будет жизнь там, где ее пока нет. Я же не могу на нескольких планетах воплотить всю красоту Небес. А земля, что лежит под Твердью, имеет право быть такой же прекрасной, как та, что над Твердью. Маня, ты однажды сможешь это увидеть своими глазами, если сможешь побороть вампира. Разве сможет нечто подобное показать тебе он? Тут столько ждали, когда ты вернешься обновленная и вдохновленная, а ты даже не поздоровалась ни с кем. Так вот, я не стал бы молиться врагу, забывая о друге. Я рад услужить любому, но не во вред себе.

— А где Борзеевич? — Манька прислушалась, привстала, уставившись на яму посредине сарая.

Дьявол тихо выругался, вскочил, исчез в яме и через пару секунд вылетел из ямы с Борзеевичем на руках. Борзеевич спал, мирно посапывая.

— Ему нельзя… под землю, — виновато произнес Дьявол, сбрызнув лицо Борзеевича водой.

Борзеевич проснулся, потянулся, заметив склонившегося над ним Дьявола, блаженно заулыбался, но, заметив Маньку, нахмурил брови, потирая виски. И вдруг радостно вскрикнул:

— Маня! Ты вернулась!

— Вернулась, вернулась! — Дьявол потрепал его по голове, накинув на плечи покрывало.

— Надо его на свежий воздух, — предложила Манька, решительно направляясь к дверям.

Дьявол подхватил Борзеевича и вышел следом.

Глава 14. В Аду плохо—и дома не лучше…

Манька зажмурилась от свежего солнца, вдохнув терпкий ароматный воздух полной грудью. После серы и лавы воздух был как сладкая вода, которую она пила огромными глотками. Избы паслись у молодой опушки. Она едва узнала поляну, которую оставила две недели назад. Теперь здесь все было в цвету, и белые и розовые лепестки укрывали землю пушистым покрывалом. Лепестки летели с ветром, кружились в воздухе, и уносились прочь, как стаи насекомых, облепившие каждый цветок и выискивающие нектар, покрывали спины животных, неспешно пасшихся на лугу небольшими стадами. Невысокие плодовые деревья готовились к первому плодоношению. Благоухали огромные кусты роз, едва удерживая тяжелые стебли, высились гладиолусы, пионы, георгины и золотые шары, веселыми стайками устроились маргаритки и анютины глазки, флоксы и петунья, рядом росли ромашка и колокольчики, вдоль оврага, по дну затянутого смородиной, пылали невиданные ею доселе цветы, больше похожие на бабочек. Река покрылась огромными зелеными листьями, и огромные лилии и яркие лотосы выставили из воды свои нарядные голубовато-розоватые головки, соревнуясь за место с желтыми и белыми кувшинками.

— Откуда здесь столько цветов… — вскрикнула Манька, с удивлением взирая на цветочный ковер, расстилающийся до самой реки. — А-а-а… а это что? — прямо перед ней высилась горка бардового цвета, и она не сразу разглядела, что это тоже растение, мясистое, все изогнутое, покрытое пушком, сросшееся в нескольких местах. И листья у него были под стать, устилая землю наглухо, отвоевывая свою территорию.

— Ха! А у нас новые жители! — хитро подмигнул Борзеевич. — А этим жителям нет ничего, что укрылось бы в земле! Они всегда имеют в запасе горсточку семян с времен таких далеких, что и я не видел те растеньица!

И вдруг, Манька вздрогнула — одно дерево зашевелилось и повернулось, шагнув в их сторону. У дерева были глаза и руки, плотно прижатые к телу, но когда он их развел в сторону, сходство с деревом стало полным.

Дерево поклонилось. Голос у дерева был глуховатый, будто он говорил из-под земли. Но приятный. Он кивнул Борзеевичу и слегка поклонился Дьяволу.

— Разумно ли приводить сюда человека? — недовольно проскрипело дерево, покосившись в ее сторону.

— Это Манин участок земли, — ответил Борзеевич, будто просил у него прощения.

Дерево с любопытством уставилось на Маньку, рассуждая вслух, как вредно иметь рядом человека, но полезно, потому как жизнь изб непременно связана с непутевыми и бесстыжими вредителями. В общем, речь дерева показалась Маньке не совсем адекватной, но что взять с дерева?

— А-а-а… вы кто? — неуверенно (уместно ли?) поинтересовалась Манька, сунув руки в карманы.

— У нас нет имен, вернее, есть, но мы их никогда не озвучиваем. Как у водяных. Мы — лесные!

— Здорово! — Манька таращилась на дерево, не скрывая своего любопытства.

Еще несколько деревьев проснулись ото сна, превратившись в корявых девиц, украсивших себя венками из листьев и цветов. Они поклонились ей издалека. Зато избы, заметив, что Манька стоит посреди луга, бросились к ней со всех ног и сразу же присели, распахнув двери.

Манька нерешительно оглянулась на Дьявола и Борзеевича.

— Иди-иди, — подтолкнул ее Дьявол. — Избы всегда будут Храмом, нерукотворные они, но предназначены для проживания. Соскучились поди.

— Будет у нас сегодня пир на весь мир! Уж мы постараемся! — поддержал его Борзеевич. — Только водяной где-то запропастился, нам бы рыбки не помешало. Ох, какая у него рыба завелась!

— А где он, кстати? — поинтересовалась Манька, обнимая по очереди обе избы, удивившись, что он все еще не показался из воды.

— Да позавчера еще ушел в озеро к своим. Есть у нас и плохие новости, — хмуро проворчал Борзеевич. — Несколько оборотней перешли реку и бьют из-за угла. Сколько животных полегло, не сосчитать. В основном, с той стороны реки. И здесь иногда появлялись, пока тебя не было. А проходят они мимо озера, там, где дорога заканчивается и начинается горная гряда. У них там что-то вроде лагеря. Постоянное наблюдение за нами ведут.

Манька посмотрела вдаль.

Огромная гора, покрытая льдом и снегами, закрыла горизонт. Ее вершина была далеко, но подножие начиналось гораздо ближе. Несколько предгорных вершин казались по сравнению с ней холмиками. Предгорное озеро уже оттаяло, часть темной водной глади раскинулась как зеркало, отражая и горы, и небо с облаками. Лес после пожара еще не достиг той высоты, когда его можно было бы назвать лесом, и низина лежала, как на ладони. Обширные луга вдоль реки с того места, куда показал Борзеевич, хорошо просматривались.