Совесть негодяев - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 62

– Это Гасанов, – задыхаясь, сказала Зоя. Реакция у нее была отменная. Она сразу узнала банкира.

Преследователи были в десяти шагах от них. До автомобиля с тщедушным водителем они просто не успеют добежать.

Дронго мгновенно оценил обстановку.

– В машину, – сказал он Зое, – быстрее в машину.

Она прыгнула на заднее сиденье. Но, видимо, чуть замешкалась, зацепившись колготками за ручку дверцы автомобиля. Двое преследователей были уже совсем рядом. Дронго, развернувшись, нанес одному из них удар в челюсть, второго отбросил дверцей автомобиля. Еще двое столкнулись с каким-то пожилым слепым человеком, и, пока они его обходили, время было потеряно. Дронго был уже в машине. Попытавшегося подняться нападавшего, которому достался удар дверцей, он пихнул еще раз ногой, и машина стремительно понеслась вперед. Причем так быстро, что он чуть не вывалился из автомобиля. Его придержала Зоя.

– Спасибо, – выдохнул Дронго.

«БМВ», набирая скорость, уносил их все дальше от аэропорта.

Глава 33

В автомобиль Чижова им пришлось бы садиться всем шестерым. Буквально на голову друг друга.

– Нужно, чтобы кто-нибудь остался, – предложил Пахомов, – мы не влезем в «Жигули» все вместе.

– Ты езжай, а я останусь, – предложил Комаров, – поймаю такси и приеду за вами.

У Климатова было вытянутое лицо.

– Понял, майор, чего стоят твои друзья? – спросил его Комаров, когда арестованного посадили в машину между Пахомовым и Перцовым.

Майор угрюмо молчал. Он, видимо, думал о чем-то своем.

– Товарищ подполковник, – неожиданно сказал Серминов, – садитесь вы рядом с Женей, а я поеду на такси.

Пахомов посмотрел на Комарова. Чижов зло отвернулся. Перцов усмехнулся. Нужно дать парню шанс, подумал Комаров, обязательно нужно дать ему шанс.

– Оставайся, – сказал он, – только не попадайся на глаза Ларионову. Он сожрет тебя живьем.

– Не попадусь, – обещал Серминов, – я ведь думал, они действительно...

Видно было, как он переживал.

Комаров сел в машину рядом с Чижовым.

Машина тронулась, и, обернувшись, они еще видели стоявшего у обочины дороги Серминова.

– Думаете, он никуда не побежит? – спросил Чижов.

– Он приедет в прокуратуру, – убежденно сказал Комаров, – это урок на всю жизнь, Женя. Для него это был тяжелый урок. Только не нужно так гнать машину, постарайся доставить нас в целости и сохранности. Хотя... слушай, Павел, этот Ларионов ведь так дело не оставит. Он обязательно позвонит генералу. Ты помнишь о нашем уговоре в твоем кабинете?

Пахомов помнил. Тогда Комаров попросил его ничему никогда не удивляться. Учитывая экстремальные условия, в которых они действовали, Комаров временами разыгрывал сценки, как он говорил – для «зрителей в пятом ряду». И вот теперь, судя по всему, он разыгрывал похожую сценку.

– Помню, конечно.

– Нам в прокуратуру никак нельзя. Там твое руководство перехватит этого типа, и мы его никогда больше не увидим.

Климатов молчал.

– Что предлагаешь? Говори яснее.

– Думаю, нужно везти его не в прокуратуру, а по дороге куда-нибудь заехать. Куда-нибудь в районную прокуратуру и там допросить. Захочет говорить – хорошо. Не захочет – значит, погибнет при попытке к бегству.

Перцов, привыкший к подобным сценкам, сохранял спокойствие. Но Чижов резко нажал на тормоза.

– Не так резко, – попросил Комаров.

– Вы это серьезно? – спросил, заикаясь, молодой следователь.

– Конечно, серьезно, – подмигнул ему правым глазом Комаров, но так, чтобы его не увидел сидевший сзади Климатов.

– Это нарушение закона, – нетвердо сказал Чижов. Нужно было поддержать игру.

– Понимаю, – согласился Комаров, – но у нас нет другого выхода. Эти типы отнимут у нас Климатова, не дав допросить его. А если майор нам расскажет, значит, мы в выигрыше и сумеем как-то от них отбиться.

– А если не расскажет? – спросил Перцов невинным голосом, словно самого Климатова не было в автомобиле.

– Тогда придется его пристрелить.

Если бы Климатов был оперативным сотрудником МВД или КГБ, он, конечно, разгадал бы всю несложную комбинацию. Если бы он был следователем ФСБ или прокуратуры, он и тогда сумел бы понять. Но Климатов был всего-навсего неплохим старшим лейтенантом Девятого управления КГБ, то есть работал всю жизнь в отделе охраны советских вождей и привык не особенно рассуждать, полагаясь на свою выучку и начальство. И майором в службе охраны президента он также стал, не особенно вникая в премудрости оперативной работы своей службы, которые, впрочем, ему и не нужно было знать. И теперь, с ужасом слушая разговор в машине, он вполне верил в сказанное этими людьми. Сам на их месте он поступил бы таким же образом, избавляясь от нежелательного и опасного свидетеля, постаравшись получить у него нужную информацию.

– Мужики, – дрогнувшим голосом сказал Климатов, – вы чего, мужики? Совсем с ума сошли? Как же вы меня стрелять будете?

– В спину, майор, в спину, – хладнокровно ответил Комаров. Пахомов с трудом сдерживал смех. – Ты ведь будешь убит при попытке к бегству.

– К какому бегству? Я никуда не собираюсь бежать.

– Это ты нам говоришь. А мы все скажем, что ты пытался бежать. У нас просто нет другого выхода.

– Вы ненормальный, – убежденно произнес Климатов.

– Нет, просто хочу остаться на своей работе. Ведь ты говорил, что у меня будут крупные неприятности. Вот я и хочу сделать так, чтобы их не было. А чего тебе непонятно? Нет человека – нет проблемы, говорил наш покойный и любимый вождь товарищ Сталин. Не будет тебя – не будет никакой проблемы. Это ты, надеюсь, понимаешь? Женя, вези нас в районную прокуратуру.

– В какую?

– Какой район нам ближе?

– Киевский, я там работал следователем.

– Давай тогда в Киевский. Там мы этого субчика и допросим. Пусть попробует утаить информацию.

– Ребята, – Климатов начал понимать положение следователей, – не нужно меня туда везти.

– Это ты нам в прокуратуре расскажешь, – угрюмо произнес Комаров, уже не поворачиваясь.

– Товарищ следователь, – обратился к Пахомову майор Климатов, – вы же работник прокуратуры. Вы допустите такое беззаконие?

– Слушай, гусь, – обернулся к нему Комаров, – я тебя лично пристрелю. Посмотри мне в глаза, и ты увидишь свой последний час жизни. Ты ведь так грозился нам в квартире, чего сейчас в штаны наложил? Ничего, умрешь героем.

Но Климатов не хотел умирать героем. Машина повернула в другую сторону, и он занервничал.

– Вы все какие-то полоумные, одержимые. Я ничего не знаю. Куда вы меня везете? Я был прикомандирован к этой группе, просто сидел на телефоне.

– Где Пеньков?

– Не знаю. Не я дежурил в тот день.

– Но ты знаешь, где Пеньков. Серминов звонил по вашему телефону?

– По нашему. Туда поехала группа сотрудников.

– И что они с ним сделали?

– Я не знаю.

– Что? – крикнул Комаров. – Что они сделали?

– Я не знаю.

– В последний раз спрашиваю, что они с ним сделали?

– Это была профилактическая беседа. Ему хотели объяснить, что не нужно рассказывать о поездке Анисова.

– Поездке куда?

– Ну, в общем, последней поездке.

– На Фрунзенскую набережную? – быстро уточнил Пахомов.

– Да, – тихо ответил Климатов.

– Что сделали с Пеньковым? – спросил уже сам Павел Алексеевич.

– Он... погиб, – сумел наконец сказать майор.

– Каким образом?

– При попытке к бегству, – Климатов вдруг понял двусмысленность своего ответа и растерянно оглянулся по сторонам. Перцов еще сильнее надавил ему в бок локтем.

– Сукины дети, – не выдержал Чижов.

– Стопроцентная нераскрываемость, – мрачно напомнил Пахомов, – мы – единственная страна в мире, где стопроцентная нераскрываемость заказных убийств. Теперь понимаешь, Валентин, как это бывает?

– Всегда есть заинтересованные лица, – кивнул Комаров, снова оборачиваясь к ним, – это просто как закон.