Площадь диктатуры - Евдокимов Андрей. Страница 26

– Брось убиваться, Боря! Ну, сгорела твоя система наведения в синем пламени перестройки, но жизнь-то не кончается. Ты жив, здоров и на свободе. Что еще человеку надо? А деньги есть и еще будут, - сказал он тихо, так чтобы не слышали другие.

– Все, закончил, - Горлов показал на готовый блок. Он не хотел обсуждать то, что случилось, хотя и был благодарен Цветкову, который выручил его из совсем безнадежного положения. Но вспоминать, как чуть не угодил под суд, было противно.

В день приезда они ужинали в кооперативном ресторане, где, судя по всему, Цветков был постоянным посетителем. Разговор получился долгим и откровенным. Поначалу Горлов не поверил, что Котов замял дело только потому, что получил взятку.

– Какая же это взятка? - удивился тогда Цветков. - Взятка - совсем другое, а это благодарность. Вот за лазеры - взятка. Настоящая! Так, о ней никто и не узнает.

– Но он же секретарь райкома! - воскликнул Горлов.

– А секретари - не люди? Сразу видно, что ты не с Кубани. У нас райком - самое доходное место: со всех берут и, с кем надо, делятся. Думаешь, Котову делиться не с кем? Тому дай, этого угости - иначе ни один вопрос не решается. Поэтому мы для Виктора Михалыча просто подарок. Сам посуди: наш кооператив далеко, не в его подчинении, и никто ничего не узнает. Как говорил Черчилль, нет друзей и врагов, есть только партнеры. А с Котовым отношения налажены, взаимный интерес имеется, друг друга понимаем.

– Котов ушел из нашей системы. Зачем же он теперь нужен? - спросил Горлов.

– О твоем приезде, думаешь, я с кем договаривался? С Котовым! У него все старые связи остались и новые прибавились. Его задача - выбить для твоего сектора финансирование на разработку медицинского оборудования. Денежки государственные, а прибыль - наша. Иначе где бедному кооперативу деньги взять? Мы его придумали не для того, чтобы тратить, а чтобы зарабатывать. Только Котов может организовать помещение в центре Ленинграда - мы там магазин откроем. Торговля - это наличные, а без наличных теперь ни шагу. Так что нужен Котов, очень нужен, - терпеливо объяснял Цветков.

Горлов понимал, что не может отказаться. Перед самым отъездом из министерства прислали программу работ на следующий год. Для его сектора была запланирована поисковая тема по медицинским приборам. Работ по оружию в плане не было кроме авторского надзора за двумя старыми системами - одной танковой и одной морской. В смету были заложены такие командировочные расходы, что можно трижды объехать земной шар. "Чтобы без помех ездить в Краснодар", - догадался Горлов.

И такое положение складывалось во всех оборонных НИИ и КБ. Урезалось финансирование, готовились массовые сокращения. Правда, было много разговоров о самофинансировании, конверсии, о переходе на гражданскую тематику, но Горлов не принимал их всерьез. Кончено, разработать можно было все: от супертелевизора, каких на Западе и в мыслях не держали, до кухонного холодильника с ядерным миниреактором. Но таким разработкам один путь - в архив. Производственных мощностей для них не было, и взяться им было неоткуда.

В конце концов, Горлов согласился со всем, что предлагал Цветков. Тот с облегчением протянул Горлову пачку пятидесятирублевок в банковской упаковке.

– Не обращай внимания, здесь и не такое видели, - заметив, как Горлов опасливо оглядел зал ресторана, махнул рукой Цветков.

– Новенькие, еще краской пахнут, - зачем-то понюхав деньги, сказал Горлов.

– Чем новее, тем целее! - засмеялся Цветков.

– Премию и последнюю зарплату нам тоже выдали новыми. Не к добру, когда столько денег печатают.

– Почему не к добру? Наоборот, очень к добру. Нам больше достанется, - подняв рюмку, сказал Цветков.

Пять тысяч рублей за три простенькие схемы и два блока, сделанные без особых усилий, между прочими делами! Горлов вспомнил про премию, выписанную Кротовым, - она была почти вдвое меньше. А чтобы ее получить он работал два с половиной года.

Первые пятьдесят рублей Горлов разменял утром в гостиничном буфете. Позавтракав, он не стал ждать автобуса. Частник на стареньком "Жигуленке" довез его до окраины, где находился кооператив, всего за три рубля, и столько же он потратил на обратную дорогу. Поначалу он хотел купить подарки жене и детям, но ходить по магазинам было лень. К тому же ничего путного в них не было. Несколько раз он ужинал в том ресторане, где встречался с Цветковым. Больше тратить было не на что, и пачка денег, оставалась почти не тронутой.

Днем Горлов помогал налаживать лазерные облучатели, которыми торговал кооператив. Между делом придумал и отладил новую схему поджига. Схема была простой и экономичной, в принципе тянула на изобретение. Однако Рубашкин был далеко, а возиться самому с оформлением заявки не хотелось.

Вечера тянулись длинно и нудно. Горлов пытался убить время за телевизором, но скоро надоело. Даже программа "Взгляд" с Любимовым, Листьевым и Политковским, которыми восхищалась жена и все ее приятельницы, показалась Горлову вымученной и напыщенной, наподобие внеочередного комсомольского собрания.

Как-то вечером, не предупредив, пришла Наташа. Едва поздоровавшись, она заперлась в ванной а, выйдя, сразу потушила свет. Все произошло быстро, наспех. После она говорила, что муж только что вернулся из загранкомандировки, хочет купить "Ладу", ему обещают, но машины все нет, а он очень ревнивый, никуда не пускает, еле вырвалась, но уже через час должна быть дома, чтобы вовремя подать ужин.

– Господи, скорей бы ушла, - думал Горлов, поддакивая и кивая головой, будто внимательно слушает, и ему интересно.

Что-то отмирало в душе, отслаивалось, как отпадают пожухшие капустные листья под проливным осенним дождем, и он мучился смутным предчувствием предстоящей потери, но не понимал, что именно предстоит потерять.

За несколько дней до отъезда ему вдруг захотелось написать письмо жене. Никогда раньше - а он часто ездил в командировки, месяцами не бывал дома - ему и в голову не приходило писать письма, разве что звонил: мол, все хорошо, приеду скоро! Тогда Нина подолгу рассказывала, в основном о детях, и он чувствовал, как она соскучилась. У него поневоле менялся голос, и он знал, что они думают об одном и том же. Но писать письма? Нет, такой потребности никогда не возникало.

"Дорогая Нина!" - написал он и тут же исправил: "Милая Нина!" Но и это не понравилось. Тогда он взял другой лист, вычеркнул имя и стал писать, не задумываясь, как пришло на ум: