Площадь диктатуры - Евдокимов Андрей. Страница 57

– Наконец в ЦК спохватились и поставили задачу: отслеживать ситуацию и разрабатывать предложения для Политбюро по предотвращению сепаратизма, - последнее слово Председатель произнес нараспев с отчетливым мягким знаком в последнем слоге: "се-е-епаратизьма". - И, как всегда, задали нам координацию действий министерств и отделов ЦК. От отделов толку не жди, а, что касается министерств, - их раз, два и обчелся: мы, Минобороны, да МВД. На милицию надежды нет, местные кадры давно распропагандированы…

– Мои офицеры ставят вопрос о слиянии МВД с Комитетом в одно ведомство, как раньше, - кстати вспомнив выступление Коршунова на партсобрании, сказал Сурков.

– В умелых руках любой вопрос стоит, а тут: ставь, не ставь - без разницы. Вот, мы хотели внутренние войска под себя взять, бились, бились, да не получилось. У военных отобрать - отобрали. В ЦК спорили, спорили, в конце концов отдали в МВД, что ни нашим, ни вашим. А военные норовят в сторону…

– Военных понять можно, Владимир Александрович. С Тбилиси нахлебались, до конца века хватит, - заметил Сурков.

– Задачи сегодня решаются, а до конца века еще дожить надо, и без армии - никак. У нас активных штыков - только дивизия Дзержинского, да спецподразделения. Что они смогут сделать кроме, как народ попугать? - возразил Крючков. - В результате получается, как в сказке: "А и Б сидели на трубе - А упало, Б пропало, что осталось…?" Остались только мы, чтобы самих себя координировать. Вот так сидим и координируем. Агентуры во все дырки напихали - у литовцев в "Саюдисе" каждый третий наш - а толку никакого.

– У меня такая же обстановка. Обком ни одной реализации не разрешает, - вставил Сурков.

– Подожди со своими реализациями, до них еще дойдем, - поморщился Крючков. - Короче, у моих терпение лопнуло. Собрали мне все оперативные материалы, толковую справку подготовили и - с Богом! - благословили в ЦК, к Михаилу Сергеевичу. Просим-де добро на активные культурные, так сказать, культурно-массовые мероприятия. Месяц, другой - ни ответа, ни привета. И тут, как назло, появился повод нагадить. Имею в виду историю с твоими "Волкодавами". Меня прораб перестройки Яковлев встретил и за пуговицу взял так, что не отвертеться: "Зачем и почему Комитет провоцирует демократическую общественность? Зачем нарушает монолитную сплоченность вокруг ленинского курса партии на правовое государство?" И "Литературкой" с намеком тычет.

– Будем, говорит, на Политбюро выносить. Что ж, на Политбюро, так на Политбюро! Мне терять нечего, осточертела вся эта тягомотина. И перед сотрудниками стыдно. Они мне - по делу, а я в ответ: ни рыба, ни мясо, как сморщенный хер у дохлого зайца. Сколько можно, в конце концов, донесения собирать? Тонны бумаги исписали, а противнику - хоть бы хны.

Крючков покраснел, чувствовалось, что он искренне переживает и говорит откровенно, не заботясь, если кто услышит.

"Допекли человека, а ведь разведчик, каких мало, от Бога", - сочувствуя, подумал Сурков.

– Как только получил твою справку, грамотно, кстати, подготовлена, поощри от моего имени исполнителей…

– Один исполнитель: подполковник Коршунов, - сказал Сурков.

– Передай мою большую благодарность и выправь представление к полковнику или премию, как считаешь лучше.

– Говорят, лучше маленький рубль, чем большое спасибо, Владимир Александрович, - позволил себе пошутить Сурков.

– Твой кадр, тебе виднее! В общем переслал Яковлеву, после звоню: мол, собирай Политбюро, пусть рассудит, терпеть больше нет мочи. Собрать Политбюро - кишка тонка, собрались на расширенном секретариате. Я, поверишь - полночи не спал! Это с моими-то нервами так волноваться! Дали мне слово, я в двадцать минут уложился, материалы каждому из спецчемодана под расписку выданы, даже Михал Сергеичу пришлось закорючку поставить. Поморщился, но расписался: режим есть режим!

Короче, я доложился, а в ответ - тишина. Только бумага шуршит. Наконец Хозяин не выдержал: "Я, - говорит, - затрону по докладу товарища Крючкова такую тему, как закрытая информация. Получая шифровки, я сразу вижу, где почерк ГРУ, где КГБ, где другого, так сказать, ведомства. И когда идет анализ ситуации, в миг отличаю, где правда, а что нам навязывается, как правда".

Оборачивается ко мне и замолкает минуты на три. И, буквально сверля меня взглядом: "Владимир Александрович! Я на тебя смотрю. Очень важно, сколько процентов волнений ты списываешь на подростков, а сколько связано с глубинными политическими течениями. Боюсь, разучился ты эти процессы различать, а мы в Политбюро должны иметь правильную и своевременную картину. И как бы у тебя, товарищ Крючков, не получилось, что дела делаются без ведома Политбюро. Хочу тебе напомнить, и тебе, Дмитрий Тимофеевич [30]: отныне без решения Политбюро ни армия, ни КГБ ни в каких делах не должны участвовать!

Я спросил: "Михаил Сергеевич, так чем же мы должны заниматься?"

А он в ответ - на полтора часа. Мол, руководство партии должно наладить отношения с демократической интеллигенцией. Она, де, глубоко исторически связана с народом, носитель национальной идеи. Театр, кино, романы с поэзией - всех муз помянул. А в конце бац: "КГБ должен заниматься прогнозированием! Выше поднимайте, товарищ Крючков, уровень анализа политических процессов!" [31]

– Вот, - говорит, - ваша главная задача!

Выдохнув последнюю фразу, Крючков будто скукожился, неподвижно ссутулившись за большим письменным столом.

– Мы с вами, Владимир Александрович, пережили многое, переживем и это. Главное, чтобы совесть перед народом и партией была чиста, - искренне сказал Сурков.

– Что пережили многое - это ты, Алексей Анатольевич, прав. А что совесть чиста - не согласен. Все ли мы сделали и делаем, что сердце и долг подсказывают? Молчишь? То-то! Поговорил с тобой и вижу: ты за наше дело, за верность чекистским принципам. Тебя учить не надо, что делать, сам знаешь. Поэтому, скажу то же, что товарищам в Прибалтике: бери инициативу на себя, ответственность не перекладывай, но знай: пока я здесь, в этом кабинете, всегда прикрою.

Крючков с досадой посмотрел на запищавший телефон и, не сняв трубку, встал попрощаться.

– Документы на присвоение тебе генерал-лейтенанта я пока придержал. Через месяц повысим уровень анализа процессов, и я их скоренько проверну. Так что, готовь шило, дырки на погонах сверлить! - улыбнулся Крючков, крепко пожимая Суркову руку.

– Спасибо, Владимир Александрович, - ответил тот.

– Как ты говорил про "спасибо"?

– Спасибо не шелестит и не булькает, - ответил Сурков.

– Обещаю лично приехать на представление и выступить перед твоим личным составом. Тогда и побулькаем! Гляди, не вздумай зажать положенное.

– Можно ориентировать офицеров, товарищ генерал-полковник, что точно приедете?

– Даю слово почетного чекиста, - улыбнулся Крючков и посмотрел на часы.

"Значит, не врет насчет генерал-лейтенанта, - выходя из кабинета, подумал Сурков. - А насчет анализа? Проанализируем, как отцы и деды учили. Только дурак не поймет, что надо: почта, мосты и телеграф - в решающем месте, в решающий час!"

3.2. "Коммунисты всегда верны правде",