Змеюка на груди - Евпланов Андрей. Страница 5

Швейцар из бизнес-клуба на Таганке тоже приметил азиата, который вертелся возле клуба: «Такой невзрачный, в белой рубашке. Постоял у подъезда. Я его шуганул, у нас, знаете, публика солидная, а тут всякие попрошайки шляются… Он посмотрел у меня, как на врага народа, и перешел на ту сторону и зашел во двор, я подумал справить малую нужду. Но, видимо, ему приспичило, потому что он пробыл там не менее десяти минут. Потом я видел его еще. Но близко к подъезду он не подходил. Издали смотрел, как гости подъезжают. Никто на него не обращал внимания, но людям Вартанова он не понравился. Самвел и этот, как его, Левон хотели даже его задержать, но он от них ушел. Юркнул во двор и, как в воду канул. И что удивительно, двор-то не проходной».

В том, что двор не проходной Роза Марковна убедилась сама. Это был типичный каменный мешок, узкий и гулкий, как колодец. В двух сторон его окружали глухие стены домов. Во двор только узкие клетки лестничные клеток. Парадные подъезды этих домов выходили на улицу, а черные ходы в другой двор, к тому же они были забиты наглухо. С третьей стороны находилось здание, в котором когда-то помещалось «Ателье по ремонту…». Ателье давно закрыли, а часть вывески сохранилась. И окна и двери были забиты. Каменный мешок заканчивался высокой стеной, к которой прижалась неопрятная помойка. Стена была высокая, но довольно щербатая. Кроме того, во дворе имелось несколько люков неизвестного назначения. «Киргиз» мог уйти от своих преследователей либо через них, либо через стену, но для этого он должен был обладать ловкостью обезьяны.

Фима слушал отчет тети Розы и диву давался, как грамотно она вела расследование. Ему наверно и в голову не пришло бы обратить внимание на какие-то там люки. Нет, что касается криминалистики, то тут женщины определенно способнее мужчин. Особенно бабушки, не даром же Агата Кристи выбрала своей героиней бабулю. Они такие дотошные.

— А этот твой Афанасий действительно фрукт, — подвела черту под свой отчет Роза Марковна. — Он знает больше, чем говорит, но помогать хозяину не хочет. Кстати, аванс он мне таки выдал и ваш паспорт вернул. Я купила продукты. Сегодня приготовлю рыбу-фиш. Вы любите рыбу-фиш?

— Как вам удалось приручить этого костолома?

— Самвел хороший мальчик, такой вежливый. Все рассказывал мне про свою маму. Она у него живет в деревне. Он ей высылает деньги. Там у них в Армении сейчас такие трудности… Пенсий не платят, работы нет. Ой-ой, и за что только на людей такие напасти.

Рыженков встретил приятелей в трусах и в майке. Он жил в довольно просторной, но страшно запущенной квартире. В последний раз Фима был у него год назад. Тогда в прихожей он заметил большую бельевую корзину со всяким хламом. Когда Фима спросил, что это такое, Стас объяснил ему, что это жена вещи с дачи привезла. Вот освободится, и все разложит по местам. Она видно до сих пор не освободилась, потому что корзина была на том же месте. Впрочем, как выяснилось, жена от Рыженкова ушла. Может быть даже из-за корзины, потому что зачем бы ей иначе уходить от Стаса. Он ведь красивый, умный, вежливый и не жадный: сколько раз ему предлагали идти в охрану на хорошую зарплату, а он предпочел свободу.

— Видишь ли, старичок, все равно мы все шестерки, но лучше уж быть шестеркой в колоде у государства, чем у частника. Не так явно ощущаешь себя холуем. Государство понятие невнятное. Это прежде всего, чиновники, но ведь и мы в какой-то степени государство, и если очень зажмуриться, то можно представить , что работаешь на себя. А на фирме тебе не дадут забыться до такой степени, тебе тут же напомнят чей хлеб ты ешь, а это согласись унизительно. Не для того меня мама рожала, чтобы чужой дядька говорил мне: «Фас»!

— Почему бы тебе тогда не создать свою фирму, скажем какое-нибудь сыскное агентство?

— Именно потому, что я не люблю хозяев. Если я стану хозяином, я перестану любить себя, а это полная лажа. Мне придется взять на работу тебя или Никиту. Вы хорошие ребята, но будете сачковать, потому что «совок» не сачковать не может. А мы с вами «совки» до мозга костей, хотя кое-кто из нас и потерся в Америке. Я буду на вас злиться, сношать вас каждый день на летучках, то есть унижать. Вы будете кивать, улыбаться, признавать ошибки, но, в конце концов, меня возненавидите. При этом работать станете спустя рукава в знак протеста и презрения. Когда я увижу, что накачки пользы не приносят, я начну заискивать перед вами, потом стану делать работу за вас. Потом я вас все-таки выгоню, но при этом почувствую себя подлецом. Кто-то из древних сказал, что хозяин рано или поздно становится рабом своих рабов.

— Это как у Экзюпери: ты ответственен за того, кого приручил, — вставил Фима.

— Психи, — сказал Никита, — теперь я понимаю, почему от вас бабы свалили.

— Кстати, о хозяевах. Вот, что тут накопали мне по Вартанову, — Рыженков достал из портфеля листок бумаги, и надел очки и прочитал: Вартанов Алексей Григорьевич, родился 9 сентября 1954 года в селе Крунг Октемберянского района Армянской ССР. Отец — председатель колхоза, мать — домохозяйка, после окончания школы приехал в Москву, где поступил в МЭИ. Видимо папе это стоило стада барашков, потому что сынок вступительные сдал на одни трояки. В институте Вартанов активно занимался общественной работой, бел секретарем комсомольской организации факультета. После института Алексей Григорьевич ушел в бизнес, организовал МЖК, потом компьютерную фирму, сейчас возглавляет группу, которая импортирует вино, натуральную пробку и морепродукты из Испании, Португалии и Франции. Женат. Имеет недвижимость на Коста Брава в Испании, виллу. Женат. Жена — Вероника Вартанова, до замужества Корытова, домохозяйка. Детей нет.

В общем, чист твой Вартанов, в уголовщине не замешан. Крыша у него, правда, криминальная, но это скорее беда, чем вина. Деньги видимо прячет, но какой дурак их будет показывать при наших-то чиновниках. Обдерут государевы люди, как липку и голышом по миру пустят.

А вот по его финансовому директору Афанасию Винникову явно СИЗО плачет, дважды судим за мошенничество и кражу, подозревается в связях с наркобизнесом.

Это твои клиенты, Фима? У них, что собака пропала или лошадь, а может попугай?

— Нет, Стас, их кто-то преследует. Скажи, пожалуйста, что слышно в Москве про киргизскую преступную группировку?

— А нет такой группировки, есть грузинская, армянская, азербайджанская, чеченская и еще десяток других, а киргизской нет. Приезжают оттуда отдельные наркокурьеры и то не часто.

— Ладно вам, мужики, все о делах и о делах.

— Разливай, Стас, а Ефим нам расскажет, как в Америку съездил.

— Вы знаете анекдот про то, как еврей в Израиль ездил? — сказал Фима, когда приятели выпили по первой под селедочку с картошкой. — Так вот уехал Рабинович в Израиль на ПМЖ. Через месяц пришел в советское посольство и попросился обратно. Ему разрешили вернуться. Через месяц он опять попросился в Израиль. Ему говорят: «Вы уж определитесь, где вам лучше». А он им: «Что тут дрек [3], что там, но дорога…»

— Что ты там делал, Ефим, баранку крутил на Брайтон-бич?

— А вы знаете историю о том, как Рабинович песок в Израиль возил? — Приятное тепло растеклось по телу Фимы, ему вдруг стало хорошо и уютно, как давно уже не было, хотелось быть остроумным и веселым, и его понесло. — Едет Рабинович в Израиль на велосипеде и везет с собой ящик с песком, килограммов так на сто. Таможенники, конечно, обалдели — такого еще не было. Все перекопали — нет ничего в песке, проверили — не золотой ли. Оказался обычный песок. Делать нечего — пропустили. Через неделю опять песок везет, Опять проверили и пропустили. Он опять везет. Их начальник чувствует — что-то не то, а поймать за руку не может. Тогда он позвал Рабиновича к себе в кабинет, закрыл дверь и говорит: я тебе ничего не сделаю и товар твой не конфискую, только скажи мне, по честному, в чем заключается твой гешефт [4], чем ты торгуешь? Как чем, — говорит Рабинович. — Велосипедами.