Седьмая раса - Нечаева Наталья Георгиевна. Страница 73
Ольге сверху было отлично видно, что эта стена взялась ниоткуда. Просто на ровной глади вдруг вырос огромный водяной гребень, густо-синий, почти фиолетовый в основании, со светлыми кудрявыми барашками поверху.
Гребень встал строго вертикально, покачиваясь и вибрируя, словно гигантский плавник громадного чудища, и стал расти. Три, четыре, пять метров…
По мере того, как гребень вспухал и креп, у его основания начала образовываться впадина, и чем выше поднималась водяная стена, тем глубже и бездоннее становилась темная страшная щель под ней.
Катерок закрутился у подножия стены, пытаясь взять неожиданное препятствие штурмом, ловко прыгнул прямо на ее отвесный, поблескивающий, как ледяная глыба, бок, перевернулся, словно игрушечный и ухнул в разверстую бездну.
Водяная скала, плавно прогнувшись, бережно накрыла его сверху. Пара секунд, и поверхность озера приняла совершенно безмятежный вид.
Ярко-синее блюдце, оранжевый апельсин посередине, розовые и зеленые, невероятной насыщенности и праздничности, волнистые разводы вокруг.
Абсолютная тишина.
Абсолютный покой.
Вечность.
Ольга очнулась от дикой боли. Все тело, начиная от ногтей на ногах и заканчивая кончиками волос, невыносимо болело. Боль пробегала по телу волнами, цепко захватывая внутренности, чтобы мгновенно перекинуться с них на руки, ноги, голову. Застонав, девушка открыла глаза. И тут же увидела перед собой родное встревоженное лицо Машки. Машка то отдалялась, расплываясь в неуловимое пятно, то, напротив, придвигалась так близко, что Ольга видела ее мокрые ресницы и тоненький пушок бровей.
— Очнулась? Слава Богу! — прошептала подруга. — Господи, как ты меня напугала!
Ольга открыла глаза шире и нежданно почувствовала, что боль ушла. Тело ощущалось вполне пригодным для движений, вязкая каша в голове отступила куда-то вглубь, к затылку, разрешая глазам видеть пространство вокруг.
Голые белые стены, белый же потолок, белая спинка кровати.
— Где я?
— В больнице, где ж еще? — вытирая слезы, ответила Машка. — Пять дней без сознания, в бреду, температура то сорок, то тридцать пять. Нервная горячка да еще сотрясение мозга.
— Как я сюда попала?
— Как-как, Шубин, перед тем как погибнуть, успел вызвать санитарный вертолет!
Ах, да, вертолет, Ольга вспомнила… Белый, с громадным красным крестом на боку… После того, как под ними рухнул мир, они понеслись что было сил по кромке скальной гряды. А когда выскочили на очередную сопку, оказалось, что озеро, где весь этот ужас происходил, то самое, на котором Барт нашел двух голых людей. Просто скалы делили его на части, полностью скрывая одну водную чашу от другой. Они снова побежали и тут услышали вертолет. Страшная машина застала их с Максом уже далеко от озера. Они снова решили, что сейчас их убьют, расстреляют с воздуха, но бежать уже не было сил. И Барт бросил ее под скалу, в узкий распадок, надеясь, что там их не достанут пули. А сам плюхнулся сверху, закрывая от смерти своим телом. Она помнила, как больно ударилась головой. И все.
Больше ничего.
— Нас сюда доставил вертолет?
— Ну да, кто же еще?
— А Шубин?
— Погиб, — снова вытерла слезы Машка. — За одну ночь — вся семья. Федя умер здесь, в больнице, неизвестно от какой болезни, говорят, незнакомая инфекция. Самого Шубина вытащили из-под камней там, где случился обвал, а тела Маргариты и старшего Шубина нашли на берегу озера. Говорят, они утонули. Видно, их отбросило в озеро, когда все это… Вчера всех похоронили. В области объявлен траур. И никто не знает, как Шубины там оказались, всей семьей. Зачем? Сейчас прокуратура разбирается, но поскольку нет ни одного свидетеля…
— Прокуратура? — в ушах Ольги возник сухой голос магистра. — А ваш областной прокурор, он… А командующий ВВС, а председатель областной Думы… Они — живы?
— Конечно, — удивленно взглянула на нее подруга. — Все были на похоронах. А почему ты спрашиваешь?
— Хочу взять у них интервью…
— Конечно! — согласилась Маша. — Прокурор тоже хочет с тобой поговорить. Только поправься сначала.
— А мои ребята… Они…
— Оль, — подруга всхлипнула. — Я не хотела тебе говорить сейчас. Они тоже. Их убили там, в сопках. Прокуратура уже задержала подозреваемых, это — скинхеды. — Машка всхлипнула. — Сволочи! Здесь, на Мурмане, где фашисты так и не сумели перейти границу, нынешние фашисты убивают людей… Там вообще разыгралась страшная трагедия. Наш известный эзотерик с помощницей и телеоператором в это время оказались рядом, видно, увидели момент убийства, бросились на помощь твоим близнецам. Скинхеды их расстреляли. В это время сопки облетал патрульный вертолет, и летчики увидели, что там — бойня. Решили пугнуть, спустились очень низко и врезались в скалу. Кошмар, Оль, — подруга заревела. — Одиннадцать гробов, как в войну… Мурманск в шоке.
— А Рощин?
— Влада не нашли. Только его рюкзак. Наверное, остался под камнями, там обрушились скалы, завалы разобрать невозможно…
— Он утонул…
— Утонул? Нет… Три дня там работали водолазы и боевые пловцы, никого…
— А Макс, — замирая, задала, наконец, Ольга главный вопрос. Тот самый, что кипящей ртутью сжигал затылок, не давая голове отлепиться от подушки. Тот самый, что она безумно хотела задать первым. — Макс… Он… — и тут же дико, до онемения губ, испугалась возможного ответа.
Откуда-то из ясных глубин подсознания пришла совершенно четкая и простая мысль: если и Макс — мертв, то она тоже не хочет жить. Ни одной минуты. Потому что ее жизнь без Макса не имеет никакого смысла. Когда-то давно, в прошлой жизни, она уже потеряла Лешу. Потерять Макса она не может. Потому что все эти долгие пятнадцать лет ждала именно его…
— Барт? — поняла ее подруга. — Сейчас! — и мгновенно скрылась за дверью, на ходу вытирая слезы.
Она не может сказать мне это сама, — поняла Ольга. — Сейчас пригласит врача, мне сделают успокаивающий укол, а потом ласково, как ребенку, скажут, что Макса нет…
— Нет! Нет! Не хочу! — Ольга забилась на постели, вбивая в тощую больничную подушку вновь начавшуюся раскалываться от боли голову. — Нет! Нет! — Слезы, обжигающие, горячие, хлынули из саднящих болью глаз.
— Оля, Оленька, — услышала вдруг она. — Тебе снова плохо?
Еще не веря в реальность этих волшебных звуков, девушка оторвала голову от подушки, приподнялась на локте.
Сквозь слезы все виделось размытым и неясным. Но и сквозь слезы она все же увидела…
Она не могла ошибиться!
У ее кровати стоял Макс. Живой. В смешной серой пижаме, поверх которой ровным поленом белела загипсованная рука.
— Макс… Это ты… Ты жив…
— Конечно, жив, Оленька, — улыбнулся он, опускаясь на корточки перед ее постелью, — разве я могу тебя бросить одну? После всего, что с нами было, я, как порядочный мужчина, просто обязан…
— Макс, ты уже все знаешь? Тебе рассказали?
— Да.
— Макс, они все живы!
— Кто? — Барт с тревогой вгляделся в лицо девушки. — Ты о ком?
— Те, остальные, кто был в пещере… Они хотят с помощью сейдов уничтожить мир…
— Сейды не виноваты, Оль…
— Что? Как ты сказал? — Славина резко села на кровати. — Повтори!
— Сейды не виноваты. Это — люди…
— Макс, — Ольга заплакала, — я поняла. Они именно это и хотели сказать: «Сейды не виноваты». Тимки просто не успели дописать смску…
— Значит, ты допишешь за них. Фильмом.
— Но я должна доснять! Там, в пещере у озера…
— Как только поправишься, — серьезно сказал Барт. — Сразу.
— А ты… — девушка пристально и тревожно взглянула на мужчину, — ты пойдешь со мной в сопки?
— Дурацкий вопрос, — засмеялся Барт. — Конечно! И не только в сопки…
— Макс… — Ольга протянула к нему руки, взяла в ладони родное лицо. — Ты, правда, меня не бросишь?
— Никогда, — очень серьезно произнес Барт. — Даже если ты об этом очень попросишь.