Говорит Сет. Вечная реальность души. Часть 2 - Робертс Джейн. Страница 31

У вас есть еще вопросы?

(«Да, но, наверное, мы зададим их позже».

Насмешливо; глаза широко открыты и очень темные.) Ты не пришел на занятия [по экстрасенсорике], значит, не так уж и скучал по мне.

(«Я очень по тебе скучал».)

Мы проведем личный сеанс и будем продолжать книгу. Мне не хватало наших личных сеансов.

(«Мне тоже».)

Ты можешь как-нибудь записывать разговор на кассету и общаться со мной, не делая записей?

(«Да, поэтому я и отдал магнитофон в ремонт».)

Тогда мои наилучшие пожелания и доброго вечера.

(«Большое спасибо, Сет. Я получил удовольствие».)

Это всегда удовольствие.

(Я рассмеялся. «Спокойной ночи». Сеанс завершен в 23:45.)

Сеанс № 587, 28 июля 1971 года, среда, 21:17

Добрый вечер.

(«Добрый вечер, Сет».)

Итак, вернемся к книге.

Конечно, внешняя религиозная драма — несовершенное отображение вечно разворачивающихся внутренних духовных реальностей. Различные персонажи, боги и пророки религиозной истории впитывают массовые внутренние проекции, которые излучают жители определенного периода времени.

Эти религиозные драмы фокусируют, направляют и, можно надеяться, проясняют аспекты внутренней реальности, которые необходимо отобразить физически. (Длинная пауза, глаза закрыты.) Они появляются не только в вашей системе. Многие проецируются в другие системы реальности. Сама по себе религия — это всегда внешний фасад внутренней реальности. Первичное духовное бытие само по себе придает смысл физическому. Религия реально должна включать все стремления человека в поисках смысла и истины. Духовность не может быть изолированной и специализированной деятельностью или качеством.

Внешние религиозные драмы имеют значение и ценность только до тех пор, пока они точно передают природу внутреннего индивидуального духовного существования. Человек полагает религию верной настолько, насколько она, на его взгляд, выражает его внутренний опыт. Однако большинство религий сами устанавливают допустимые разрешенные категории опыта, отрицая все остальные. Они ограничивают себя, относя принцип святости жизни только к вашему виду, а зачастую — только к ограниченным группам внутри вида.

(Пауза в 21:30.) Никогда одна любая конкретная церковь не сможет передать внутренний опыт всех людей. Никогда одна церковь не окажется в положении, в котором сможет эффективно ограничивать внутренний опыт своих членов, — только кажется, что это возможно. Запрещенный опыт будет выражаться бессознательно, набирать силу и энергию и выходить, образуя контр-проекцию, которая сформирует другую, новую внешнюю религиозную драму.

Сами драмы выражают определенные внутренние реальности и служат как внешнее напоминание тем, кто не доверяет непосредственным ощущениям внутреннего «я». Они воспримут символы как реальность. Когда они обнаружат, что это не так, то почувствуют, что их предали. Христос говорил об отце и сыне, потому что в вашем понимании в тот период использовался такой способ. Он рассказывал легенду, объясняющую отношения внутреннего «я» и физически активного индивида. Новая религия никогда никого не удивляет, потому что субъективно драма уже была разыграна.

Конечно, все, что я говорю, относится к Будде в той же степени, что и к Христу. Они оба приняли внутренние проекции и попытались физически воплотить их. Однако они были больше, чем суммы этих проекций. Это необходимо понять. Магометанство относится почти туда же. В этом случае в проекциях доминировало насилие. Любовь и братство были вторичны по отношению к тому, что считалось крещением и единением через насилие и кровь.

В этих постоянных внешних религиозных драмах странную роль играли иудеи. Концепция одного бога была им знакома давно. Многие древние религии ставили веру в одного бога выше прочих. Однако этот бог, стоявший над другими, был куда более снисходительным, чем бог иудеев. Многие племена верили, вполне закономерно, во внутренний дух, которые заполняет каждое живое существо. Они часто говорили, допустим, о боге дерева или о духе цветка. Но они также принимали реальность общего духа, частью которого являются все эти меньшие духи. Все работало в гармонии.

Иудеи создали бога-надсмотрщика, гневного, справедливого и иногда жестокого бога; тогда многие секты отрицали, что внутренним духом обладают другие живые существа, кроме людей. Ранние верования намного точнее передавали внутреннюю реальность, в них человек, наблюдая за природой, позволял ей говорить и открывать свои тайны.

(21:45.) Однако бог иудеев был проекцией иного рода. Человек все больше и больше осознавал эго, ощущение власти над природой, и многие последующие чудеса представлены так, что природе приходилось вести себя иначе, чем обычно. Бог стал союзником человека против природы.

Древнеиудейский бог стал символом необузданного человеческого эго. Этот бог вел себя, как разозленный ребенок, если бы ребенок обладал силой посылать на врагов гром, молнии и огонь, уничтожая их. Таким образом, возникающее эго человека создавало новые эмоциональные и психологические проблемы и препятствия. Росло ощущение отчуждения от природы. Природа стала инструментом, который использовали против других.

Эти тенденции были очевидны еще до появления иудейского бога. Во многих древних, уже забытых племенных религиях богов тоже просили повернуть природу против врага. Однако до этого человек чувствовал себя частью природы, а не отдельной от нее сущностью. Она рассматривалась как продолжение его существа, которое он чувствовал в расширенной реальности. В таком понимании существо не может использовать себя против себя же. (Пауза.)

В то время люди говорили с духами птиц, деревьев, пауков и доверяли им, зная, что во внутренней реальности, лежащей глубже, природа этого общения известна и объяснима. В то время смерти не боялись, как вы сейчас, потому что понимали циклы сознания.

В каком-то смысле человек желал выйти из себя, из структуры, в которой протекало его психологическое состояние, решать новые вопросы, перейти из одного модуса сознания в другой. Он хотел изучать процессы собственного сознания. В определенной степени это означало сильное отделение от внутренней естественности, которая давала ему уверенность и ощущение покоя. С другой стороны, она давала ему и новую созидательность, в его понимании.

Я предлагаю вам сделать перерыв, прежде чем мы перейдем к этому.

(22:01. Джейн начала медленно, но темп возрастал. Я сказал ей, что информация великолепна. Сегодня мы проводили сеанс в гостиной, потому что в доме не было никого, кроме нас. Еще до сеанса мы включили кондиционер, но в перерыве Джейн было жарко. Она сказала, что в трансе не испытывает никакого физического дискомфорта.

В перерыве я перечислил свои вопросы относительно трех членов сущности Христа — Иоанне Крестителе, Иисусе Христе и Павле. Послушав меня, Джейн попросила пока оставить эту тему и предложила мне задать эти вопросы в конце главы, если Сет до этого на них не ответит. Сеанс возобновлен в 22:13.)

Итак, в этот момент внутренний бог стал внешним богом.

Человек пытался создать новое царство, обрести новый тип фокуса и осознания. Его сознание вышло из себя. Поэтому он все меньше и меньше фокусировался на внутренней реальности и начал воспринимать ее, только когда она проецировалась вовне, в физической мир.

До этого человек без каких-либо усилий создавал и воспринимал окружающую среду и все живое, зная природу внутреннего единства. Чтобы начать это новое предприятие, было необходимо притворяться, что внутренняя реальность не существует. Иначе новый тип сознания все время возвращался бы домой за безопасностью и комфортом. Казалось, что необходимо сжечь все мосты, что, конечно, было только игрой, потому что внутренняя реальность оставалась всегда. Новый тип сознания просто должен был отвернуться от нее, чтобы изначально поддерживать независимый фокус.