Невозможное счастье - Езерская Елена. Страница 4

Князь Петр хотел что-то сказать ему, но Корф не стал ждать, пока он решится ответить, и вскочил в седло. Бросив разгневанного Долгорукого на дороге, Владимир со злостью пришпорил коня. Корф торопился уехать, пока душившая его ярость не вырвалась наружу, превратившись в какой-либо резкий и страшный своими последствиями поступок.

Только этого еще не хватало! Оскорбленный отец и позор на его голову! Но Лиза-то какова — раскрыть тайну той злополучной ночи и преподнести ее в своем рассказе совсем в ином свете, представив его отвратительным негодяем, покусившимся на женскую честь! Владимир негодовал. Не он добивался Лизы, она сама пришла к нему. Лиза просила об утешении, а он — тогда еще стоявший на перепутье своих отношений с Анной — ответил ей с зыбкой надеждой на спасение в ее объятиях от разъедавшей его душу тоски и неразделенной любви.

И что он получил взамен? Боль в сердце не прошла и стала всепоглощающей. Лиза, вообразившая, что найдет в нем благородного героя, возненавидела его. И вот только что он встретил презрение человека, которого уважал с детства. А еще услышал обвинение в насилии. И, вполне возможно, его ждет скорая дуэль с тем, кто не способен противостоять его военным умениям.

Корф сосредоточенно подгонял коня хлыстом и жестоко вонзал шпоры в его бока. Бедное животное хрипело и порывисто несло его к цели — освобождению от мук. И поэтому казалось, что конь летит по дороге, словно парит на крыльях. Развернувшись у крыльца, конь стал как вкопанный, замерев под седоком. И Владимир вдруг почувствовал угрызения совести — он легко соскользнул с седла и обнял коня за шею. Прости меня, друг! Ты один такой преданный и верный…

Владимир сам отвел коня в стойло и велел хорошенько накормить его и почистить.

Но на этом душевные страдания Владимира не закончились. На пороге гостиной он столкнулся с Анной. Она смотрела на него с такой болью и обидой, что Корф снова ощутил невыносимую тяжесть на сердце. И оттого стал груб — словно заслонился стеной равнодушия. Выяснять сейчас отношения еще и с Анной было выше его сил.

— Простите, дорогая, но мне некогда. Я только что узнал о том, что пропала Елизавета Петровна Долгорукая, и должен тотчас присоединиться к ее поискам.

Ты хочешь сказать, что Лиза опять ушла из дома? — воскликнул Репнин, входя в гостиную. Он собирался поздороваться с Анной, но девушка, смертельно побледнев, вдруг убежала, закрыв лицо руками, словно прятала от него свои слезы. — А что это с Анной?

— Пустое! — с намеренным безразличием отмахнулся Корф. — Вечно эти женские капризы! Никогда не угадаешь, от чего они.

— Какой ты все-таки солдафон, Владимир, — поморщился Репнин. — Так что все-таки случилось с Лизой?

— Ее отец утверждает, что она сбежала из дома.

— Но почему? — растерялся Репнин. — Все было так хорошо…

— В каком смысле? — Корф с подозрением воззрился на него.

— Понимаешь… — замялся с объяснениями Репнин, но не успел договорить — в гостиную стремительно вошла Соня и с рыданиями бросилась к нему на грудь.

— Михаил Александрович! Помогите! Лизу похитили!

— Как это может быть? — Корф с нескрываемым удивлением посмотрел на нее.

— Софья Петровна! — Репнин усадил Соню на диван и ласково, как ребенка, погладил по голове. — Пожалуйста, успокойтесь и объясните, что значат ваши слова.

Соня всхлипнула и принялась рассказывать — о загадочном перстне (Репнин кивнул), о таинственной Анастасии, о красивой женщине в цветном платке, разыскивавшей свою дочь… Корф был потрясен — неудивительно, что Лиза вела себя столь неразумно. Было бы странно, если бы девушка ее чувствительности и нежного воспитания сохранила в подобных обстоятельствах здравость мысли и ясность поведения.

— А вы уверены, что причина исчезновения Елизаветы Петровны связана с появлением вашей незнакомки? — задумчиво переспросил Корф.

— О да! — убежденно закивала Соня. — Все сходится, да и какие еще могут существовать причины?

Корф пожал плечами — мало ли что случается в жизни.

— Нет, нет! — запротестовала Соня. — Я знаю — Лиза последнее время была одержима Анастасией, а я подтолкнула эту женщину к ней. Она увела Лизу с собою, поверьте!

— Но кто она? — растерянно спросил Репнин. — И куда она могла повести Лизу?

— Это Марфа, — раздался от двери голос Варвары.

Увидев, что барин вернулся с прогулки, она поспешила принести в гостиную чаю и услышала рассказ Сони.

— Чего тебе, Варвара? — нахмурился Корф, обернувшись к ней.

— Это Марфа, — прошептала Варвара.

— Откуда тебе это известно? — удивился Репнин.

— Марфа была здесь крепостной, — кивнула Варвара, — но потом Иван Иванович освободил ее, и она куда-то пропала. А теперь, вишь, объявилась… Приходила давеча, Сычиху искала. Говорила — та знает, что с ее дочкою сталось.

— Сычиху? — переспросил Корф. — Но разве она не в тюрьме?

— Так бежала ведь она, барин… — Варвара собиралась еще что-то добавить, но Репнин быстро прервал ее.

— Таким образом, мы знаем, где следует искать Лизу.

— Да-да, — поддержал его Корф. — Что бы ни случилось с Сычихой, она обязательно придет к себе. Едем туда — и немедленно! Варвара, проследи, чтобы мои гости были сыты и ни в чем не нуждались. А мы с князем отправляемся на поиски Лизы.

Софья Петровна, — Репнин поднял заплаканное лицо девушки за подбородок и ласково посмотрел ей в глаза, — утрите слезы и положитесь на нас. Мы непременно разыщем Елизавету Петровну. Все будет хорошо!

— Располагайтесь здесь и чувствуйте себя, как дома, — кивнул Корф и подал знак Михаилу. — Нам надо спешить, время не ждет!

— Выпейте пока чайку, — сердобольная Варвара поднесла чашечку Соне, — и не тревожьтесь понапрасну.

Соня улыбнулась, хотя никак не могла прийти в себя от пережитого потрясения — все-таки Лиза накликала на себя беду. Нельзя тревожить старые могилы — прошлое не прощает вмешательства в дела давно минувших дней. Недаром, в народе говорят — кто старое помянет…

— Здравствуй, Варвара, — в гостиную с поклоном вошел Никита. — Так как вы решили, барышня, — здесь дожидаться станете или поедем?

— Поедем! — Соне решительно поднялась с дивана, ей вдруг в голову пришла одна идея…

— Да куда же вы? — всплеснула руками Варвара. — Барин велел вас обогреть и приветить.

— Домой я поеду, там маменька с папенькой волнуются, — объяснила Соня. — К ним вернусь. Довольно с них и одной пропавшей дочери.

— Дома оно завсегда лучше, — не стала с ней спорить Варвара и вышла проводить их с Никитой до крыльца.

— А теперь — в лес! — скомандовала Соня, когда Никита вывел сани со двора имения Корфов.

— Это зачем же? — растерялся Никита.

— То, что Лиза пропала, — моя вина! Не могу я, Никита, сложа руки сидеть. Поедем и мы к Сычихе, ты дорогу-то знаешь?

— Как не знать, — кивнул он. — А вы, барышня, однако, смелая.

— Виноватая — потому и смелая. Ты уж поторопись, Никитушка, глядишь, и князя с бароном догоним.

— Да уж больно быстро они уехали, — крикнул ей через плечо Никита, подхлестывая лошадку. — Впереди даже снежного дымка не видать.

— Может, они через лес короткой дорогой поехали? — удивилась Соня.

— Да там сугробы — в рост, не могли они через лес. Разве что к батюшке вашему сначала направились, чтобы все рассказать?.. — предположил Никита.

— Тогда мы точно первыми приедем! — обрадовалась Соня. Ей так хотелось искупить свою вину перед сестрой. — Ты только погоняй, погоняй!..

Соня торопилась догнать выехавших раньше Репнина и Корфа, но не знала, что направились они совсем в другую сторону.

Когда Григорий подвел господам оседланных лошадей, Репнин замешкался садиться, и Корф поторопил его — лес большой, кто знает, куда безумную ведьму черт понес. Хорошо, если спряталась в своем вороньем гнезде, а то ведь блуждает по зарослям в поисках неприятностей.

— Я знаю, мы должны спешить, — кивнул Репнин, — но прежде я обязан тебе кое в чем признаться… Дело в том, что Сычиха сейчас не там, где ты собираешься ее искать.