Петербургские лабиринты - Езерская Елена. Страница 10

— Оставайтесь здесь, Анна, я тотчас переговорю с Его Величеством, и уверена — он послушает меня…

— Что?! — вскричал Николай, когда Мария подошла к нему с просьбой освободить барона Владимира Корфа. — Это сделано с моего ведома и по моему приказу!

— Я умоляю вас, — тихо, но настойчиво повторила Мария. — Барон Корф не виноват.

— Откуда вы знаете?

— Я получила эти сведения из первых рук…

— Дорогое дитя, — остановил ее Николай, — вам не следует вмешиваться в дела, о которых вы не имеете ни малейшего понятия.

— Ваше Величество, уверяю вас, что знаю больше, чем вы думаете.

— Вот как? — сурово сказал Николай. — Тогда, вероятно, вы знаете, что барон Корф арестован за то, что помогал некой фрейлине увидеться с Александром? Поймите, Мария, в данном случае я защищаю ваши интересы.

— Я знаю, за что арестован барон Корф. Как благородный человек, он не мог выдать полиции страстно влюбленную женщину, попросившую у него убежища, но и позволить ей встретиться с его высочеством он тоже не мог. Насколько мне известно, барон Корф хотел отправить эту фрейлину домой.

— Вы, кажется, жалеете и ее?

— Я понимаю ее чувства, — кивнула Мария. — Если бы меня разлучили с Александром насильно, я бы…

— Еще немного, и я бы прослезился! — воскликнул Николай. — Мари, эта интриганка не стоит вашего внимания!

— Но я прошу вас не за нее. Меня беспокоит судьба барона Корфа.

— Дался вам этот Корф!

— Ваше Величество, я не хочу, чтобы кто-нибудь однажды упрекнул меня в том, что я преследую свою соперницу и человека, принявшего участие в ее судьбе.

— Надо же, — растерялся Николай, — я никогда не думал об этом деле с такой стороны… Пожалуй, вы явили нам пример государственного мышления. Браво, принцесса! Хорошо, я пойду вам навстречу. Вы — истинное дитя трона и станете прекрасной императрицей. Александру повезло, и я поздравляю вас!

— Благодарю вас, Ваше Величество, — смутилась Мария и грустно добавила:

— А для себя я могу что-нибудь попросить, если у вас, конечно, еще осталось желание выполнять чьи-либо капризы?

— Для вас, дорогая моя, — все, что пожелаете, — кивнул Николай.

— Позвольте мне уехать в Дармштадт.

— Что это значит, принцесса? — улыбка медленно сошла с лица императора.

— Я бы хотела немного отдохнуть от двора. Мои силы на пределе. Мне необходимо собраться с мыслями и подготовиться к предстоящей свадьбе.

— Значит, вы не передумали? — с облегчением вздохнул Николай.

— Я верю Александру и никому его не уступлю. Но я так устала! — Мария вдруг разрыдалась, и Николай по-отечески привлек ее к себе и обнял.

— Вы — очень сильная, дитя мое, и даже не подозреваете, насколько, — Николай погладил принцессу по голове. — Но я понимаю вас. Корона — одна из самых страшных тяжестей, и надо обладать мощью титана, чтобы не повредить шею, нося ее. Вы можете ехать.

— Благодарю вас, Ваше Величество, — прошептала Мария и, осторожно освободившись из объятий императора и поклонившись ему, ушла.

Когда она вернулась туда, где оставила Анну, девушки там не оказалось. Она не поверила мне, — подумала Мария. — Я обречена терять друзей!

В действительности все вышло иначе — Анну увел с собой один из офицеров Бенкендорфа. Изобретательному Александру Христофоровичу вдруг пришла в голову мысль, что воспитанница, с которой так нежно прощался Корф перед тем, как покинуть бал, может стать важным рычагом воздействия на строптивого барона. И поэтому, ожидая, пока офицер привезет к нему для допроса еще и девицу Платонову, он снова и снова пытался разговорить своего подследственного.

— Повторяю еще раз, — монотонно твердил в ответ на его вопросы Корф, — я не видел Ольгу Калиновскую с тех пор, как она покинула Россию. Более того, воспоминания о ней не доставляют мне ни малейшего удовольствия. Встреча с этой женщиной в прошлом доставила мне немало неприятностей.

— Тем более удивительно, — развел руками Бенкендорф, — что виновница стольких ваших бед живет в вашем доме.

— Женщину, остановившуюся в моем доме, зовут Елена Болотова, — не сдавался Корф.

— Барон, — ласково сказал Бенкендорф, — мыто с вами оба знаем, что Болотова и Калиновская — одно и то же лицо.

— У вас неверные сведения. Ошибки допускает даже тайная полиция.

— Однако я устал от вашего упрямства, господин барон. Ваша служанка…

— Моя служанка никогда не видела Ольгу Калиновскую. Что же касается ее показаний, то под давлением любой способен оговорить не только другого, но и себя самого.

— Не представляйте меня монстром даже в собственном воображении, — улыбнулся Бенкендорф. — Вы сами накликали на себя беду. И не только на себя. Насколько мне известно, в вашем доме живет еще одна особа, которая тоже может быть замешана в этом деле. Думаю, настало время привлечь к нашему разговору и ее.

— Не трогайте Анну! — Владимир побледнел и попытался встать со стула, но Бенкендорф сильным движением, опустив ему руку на плечо, заставил его снова сесть.

— Теперь-то вы понимаете, что такое переживать за своих близких? — тихо сказал Бенкендорф, наклоняясь к самому уху Корфа. — А как, по-вашему, должен чувствовать себя Государь, зная, что по дворцу разгуливает женщина, которая грозит подорвать устои монаршей семьи и государства?

— На уроках закона Божьего меня учили, что любовь созидает мир, а не разрушает его.

— А вы еретик, барон, — усмехнулся Бенкендорф. — Я не против любви. Я возражаю, если ею пользуются, как орудием давления на того, кого любят.

— А разве не это вы сейчас пытались проделать со мной? — Корф с вызовом поднял глаза на Бенкендорфа.

— Если бы вы действительно любили, то вели бы себя более благоразумно и не отказались от сотрудничества. Подумайте над этим, барон, а пока я немного пообщаюсь с вашей возлюбленной… Простите, воспитанницей вашего батюшки, благослови Господь его душу!

Владимир вздрогнул и сам не понял — то ли от резкого стука входной двери, то ли от ужаса…

— Так вы утверждаете, что госпожа Болотова — не госпожа Болотова? — с сомнением покачала головой Анна.

— Хуже того, и барон Корф об этом знал, — Бенкендорф с интересом посмотрел на Анну.

— Я не верю, что Владимир Иванович мог принимать у себя в доме человека, которому запрещен въезд в Россию. Его семья всегда была лояльна и отличается добропорядочностью.

— Дорогая моя, вы или слишком наивны и доверчивы, или… — Бенкендорф улыбнулся. — А кто занимался с вами актерским ремеслом?

— Иван Иванович Корф, он обучал меня драматическому искусству, — спокойно пояснила Анна. — А какое это имеет отношение к вашим вопросам о госпоже Болотовой?

— Так, почудилось что-то, не обращайте внимания, — махнул рукой Бенкендорф. — И какие же отношения были между бароном и его гостьей?

— Мне показалось, романтические.

— Связь, да? Что ж, я этого не исключаю. Ведь борон Корф дрался из-за нее на дуэли… Знаете, он, по-моему, принадлежит к тем мужчинам, кто легко играет чувствами. Удовлетворяя свое самолюбие, а, возможно, и вашу привязанность к нему, он тоже умело использовал и вас в этой игре. А вы, разумеется, не догадывались, что происходило на самом деле. А на самом деле — он помогал польской шпионке.

— Боже мой, да зачем же он стал бы это делать? — продолжала удивляться Анна.

— Честно говоря, мне и самому не хочется верить, что барон замешан в политических интригах. Я весьма расположен к нему — боевой офицер, смелый, честный. Помогите ему!

— Я? — растерялась Анна.

— Конечно, поговорите с ним, убедите признаться. Я готов поклясться, что, желая оправдаться перед вами, он расскажет все. Все, как было, как есть. Хорошо?

Анна кивнула. Она казалась прелестным перепуганным ребенком с лучистым взглядом огромных голубых глаз. Бенкендорф еще раз внимательно заглянул в эти глаза и кивнул Анне:

— Следуйте за мной.

— Мне разрешили повидаться с вами, — робко промолвила Анна, входя в ту комнату для допросов, где сидел Корф.