Заарин - Шаманов Алексей. Страница 80

Между тем по указанию Полярной Совы двое дюжих мужчин в светской одежде — в синих халатах и шапках в форме юрты, подхватили с земли упакованное тело и, подтащив к глубокой, узкой яме, поставили на ноги.

— Сейчас вы увидите лицо предателя, по навету которого ровно девяносто девять лет и шестьдесят дней назад был казнен невинный человек! — проревел Сова, перерезая жертвенным ножом веревки на пленнике. — Смерть ему!

— Смерть! — дружно вторила шаману толпа.

Сова тем временем снял с головы пленника холщовый мешок, и все увидели напуганное лицо молодого бурята в возрасте не больше двадцати пяти лет. Птенец и Таракан сразу же его узнали.

— Мой прадед Гомбо Хандагуров, — пробормотал Птенец. — И что, сейчас его живьем зароют в землю, казнят?

— Похоже, — кивнул Черный Таракан.

— Но ведь это всего лишь страшный сон и он умрет понарошку? — с надеждой спросил Птенец.

— Вряд ли, — предположил Таракан, — скорее всего, он умрет по-настоящему.

— Но ведь до рассвета шестнадцатого июня еще несколько часов, сейчас вечер пятнадцатого! Затмение еще только наступит!

— С тех пор как дух заарина принялся орудовать в Срединном мире, причинно-следственная связь полетела ко всем чертям! Я не знаю, что случится, если Гомбо сейчас казнят. Вполне возможно, вслед за ним погибнут и все его потомки!

А толпа продолжала скандировать:

— Смерть! Смерть ему!!!

Птенец разглядел вдруг среди толпы свою мать. Наталья Лунева, как ненормальная, орала до хрипоты то же слово, что и остальные, не понимая, что эта самая «смерть» наступит и для нее самой.

— Мама! — закричал Птенец. — Вон она, моя мама! Почему мы стоим? Нельзя допустить, чтобы казнь состоялась!

Черному Таракану пришлось все ж таки немного полетать. Он поднял хитиновые надкрылки, расправил прозрачные крылышки, неуклюже поднялся в воздух и спустя мгновение пыльным мешком опустился на землю рядом с оторопевшим Птенцом. А тот замер в ужасе, даже и не каркал, потому что прямо над ним возвышался, скаля клыкастую пасть, огромный Сибирский Тигр.

— Бар, разберись с этими недомерками, — услышали те, кого так назвали, приятный женский голос, а потом увидели стоящую позади зверя эффектную даму в черном прикиде, напоминающем закрытый, но сильно декольтированный купальник, этакая амазонка или цирковая укротительница в модельных туфельках на высоких каблуках и с хлыстом в руках, которым она и протянула тигра вдоль полосатой спины.

— Ну же, Бар, сожри с потрохами этих генетических уродцев!

Хвороста и сухостоя поблизости от белой юрты оказалось вполне достаточно, и очень скоро Юрий Беликов сложил высокое кострище, а Василий Шарменев, водрузив на него пожелтевший от времени череп с десятисантиметровыми клыками, щелкнул пальцами.

— Я подожгу, Юра, это не проблема.

Впрочем, это оказалось именно проблемой. Шаман еще пару минут нервно щелкал и щелкал пальцами, невнятно бормоча то ли бурятские заклинания, то ли русскую матерщину, однако ничего не происходило.

— Вероятно, никакая другая магия, кроме магии заарина, здесь не действует, это место его силы, — заключил проколовшийся шаман. — Подожгите вы, Юра, обычным способом.

Мужчины переглянулись. Ни спичек, ни зажигалки ни у одного из них не оказалось. Беликов не курил вовсе, Шарменев только трубку, но делал это всегда дома. Иногда, правда, крайне редко, вредные привычки приносят пользу.

— В бардачке уазика, кажется, есть спички, — не слишком уверенно произнес шаман.

— Вы уверены? — уточнил следователь.

— Я на это надеюсь, — сказал шаман, после чего повернулся и направился к дороге.

— Стойте! — крикнул вслед ему следователь. — В юрте горел огонь!

— Но там Тигр!

— Черт с ним!

Подхватив с земли толстый полутораметровый сук, который, впрочем, вряд ли помог бы ему в схватке с крупной кошкой, следователь побежал к белой юрте.

— Остановись, там тебя съедят! — кричал шаман, но куда там, отважный капитан юстиции, отодвинув кожаный полог, уже входил внутрь.

Тигра, к его счастью, на пороге не оказалось, а Марина Младич с окаменевшим, безжизненным лицом по-прежнему сидела в изголовье спящего Гомбо Хандагурова.

Не обращая на сладкую парочку внимания, Беликов отбросил свой боевой сук, прошел к очагу, в котором действительно теплился огонь, выхватил головню с красными углями, не реагируя на боль, вернулся к костру и сунул головню в хворост.

— Тигра там не было, — сообщил он, глядя, как занимается костер.

— Как ваша рука? — участливо поинтересовался шаман.

— Потом, — отмахнулся следователь. — Я уверен, Тигр где-то рядом, и он еще попортит нам кровь.

— Теперь уже вряд ли, — возразил шаман.

Едва только язычок пламени с аппетитом лизнул пожелтевшую кость, череп вдруг вспыхнул синим пламенем, словно состоял из сжатого пороха.

Освобожденная душа Сибирского Тигра вознеслась в рай хищных животных, где в кровавых наслаждениях будет пребывать 800 лет, то есть столько, сколько боохолдой служил хозяину. Его следующее рождение будет более благоприятно. Он родится на ферме Северной Австралии в образе Белого Кролика (символ «Плейбоя» здесь совершенно ни при чем, хотя как знать…).

«Генетические уродцы», как их только что назвала привлекательная дама в черном прикиде, на минуту ослепли, потому что край солнца выглянул из-за горизонта на востоке, лучи его коснулись полосатой спины нависшего над потенциальными жертвами Сибирского Тигра, произведя вдруг столь активное действие, которого трудно было ожидать от «первых, робких лучей», как их называют плохие поэты. Короче, хищник вспыхнул, как облитый бензином, нет, ярче и интенсивнее, а когда наконец пламя опало, на его месте не оказалось никаких признаков пепла или сажи. Он сгорел целиком без остатка, что для материальных существ немыслимо. Впрочем, в Небеса полетело полупрозрачное облачко синего цвета.

Все участники казни — от палачей и публики до виновника торжества — словно остолбенели, как «морские фигуры» по команде «замри» в детской игре «море волнуется — раз…» Впрочем, для сновидческих образов это вполне нормально.

— Ровно четыре часа сорок четыре минуты, — прошептал Черный Таракан.

— Ты о чем? — спросил его Птенец.

— Нас с тобой спас восход солнца, а он, я посмотрел в календаре, начался именно в это время.

— Вряд ли это рассвет нам помог, тут что-то другое, — возразил Птенец. — Тем более, нам до спасения еще далеко… Посмотри, эта разодетая, как дешевая проститутка, девица тоже, вероятно, так думает.

Именно так! Разъяренная мегера с правильными чертами лица щелкнула хлыстом, будто гром ударил с небес.

— Это вам даром не пройдет! Бедный мой Бар, ты восемьсот лет верно служил мне! — Женщина вдруг усмехнулась. — Впрочем, сто лет назад ты предал, променяв меня, заарина, на жалкого недоучку. Так что поделом тебе, глупое животное!

Снова щелчок хлыста, и псевдоукротительница обратила-таки внимание на Птенца и Таракана.

— Молитесь своим чудовищным богам, уродцы!

Она уже занесла свое оружие над головой, когда Таракан сорвался с места и, быстро перебирая шестью своими конечностями, помчался навстречу смерти. Удар хлыста рассек его тело, словно скальпель, ровно посередине, а обе его половинки почти мгновенно растворились в воздухе, будто их и не было вовсе. Птенцу показалось, что он увидел на месте расчлененного насекомого окровавленного, но целого Ивана, впрочем, и его образ ненадолго задержался в мнимой реальности чужого сна.

Синее облачко поднялось в Небеса, а, как оказалось, юношу успела разглядеть и хозяйка положения. Хлыст выпал из ее рук, лицо побледнело.

— О боги… значит, вы — дети… Я не желаю убивать невинных, а уж тем паче детей. Хотя ничего страшного на этот раз не случилось. Боохолдой освободился, а мальчик просто вышел из игры, и слава богу…