Пути. Дороги. Встречи - Сидоров Георгий Алексеевич. Страница 115

— Да какие они были русские? — возмугился я. — Когда ненавидели свой же собственный народ и относились к нему как к порабощённой завоёванной нации. Взять ту же теорию норманизма, которая навязывает мнение, что государственность на Русь принесли скандинавы. Династия Романовых эту ложную антинаучную доктрину всегда поддерживала. Спрашивается, почему? Да потому, что не считала себя русской.

— Хорошо, что ты вспомнил о норманистской теории, Гера, — поднялся со своего места хантейский друид. — Я сейчас.

С этими словами Лисак Павлович направился к своему домику и через несколько минут вернулся с какой-то книгой.

— На, забирай, я тебе дарю, — протянул он мне её. — Она наверняка может тебе пригодиться.

Я взял в руки книгу.

— Это История Сибири Миллера, того самого, который изобрёл норманистскую теорию, — пояснил шаман.

Я взглянул на дату издания, книга оказалась вполне современной.

— Где ты её выкопал? — удивился я.

— Не спрашивай, она теперь твоя.

Как и предполагал Лисак Павлович, мы проговорили с ним всю ночь. Перед рассветом он посоветовал мне часа четыре поспать, а сам, сев в обласок, поехал на соседнее озеро проверить сети. Я лёг на нары, но спать не хотелось. Рядом со мною, лежа на лосиной шкуре сладко посапывал Петя, за окном гасли звёзды.

«Как интересно, — думал я. — Шаманы эвенков и хантов помнят о прошлом своего народа и этой земли, а мы русские всё забыли. Из нас с корнем выдирали тот институт сохранения информации, который называется летописными источниками, они, по убеждению «пасечника», не раз переписывались и переделывались не только в угоду той власти, которая пытается навязать свою волю всему земному социуму. Неужели среди нашего простого народа не осталось людей, сохраняющих из поколения в поколение древнее истинное знание? Маги-хранители, конечно, не в счёт. Речь не о них. Шаман упомянул в своём рассказе «чудь белоглазую». Людей, пришедших с севера, и заселивших Восточно-Европейскую равнину и Скандинавию. На Скандинавском полуострове их наверняка давно уже нет. — рассуждал я. — Вторая волна переселенцев из Азии во главе с легендарным Одином либо светлоглазых истребила, либо ассимилировала. Но они могли уцелеть на Русском Севере. Где-нибудь должны же сохраниться их группы. На Двине, Пинеге или среди коми-зырян на Печоре? Вот бы попробовать отыскать светлоглазых. Ломоносов считал, что чудь белоглазая — те же русские, только старожилы лесной зоны. Пришедшие с севера, а не с юга. А ведь у меня есть адрес в Архангельской области. Старик мне его оставил не зря. Может, он меня и приведёт к белоглазым? — подумал я, засыпая.

Глава 26. Пять сибирских царств

В Угут я приехал поздно вечером.

— Ну как, удачно съездил? — спросил меня директор заповедника, здороваясь.

Он сидел в моём доме, вместе с Гришей и Федей пил чай.

— Мы тебя как раз сегодня и ждали.

— А как вы узнали, что я именно сегодня должен приехать? — посмотрел я на них.

— Вчера какой-то Каюковский хант сообщил, что ты в юртах гостишь и ждать тебя надо сегодня, — сказал Игорь Иванович.

«Вот так чудеса! — подумал я. — Меня никто нигде последние четыре дня не видел, но знают обо мне буквально всё»!

— Ты на охоту поедешь? — спросил меня директор. — Если да, то пиши заявление на отпуск.

— Не поеду, — подумав, сказал я ему. — Дома уйма работы да и в заповеднике тоже.

Мои слова Игоря Ивановича удивили.

— Ну, как знаешь, — пожал он плечами. — Тут три дня назад Коля Кинямин в гостях у тебя был, к себе в ноябре на охоту звал.

— Не поеду, а потом какой я промысловик? Так, за столом поболтать, — засмеялся я.

— Тогда я пошёл! — раскланялся директор заповедника.

Когда Игорь Иванович закрыл за собой дверь, я обнял обоих братьев, и на их вопрос — удалось или нет — сказал:

— Всё нормально, парни, Грязин теперь останется с носом! А за помощь спасибо!

Как и предсказывал Лисак Павлович, через несколько дней осень закончилась, повалил снег и наступила зима. Все охотники — и ханты, и русские уехали на свои угодья. В посёлке остались только мы, работники заповедника, люди из администрации, учителя школы и те, кто работал в экспедиции. Но мне, несмотря на то, что некоторые мои знакомые уехали, скучать не пришлось. Работы хватало дома по хозяйству и в заповеднике. На работе я взялся за «Летопись природы», а долгие зимние вечера посвятил книгам. Мне хотелось понять, о каких сибирских царствах рассказывал хантейский сказитель? Народная память обских угров сохранила воспоминания о пяти великих империях белой расы. В преданиях хантов говорится и об их гибели. Причём вполне конкретно. Но как связать народные легенды с данными исторической науки? Если учесть, в чём я уже не сомневался, что очень многие факты в угоду политикам историки либо переписали, либо просто умолчали. Если предположить, что великая первая империя, о которой рассказывал Лисак Павлович, является той самой, о которой говорится в Махабхарате, то должно быть хоть что-то, хоть какой-то намёк в исторической литературе и на вторую империю, и мне мучительно хотелось его отыскать.

«Судя по ведической литературе, вторая империя, которую после победы на Курукшетре возглавили братья Пандавы, должна быть не менее могущественной, — рассуждал я. — И след от неё наверняка должен остаться».

И тут мне пришло в голову:

«А не является ли китайское предание о прибытии к предкам китайского народа великих Ян-ди и Хуан-ди тем самым следом? Это произошло, по подсчётам современных учёных, примерно 2400–2500 лет до н. э. Фактически в ту же самую эпоху, когда белая раса новой могучей волной заселила Закавказье, Переднюю Азию и Шумер. Ко всему прочему данные науки утверждают, что 2400–2500 лет до н. э. состоялось самое грандиозное переселение ариев на Иранское нагорье и Индостан. Что это, если не экспансия? Движение с севера на юго-запад, юг и юго-восток — границ единой неведомой современному человечеству, могущественной арийской империи? Другое объяснение вряд ли можно отыскать. Дядя Ёша был абсолютно прав, утверждая, что намного проще захватывать опустевшие после ухода хозяев земли, чем вести завоевание новых. Если бы это были просто, пускай даже родственные племена, то они бы прежде всего вели борьбу за территории между собой. Как, например, италийские народы до образования Римского государства в Италии. Но здесь мы видим одновременно движение племенных союзов белой расы по всем возможным направлениям. Как такое можно объяснить? Случайность не подходит. Резкое изменение климата? Но тогда почему в разных направлениях, а не в одну какую-то приглянувшуюся сторону? Ответ может быть только один. Вторая, возникшая в Южно-Уральских и Сибирских степях из руин погибшей древней империи новая империя ариев стала раздвигать свои границы на потерянные во время смуты свои бывшие территории. Тем более, что на всех тех землях, начиная от Шумера и кончая китайской равниной, проживали племена белой расы первой волны переселения. На это указывают многочисленные археологические находки».

В том, что моя догадка верна, я нисколько не сомневался. Теперь сам себе я мог объяснить, почему древне-селькупские и кетские орнаменты совпадают один к одному с шумерскими. О совпадении орнаментов Нарыма и Шумера хорошо написала в великолепной монографии «Происхождение селькупов» (ТГУ, 1972 г.) доктор наук, этнограф Галина Ивановна Пелих. Но объяснить она этот феномен так и не сумела. Хотя и высказала предположение исхода шумеров из Сибири.

«Интересно, где же стояли древние столицы двух могучих сибирских империй? — думал я. — Конечно же, не на Индостане. В Махабхарате прямо говорится о великой степи. О том, как по бескрайней равнине бродит белый жеребец, а за ним следует войско Ютшхитхиры-царя и победителя битвы на Курукшетре. И все отпавшие во время великой смуты от центральной власти князья и цари при виде белого коня императора присягают Ютшхитхире в верности. Непокорных же наголову разбивает его армия. Но конь — всего лишь поэтический образ. На самом деле, с севера, раздвигая границы нового мощного арийского государства на юго-запад, юг и на юго-восток, двигались войска, а за ними волны голубоглазых и русоволосых переселенцев. Точно так же, как и во времена присоединения к Московскому государству Сибири: впереди шли воинские контингенты. К ним присоединились местные русские сибирские ассы, или казаки, за войсками продвигались на вновь присоединённые белой расе земли переселенцы