Эзоосмос. Исконный Шамбалы. Книга 1. - Новых Анастасия. Страница 7

Отец Иоанн свободно стоял, выставив вперёд ногу. Но в момент удара его худое тело быстро и легко отклонилось в сторону, как перышко под дуновением ураганного ветра. Сокрушительный удар Женьки, несший в себе силу более стокилограммового веса парня, пролетел буквально в нескольких миллиметрах от груди шклявого батюшки. В этот момент жилы отца Иоанна необычно вздулись. И правая рука Вано, словно пуля во время выстрела, вылетела в грудь Женьки, нанося раскрытой ладонью мощный ответный удар, чем-то схожий с ударом «колокольчика». Вопреки всем законам физики, тело «благородного рыцаря» с такой скоростью отлетело от костлявой руки батюшки, будто Женька столкнулся на полном ходу с железнодорожным локомотивом, нагоняющим суточное опоздание. Не успел ещё «благородный рыцарь» приземлиться в заданном Вано направлении, как остальные бойцы, стоявшие до этого с ухмылками, моментально отреагировали на контратаку Вано. Вернее отреагировал их мозг, годами натасканный на различные экстремальные ситуации. Подсознание молниеносно оценило обстановку и тут же, блокировав эмоции, включило рефлекс самозащиты для обеспечения собственной безопасности.

Стас находился справа, ближе всех к батюшке. Поэтому во время показательной контратаки Вано его нога тут же вылетела в ударе «Маваши». Но почти одновременно, едва нога Стаса оторвалась от земли, отец Иоанн, присев, с ловкостью пантеры нанёс левой ногой мощную подсечку по опорной ноге Стаса. Ноги парня подлетели, и он завалился на спину. Правда сразу же автоматически совершил перекат на безопасное расстояние. Только потом Стас начал приходить в себя и оценивать происшедшее. В бой его тело явно не спешило, отходя от падения. Поэтому Стас имел возможность лицезреть грандиозный спарринг во всех деталях. Из соседних зарослей выкарабкивался и Женька, восхищённые глаза которого тоже неотрывно созерцали сцену невероятного перевоплощения хрупкого батюшки.

В это время Вано грациозно расправлялся с остальными. Его ноги поочерёдно мелькали в общем нагромождении движущихся тел. Трое из бойцов сразу после Стаса, с разницей всего лишь в пару секунд, вылетели за пределы общего круга, руководствуясь отнюдь не собственным желанием прочувствовать все прелести такого пилотажа.

Андрею пару раз удалось ловко уйти с линии атаки Вано, но, возможно, потому, что она была направлена не на него конкретно. Окрылённый такой призрачной надеждой на возможную победу, парень предпринял яростную атаку. Улучив мгновение, когда лицо Вано осталось открытым, Андрей со всей силой нанёс ему прямой удар ногой «Мае Гери». Но тело батюшки моментально отклонилось назад, как маятник. Вано тут же подбил рукой вверх летящую на него ногу, тем самым резко ускорив её движение. И вместо того, чтобы дать «спокойно» приземлиться на спину потерявшему равновесие парню, Вано поддал ему ногой под зад, да так, что тот, резко поменяв траекторию полёта из свободно-вертикальной в принудительно-горизонтальную, как торпеда, полетел в кусты. Видно уж слишком достал он батюшку своими «прыг-скоками».

Во время этого демонстративного полёта оставшиеся Костик и Руслан, не сговариваясь, резво отскочили в сторону от отца Иоанна, не собираясь испытывать дальнейшую судьбу на подобные мироощущения в состоянии невесомости. Отец Иоанн, оставшись вроде как не у дел, оглянулся и поманил их пальцем:

– Пожалуйста, будьте любезны…

На что те с улыбками ответили:

– Да нет уж, батюшка, спасибо. Мы с утра уже причастились…

Этими словами они вызвали всеобщий смех и соответствующее разряжение обстановки. Атмосфера вновь наполнилась неутомимым юмором и добродушными шутками, как отца Иоанна, так и тех, кто на себе испытал «Божью силу» шклявого батюшки. Когда все бойцы приняли вертикальное положение и начали восхищённо обсуждать столь скоротечный бой, отец Иоанн вновь облачился в свою «камуфляжную» одежду. Подключаясь к разговору, он демонстративно поднял палец к небу и многозначительно промолвил:

– Вот видите, дети мои, какие силы нам даёт вера Божья, служение Господу…

Потом он улыбнулся и, покосившись на Сэнсэя, добавил:

– …Ну и, конечно, долгие годы дружбы с Сэнсэем.

Толпа вновь отозвалась смехом, припоминая различные курьёзы, связанные с «долгими годами дружбы с Сэнсэем».

После этого случая авторитет Вано в компании стал ещё выше. Особенно непомерно он вырос в глазах Женьки, который на радостях от незабываемого полёта не знал, как лучше угодить батюшке. Он даже любезно предложил помыть его джип, превратившийся теперь по словам парня «в самую замечательную и самую практичную машину на наших дорогах». Мол, чего такому роскошному красавцу томиться грязному целую ночь вместе со спящим в нём хозяином. Лучше сразу привести его в надлежащее сверкающе-блестящее состояние. И глазу приятно, и легче дышаться будет. Отец Иоанн особо не сопротивлялся такому «чистосердечному» предложению Женьки и молча, правда с хитроватой улыбкой, протянул ему ключи.

Первым делом Женька перегнал машину на новое место, якобы площадка там была ровнее, да и до речки близко. А потом с суетливой поспешностью побежал с ведром за водой, в сопровождении шуток да подколов ребят, типа «лакей попа», «на постриг чай готовишься». Но Женька, знай, только улыбался в ответ. Он с такой тщательностью и любовью вымыл джип, как снаружи, так и внутри, словно целый день только и мечтал о том, как бы помыть машину отца Иоанна.

Сгустившиеся сумерки уже почти перешли в ночь, когда компания угомонилась в своих восточно-боевых страстях. Поплотнее усевшись у костра после ужина, все с наслаждением растягивали удовольствие, медленно попивая душистый разнотравный чай.

Дул лёгкий ветерок. На небе россыпью сверкали звёзды. Тепло костра, свежесть бодрящего соснового воздуха и завораживающая картина звёзд создавали особое мироощущение, которое, очевидно, возникает у многих людей, вырвавшихся из цивилизованной задымлённо-механизированной коробки города на просторы живой природы. Приятно было сидеть в этой тихой ночи, непринуждённо разговаривать и посматривать то на костёр, то на сверкающее небо.

– Какая красота, – произнесла Татьяна, глядя ввысь. – Звёзды такие яркие, такие притягательные…

Не успела девушка выразить своё впечатление, как в её мир очарования влез Костик со своим неизменным логическим мудрованием.

– Это потому, что мы близко возле воды. Да и города со своей иллюминацией находятся далеко. Воздух разряженный. Поэтому звёзды такие яркие.

Андрей хмыкнул и не удержался от сарказма:

– Ну, блин, у тебя и анатомия мышления! Будь здесь поручик Ржевский, он бы уже давно дрался с тобой на дуэли, причём рукою мастера прямо ногою по твоей морде. Тебе дама о звёздах, а ты о воздухе разряженном.

Компания захохотала. Со всех сторон на Костика обрушился шквал шуток и анекдотов, которые тот еле успевал парировать своими любимыми афоризмами, порождая ещё большую волну смеха. В конце концов, не выдержав такого словесного напора, парень в шутку накинулся уже на Андрея, зачинщика сего «шкандаля».

– Вот так всегда! Как сказал французский комедиограф: «И где он только меня не задел! Повсюду только я мишень его остроконечных стрел». – И, посмотрев с укоризной на друга, продекламировал свой излюбленный стишок, который зачастую применял тогда, когда хотел выйти из щекотливого положения:

– Я знаю, сударь мой, как вы красноречивы.

У вас примерами набита голова.

Но, может быть, довольно? Позаботьтесь лучше о себе.

И предоставьте вы меня моей судьбе.

– Ну что тут скажешь? – развёл руками Андрей. – Одно слово – дипломат! За что я его уважаю, так это за то, что он так пошлёт вдаль, что бежишь туда с превеликим удовольствием.

На что Женька, ухмыльнувшись, покосился в сторону батюшки:

– Да уж, такой вечерок, как сегодняшний, из кого угодно сделает искусного дипломата.

Все вновь захохотали. Когда же смех утих, возникла затяжная пауза. Народ вновь погрузился в молчаливое созерцание костра и ночного неба. Язычки пламени страстно выплясывали свой чарующий танец под мелодичное потрескивание сгорающих веток. От такой пылкости снопы искорок взлетали ввысь кружащимся вихрем, продолжая свои безумные «па» в пространстве темноты. И это делало их похожими на множество миниатюрных звёздочек, живущих своим одним неповторимым мгновением.