Жизнь после смерти в изложении Джерома Эллисона - Форд Артур. Страница 3

Неужели после этого трудно представить себе, что существуют и имеют для нас огромное значение такие вибрации и формации волн, которые наша формальная наука ещё не открыла? Те, кто сделал хотя бы маленькую попытку развить в себе способности восприятия «не опознанных» наукой волн, больше не сомневаются в реальности этих неклассифицированных излучений. Я вспоминаю одного моего ученика, который обнаружил в себе способность видеть ауру человека – радиацию «тонкого» порядка, исходящую, как считают многие парапсихологи, от астрального тела – пристанища личности человека на следующей ступени её бытия. Эти излучения иногда бывают настолько интенсивны, что засвечивают фотоплёнку. Некоторые люди, как в этом убедились работники многих киностудий, не могут быть допущены к работе со свежей отснятой плёнкой. В их присутствии она просто засвечивается. Советским исследователям удалось сфотографировать некоторые части ауры. Способность видеть ауру – одно из признанных парапсихологических свойств человека. «Знаете, это очень похоже на то, как настраивают приёмник или телевизор, – взволнованно рассказывал мне один мой друг, описывая первый случай, когда ему довелось увидеть ауру. – Когда моё зрение настроено на ауру, очертания всего, что окружает меня в повседневной жизни, как бы расплываются. Когда я настраиваю «резкость» на всё повседневное, я, наоборот, едва различаю или вовсе не вижу ауры…»

Всё это подводит нас к самому волнующему и таинственному из миров – бестелесному миру мысли. А не состоит ли и этот мир также из энергии и вибраций, быть может слишком тонких, слишком быстрых, способных слишком легко проникать через вещества и тела, чтобы наши приборы могли их зафиксировать?

Одно мы действительно знаем определённо. Мысль может передаваться от одного человека к другому, подобно радиоволнам, идущим от одной станции к другой. Эксперименты с людьми, проведённые под управлением и контролем на протяжении жизни двух поколений, были подкреплены необычными демонстрациями опытов Клива Бакстера с растениями: они доказали, что мысленная энергия легко проходит через барьеры (толстые щиты из свинца, бетона и т. п.), которые задерживают все другие известные формы излучаемой энергии.

Но самое поразительное свойство мысли – это та страшная сила созидания и разрушения, которой она обладает. Ни один дом не был построен без того, чтобы сначала он был задуман и представлен как мысленный проект. Ни одна бомба не была сброшена с самолёта, прежде чем её не разработали в химической лаборатории и на чертёжных досках оружейники. Ни один врач, поэт, учёный, оперный певец никогда не создавался природой, – все они просто рождаются как девочки и мальчики, которые долго и много обдумывают свои будущие роли, а уж затем превращают себя в то, что они задумали, – насколько смогут, конечно. Сила воображения есть сила созидания – плохого и хорошего. Если мы загрязняем окружающую среду – это результат загрязнённости нашего воображения. Точно так же мы могли бы представить нужный нам мир как мир добра и красоты – и создать для всех нас окружение дружбы и красоты. Моя точка зрения, разумеется, такова: неосязаемый мир мысли контролирует и управляет осязаемым, физическим миром. Так мы оказываемся в эволюционном союзе с созидательными силами Вселенной. Что мы есть и чем мы станем – будет результатом соединяющихся усилий человеческого и божественного воображения, или промысла. И во всём этом более высокие плоскости бытия, лежащие вне земной биосферы, играют большую роль.

Майкл Полани мало известен «человеку с улицы», но его хорошо знает каждый учёный, достаточно компетентный, чтобы работать на передовом рубеже научного познания. Один из ведущих мировых философов науки восьмидесятилетний Полани смог совершить настоящий прорыв в способе и методах рассуждения; предложенное им может направить всю научную мысль в радикально ином направлении. Механистическая наука, говорит Полани, совершила ошибку ещё сто лет назад и, как сказали бы мои предки, любившие пошутить, ухватила быка, да не за те рога. Учёные, которые находятся в плену у традиции, рассуждают, что природа действует от простого к более сложному. Они проанализировали простые и естественно существующие природные формы вплоть до ядра атома в надежде раскрыть тайны природы. Но нашли они крушение своих надежд.

Этого, как рассуждает Полани, следовало ожидать. Простое, возражает он, никогда не сможет произвести более сложного. Целый класс учеников никогда сам по себе не даст учителя. Ковш расплавленного металла и чан резины не могут создать автомобиль. Нельзя понять великой поэмы, сконцентрировав внимание на одном её слове. Более высокие формы бытия, утверждает он, не возникают и не могут возникнуть из более низких. Происходит всё как раз наоборот: это более высокие формы бытия распространяют своё воздействие сверху вниз, направляя и моделируя формы более низкого уровня. Как говорят индусы, когда ты ищешь наставления, то обращаешь взор на гуру (духовного учителя), а не на свою собаку. Великие тайны Вселенной никогда не будут открыты ни в атоме, ни в молекуле, ни в клетке.

«Обстоятельства, действующие на основе низших принципов, устанавливаются высшими факторами, неподконтрольными этим низшим принципам». И снова: «Чем более неосязаема материя в диапазоне этой иерархии, тем более она значима». И опять: «Я критикую все редукционистские и механистические программы, основанные на идее, которая связывает высшее знание с низшим уровнем Вселенной». И ещё: «Принцип разумности не является завершающим принципом или тем наивысшим уровнем бытия, который управляет существованием всего живого. Остаются ещё мощь и возможности и для более высокого принципа – принципа ответственного выбора». И снова: «Существует многоступенчатая иерархия бытия, которая ведёт всё дальше, к более значимым уровням. Каждый более высокий уровень менее осязаем, чем уровень, лежащий ниже его и более утончён. Чем больше мы познаём эти неосязаемые уровни, тем глубже и надёжнее мы проникаем в сущность жизни и человека». И опять: «Необузданный принцип расчленения на детали, присущий механистической науке, разрушает наши знания о тех предметах, которые мы больше всего стремимся познать. Он даёт нам мир, сложенный из кусочков материи в движении, в которых никто не живёт». И ещё: «Наша теория должна признать те пути, по которым мы переходим из нашего телесного воплощения в физической форме к вживанию и проникновению в иные – тонкие и неосязаемые – плоскости бытия».

Теперь вы поняли, что всё, что я пытался сделать в этой главе, – это изложить основные доводы, которые могут помочь лучше понять неосязаемый, но реальный мир. И делал я это, используя только язык и понятия современной науки. Это вовсе не значит, что я хоть на минуту считаю современную науку во всём правой. Позитивистский материализм современной науки сделал её совершенно бесполезной для подлинных нужд человека. Слишком большая часть нашего научного истеблишмента оказалась в руках посредственных людей, завоевавших себе некоторый престиж тем, что им удалось взгромоздить высокую башню со шпилем на маленьком клочке земли, не имея при этом ни настоящих знаний, ни вдохновения, ни проницательности. Настоящие пионеры научной мысли, конечно, скроены не по этой мерке.

Я убеждён, что истинные философы среди учёных последуют за Полани, вновь обратят своё внимание на те неосязаемые сферы чистой энергии мысли, которая формирует нашу Вселенную, и таким образом снова восстановят науку в её подлинном назначении – вести за собой человека и быть ему наставником.

В таком случае, могут меня спросить, почему же, имея столь невысокое мнение о современной науке, вступительную главу этой книги я отлил в форму её языка и способа рассуждения? Все приведённые мной сведения о вибрациях, волновых явлениях, об эволюции, развитии личности и прогрессе человеческой культуры были научными данными. Использованные мной примеры также были научными. Авторитеты, на которые я ссылался и которых цитировал, принадлежали к учёным. Единственный философ, которого я цитировал, является ведущим философом науки.