ОШО «Медитация: Первая и последняя свобода» - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо". Страница 69

Во всех отношениях эго — самая тяжелая болезнь, которой может заболеть человек. Если вы преуспеваете, ваше эго увеличивается — и это опасно, поскольку в этом случае вам придется убирать с дороги огромный валун, преграждающий путь. Если же эго маленькое, если вы не добились успеха и оказались неудачником, тогда ваше эго превращается в рану. Оно причиняет вам боль, порождает комплекс неполноценности — то есть тоже оказывается проблемой. Вы постоянно боитесь чем-либо заняться, даже медитацией, поскольку знаете, что вы — неудачник, что вы потерпите неудачу, — эта мысль овладевает вашим умом. Повсюду вы терпели неудачу, а медитация настолько огромна... вы ни за что не сможете добиться успеха.

Если вы входите в медитацию с этой мыслью — с мыслью о том, что неудача неизбежна, что такова ваша судьба, ваш рок, — тогда, конечно, успеха вам не добиться. Итак, если эго большое, оно мешает, а если эго маленькое, оно превращается в рану, которая тоже мешает. В любом случае эго оказывается проблемой.

Любой ребенок, находясь в чреве матери, испытывает несказанное блаженство. Он, разумеется, этого не осознает, ничего об этом не знает. Он настолько един со своим блаженством, что для осознания не остается места. Блаженство — его сущность, между познающим и познаваемым нет никакого разграничения. Поэтому ребенок и не осознает того, что он испытывает блаженство. Вы начинаете осознавать что-то лишь тогда, когда это утратили.

Таков уж порядок вещей. Очень трудно познать что-либо, не утратив его, потому что если вы не утратили его, вы образуете с ним единое целое. Никакого промежутка нет: наблюдающий и наблюдаемое — едины, познаваемое и познающий — едины.

Любой ребенок пребывает в несказанно блаженном состоянии. Это подтвердят и психологи. Они считают, что весь религиозный поиск есть не что иное, как способ возвращения в чрево матери. Они используют это предположение для критики религии, но для меня это вовсе не предположение, а истинное утверждение. Да, путь к религии есть путь к чреву матери. Поиск религии — это попытка превратить все бытие в чрево матери.

Ребенок в чреве матери пребывает в абсолютной сонастроенности с ней. Ребенок всегда с ней сонастроен. Ребенок не знает того, что он отделен от матери. Если мать здорова — здоров и ребенок; если мать больна — болен и ребенок. Если мать печальна — печален и ребенок; если мать счастлива — счастлив и ребенок. Если мать танцует — танцует и ребенок; если мать сидит молча — молчит и ребенок. У ребенка еще нет своих собственных границ. Он испытывает чистейшее блаженство, но вынужден его утратить.

Ребенок рождается — и его внезапно выбрасывают из центра. Внезапно его вырывают с корнями из почвы, из матери. Он утрачивает свою уютную обитель, он не знает, кто он такой. Когда он был един со своей матерью, знать об этом не было нужды. В этом не было нужды — он был всем, не надо было ничего знать, никакого разделения не существовало. Никакого «ты» не существовало, поэтому не существовало и никакого «я». Реальность была неделимой. Это была адвайта — чистая адвайта, чистая не-двойственность.

Но как только ребенок появляется на свет, пуповина перерезается, и он начинает дышать самостоятельно, его пронизывает желание: узнать, кто он такой. Это вполне естественно. Отныне он начинает осознавать свои границы — свое тело, свои потребности. Иногда он счастлив, иногда — несчастлив; иногда он доволен, иногда — недоволен; иногда он голоден и плачет, а матери нигде не видно; иногда он припадает к материнской груди и вновь наслаждается единством со своей матерью. Теперь у него бывают свои капризы, свое настроение, и постепенно он начинает ощущать разобщение. Произошел развод, брак расторгнут.

Он был женат на своей матери, отныне он навсегда разобщен с ней. Теперь он должен понять: кто же он такой. На протяжении всей своей жизни человек пытается понять: кто он такой. Этот вопрос — самый существенный.

Сначала ребенок осознает «мое» («mine»), затем «мне» («me»), затем «ты» («you»), затем — «я» («I»). Вот как это происходит. Этот процесс протекает именно так, именно в этой последовательности. Сначала ребенок осознает «мое». Понаблюдайте за этим, ведь таково и ваше устройство, такова структура вашего эго. Сначала ребенок осознает «мое»: эта игрушка — моя, эта мама — моя. В нем возникает чувство собственника. Первым появляется собственник; собственность лежит в самой основе. Поэтому все религии говорят: откажитесь от собственности, ибо с собственностью начинается ад.

Понаблюдайте за маленькими детьми: какие они завистливые, какие собственники, каждый пытается стащить что-нибудь у другого, а свои игрушки никому не дает. Вы увидите невероятно агрессивных детей, совершенно равнодушных к желанию других. Если ребенок играет со своей игрушкой и к нему подходит другой, то в этот момент вы увидите Адольфа Гитлера, Чингисхана или Надир-шаха. Он вцепится в свои игрушки, он будет отбиваться, будет драться. Это территориальный вопрос, вопрос господства.

Сначала появляется стяжательство; этот яд — основной. Ребенок начинает говорить: «Это — мое».

Как только появилось «мое», вы становитесь соперником каждого. Как только появилось «мое», ваша жизнь становится жизнью соперничества, борьбы, конфликтов, насилия, агрессии.

Следующий шаг после «мое» — «мне». После того, как вы что-то объявили своим, как результат этого решения у вас возникает мысль, что отныне вы стали центром своей собственности. Собственность становится вашей территорией, благодаря ней рождается новая мысль: «мне».

Как только «мне» обосновалось в вас, вы начинаете ясно видеть, что у вас есть граница, и те, кто находится по другую сторону границы, — это «ты». Очертания другого становятся отчетливыми, и ваше окружение начинает распадаться на части.

Вселенная едина, она — единое целое. Нет ничего отдельного. Все связано со всем, все находится в потрясающей взаимосвязи.

Вы связаны с землей, вы связаны с деревьями, со звездами; звезды связаны с вами, звезды связаны с деревьями, реками, горами. Все взаимосвязано. Нет ничего обособленного, ничто не может существовать обособленно. Обособление невозможно.