Сокровище чаши - Александров Глеб Юрьевич. Страница 4

Сидя же с прямой спиной, я мысленно постоянно возвращался к словам, услышанным здесь же, в монастыре, на вечерней проповеди: «От того, как человек почитает Бодхисаттву, зависит то, как Бодхисаттва отнесётся к человеку. Чем полнее почитание и искренни обращения, тем благосклоннее Он…»

Больше всего в жизни мне хотелось сейчас, чтобы этот святой человек не отверг меня и отнёсся ко мне благосклонно; но почитание в моём представлении с самого детства было связано с глубоким поклоном, потому желание кланяться не проходило, хотя по взгляду Римпоче я понял, что это лишнее: время кланяться прошло, настало время Беседы.

Россия, 1999 год

Сегодня – сочельник. Время гаданий, визитов гостей и «посиделок» до глубокой ночи. Новогодние игрушки мерцают в пламени свечей, тихая музыка, на улице – радостные возгласы и песни, мягкий снег … Сочельник – самое таинственное время, когда жители другого мира приходят, чтобы рассказать нам правду о настоящем и будущем, открыть нам глаза и, может быть, помочь…

Я верю, всегда верил, что в этот тихий вечер они приходят, чтобы наставить нас, неразумных, направить наши мысли в новое русло, помочь увидеть возможности, которые нам по слепоте духовной не видны, – так понимал я сочельник с самого детства.

Вот и в этот раз, ближе к вечеру, мысли о том, как же найти подходящий способ общения с душами предков или их друзей (не в одиночестве же они там находятся!), занимали мою голову.

Интуиция подсказывала мне, что вечер будет неожиданный и удивительный; нечто манило меня и обещало что-то совершенно необычное, но с кем разделить эту радость, кто составит мне компанию? От такой компании зависело практически всё: ведь предки приходят не к одному человеку, а к группе людей, и, если кто-то им не понравится, они могут никак не проявить своего присутствия, а то и вовсе обидеться, и тогда ничего хорошего не жди…

Я решил напроситься в гости к маме моей давней знакомой. Когда-то мы вместе с этой знакомой занимались Ци-гуном, и с тех пор у нас остались хорошие, дружеские отношения. Мама же её обладала удивительной силой: она могла исцелять даже совершенно безнадёжных больных, в чём я имел возможность убедиться, и не раз. Будучи образованной женщиной, проработав много лет в школе учителем рисования, она теперь находилась дома (благо, муж зарабатывал хорошо) и занималась тем, что ей больше всего в жизни нравилось, – лечением, гаданиями, чтением (у неё была богатейшая библиотека!). К ней приходили люди со своими бедами и радостями, поэтому попасть к ней было не так уж просто. Но я был - сам не знаю почему - уверен в том, что сегодня – мой день и у меня всё получится.

Я не ошибся. Почему-то она была одна и после непродолжительных переговоров по телефону согласилась меня принять.

Жили мы рядом, и через 10 минут я был у неё.

- Ну что, Глебушка, как гадать будем?

Вопрос был скорее риторическим, и я прекрасно знал на него ответ по той простой причине, что не собирался ничего придумывать и предлагать.

- Как скажете, Елена Ивановна, на ваше усмотрение. Вы же знаете, я во всём полагаюсь на ваши опыт и знания.

Она улыбнулась, несколько секунд подумала и, не говоря ни слова, стала готовиться.

Я ожидал чего-то необычного, ведь у неё был богатейший выбор различных способов проведения таинства и, главное, – опыт, но в этот раз она не стала особо озадачиваться, достала старый лист ватмана с буквами по кругу, блюдце и свечи.

Я никогда не участвовал в спиритических сеансах, хотя видел, как моя мама проводила их изредка с подругами. Духи лгали и глумились над женщинами, но вечер скрашивался.

Но в случае с Еленой Ивановной я был уверен: всё будет правдиво. Ей всегда удавалось так настроиться, что будущее во всей правдивости и цельности открывалось в её присутствии и сбывалось в точности. Всё-таки всё зависит от человека, от его воли, а не от способа сообщения - так думал я.

Как показало время, я оказался прав.

Шигацзе, 1741

Благословенный смотрел мне в глаза, и взгляд его как бы излучал нечто такое, от чего сердце моё трепетало в торжественности и замирало в ожидании чего-то чудесного.

Взгляд Римпоче был необыкновенный. Он смотрел на меня всего несколько мгновений, но за это короткое время мне показалось, что вся душа моя была омыта совсем иными потоками благодати, чем мы знаем.

Душа моя плакала от счастья, я же сидел как истукан и не мог оторваться от этих лучистых глаз, из которых струилась неземная благодать. Он был очень необычным человеком - Ниг-лунг Римпоче, и каждый, кому довелось хотя бы раз в жизни пересечься с ним, уже не мог забыть этого человека – такой свежестью и чистотой веяло от него. Скромный и, вместе с тем, величественный – такое сочетание в одном человеке поражало.

- Не бойся, Ньянг-мо, ты не можешь знать, почему видел мальчика и странный корабль.

Его слова вызвали странную реакцию в моём организме – я вдруг стал сотрясаться от рыданий, из глаз моих хлынули слёзы, я ревел, как малыш, и не знал почему. Душа моя надрывалась в плаче, и, вместе с тем, мне было страшно неловко. Вот Великий человек пригласил меня для Беседы, а я, как ребенок, рыдаю… И почему? Не знаю.

Когда слёзы иссякли и рыдания уже не сотрясали меня, Римпоче ласково погладил меня по голове.

- Ты видел своё прошлое, малыш, и дух твой, зная это, оплакивал те дни. Это были дни больших страданий и лишений…

Я почти успокоился, стыдливо вытирая рукавом слёзы и сопли, старик Лама сидел как статуя, а Римпоче ласково смотрел на меня:

- Сейчас ты пойдёшь с наставником в ту же комнату и начнёшь тренироваться. Важно научиться не просто видеть, как зритель, но понимать внутренний смысл происходящего. Как изображение приносит смыслы глазу, так же понимание того, что происходит, каков смысл происходящего, должно родиться в душе: без этого понимания невозможно продвинуться далее.

Я был безмерно благодарен этому человеку за его сердечность и ласку, за его слова и, более всего, – за совет. Теперь я точно знал, что мне делать. Я страстно возжелал отблагодарить моего благодетеля за его хорошее ко мне отношение, а как это сделать, подсказал мне он сам – выполнять его наставления так, как если бы это были приказы самого Великого Ригдена, Владыки Шамбалы.

Я опять поклонился, посмотрел с призывом на старика Ламу, встал и, ещё раз поклонившись, пролепетал:

- О Благословенный, я сделаю всё, как ты сказал… И я буду очень стараться…

Слёзы опять выступили на моих глазах, но это были слезы благодарности, и никто не осудил бы меня за это проявление святых и чистых эмоций – в этом я был уверен.

Я снова замер, как истукан, и стоял так, пока старый Лама поднимался, отряхивал складки своей одежды, разворачивался и степенно шёл ко мне. Время текло медленно, как густой кисель. Всё казалось нереальным, странно плавным и неторопливым на фоне пролетающих молниями в моей голове мыслей и чувств.

Мы вышли в коридор. Только здесь я смог расслабиться. Радость, ликование наполняли мою грудь. Я мог служить Великому Римпоче! Что может быть прекраснее на свете?! Да я бы жизнь отдал, лишь бы ещё раз услышать хотя бы слово от Него! А тут – я могу выполнить Его Указ!!!

Старик еле шаркал, я же, не имея возможности подгонять его, чуть ли не приплясывал на месте от нетерпения - так желало всё моё существо исполнения Указа.

Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем мы добрались до комнаты с Зеркалом Правды. Не дожидаясь указаний Ламы, я быстро установил странные стеклянные тазы и табуретки. Сел под кусок магнита (это был он) и приготовился смотреть и, главное, понимать, как сказал мне трижды Благословенный Римпоче.

Атлантида, очень давно