Викинг - Ланзони Фабио. Страница 32

Кругом раздался такой хохот; что даже птицы взлетели с помойных куч и беспокойно закружились над градом. На мгновение замерев, Виктор задрожал от гнева и ненависти к этой дикой, бешеной своре, измывавшейся над ним. Как он мог хоть раз подумать об этой злобной сучке с симпатией! И, наверное, впервые за все время пребывания в этом мире он почувствовал себя настоящим викингом, конунгом, честь которого оскорбили, и дал себе клятву, что если только сумеет выйти из передряги, в которую попал по собственной дурости, целым и главное живым, то эта взбесившаяся ведьма горько пожалеет о содеянном.

А Рейна тем временем повернулась к окружавшим ее воинам с мрачным торжеством в глазах посмотрела на них.

– А теперь убей его, Рейна! – орали они.

– Да! А еще лучше выпусти ему кишки, и пусть он в них валяется!

Рейна покачала отрицательно головой.

– Нет, я решила сделать по-другому. Этот ублюдок и сын шлюхи не достоин смерти. Нам следует сделать его своим рабом, и пускай он вместе с быками в одной упряжке тянет роло на пашне.

Все восторженно завопили, и вдруг раздался низкий, властный голос, перекрывший крики целой толпы.

– А ну, тихо!

Через скопление своих воинов к Виктору шел сам Вольфгард, и чем ближе он подходил к своему врагу, тем тише становилось вокруг. Безжалостные серые глаза Вольфгарда задержались на лице Виктора, а затем он произнес, не терпящим возражения тоном:

– Отведите его в мой дом. Я поговорю с этим глупцом. Его храбрость удивила меня… Или его глупость.

– Ну что же, враг мой, познакомься – это моя падчерица Рейна, а это мой сын Рагар. Познакомься с моим родом перед тем, как встретить свою смерть.

Теперь они находились в закопченных, душных хоромах Вольфгарда и Виктор кивнул красивому юноше с тонкими чертами лица, сидевшему справа от своего отца, а в адрес Рейны произнес:

– Похоже, я уже имел удовольствие с нею познакомиться.

Вольфгард захохотал, а девушка в ответ презрительно фыркнула.

Виктор сделал глоток эля, предложенного ему хозяином, и мысленно поблагодарил богов за то, что выжил в последние несколько минут. А теперь он и Вольфгард с Рейной и Рагаром сидели вокруг очага, устроенного прямо на полу с трапезной дома, как две капли воды похожего на его, Виктора, дом. Густой дым щипал глаза, но хозяева, очевидно, привычные к этому, не обращали на дым никакого внимания, похоже, не замечая его. Возле дверей стояли два грозных на вид стража, молчаливых и невозмутимых. Однако, было ясно, что оба викинга при первом знаке своего ярла, не задумываясь, пустят в ход свои мечи, до той поры покоящихся в ножнах.

Рейна сидела скрестив свои длинные, красивые ноги, потягивала из глиняной кружки эль и, казалось, не проявляла ни малейшего интереса к тому, что происходит рядом с ней. В отличие от своей сестры Рагар с достоинством кивнул вражескому конунгу и теперь внимательно глядя на отца, ожидал, когда тот заговорит.

Виктор ответил, как Рейна похожа на своего брата: у них обоих были прямые, твердые подбородки, высокие скулы, карие глаза и светлые волосы. Только черты лица девушки были чуть-чуть помягче и нежнее, да волосы у нее были длинные и прямые, а у Рагара – короткие и вьющиеся.

Вспоминая грубое поведение Рейны во дворе перед домом, Виктор спросил себя, как это Вольфгарду удается ладить с двумя такими разными по характеру отпрысками. Однако, услужливая память тут же подсказала, что Рейна и Рагар – брат и сестра только по матери, в девушке нет ни одной капли крови Вольфгарда, и только Одину известно, откуда у нее взялась такая злобность и жгучая ненависть к людям.

А что до Вольфгарда… Виктор внимательно рассматривал своего противника: этому массивному, грузному мужчине на вид можно было дать лет около пятидесяти. Несмотря на свой возраст, Вольфгард был очень силен, а грузным казался только из-за своих огромных мускулов. Невзирая на холодную погоду, он был очень легко одет – в кожаную куртку и узкие коричневые штаны. Безымянный палец левой руки хозяина дома украшало тяжелое золотое кольцо с изображением оскаленной волчьей морды.

Лицо Вольфгарда, изборожденное глубокими морщинами и шрамами, производило одновременно и приятное и отталкивающее впечатление. Оно привлекало своей суровой мужественной красотой, но в глазах викинга читалась такая жестокость, от которой холодело сердце у всякого, кто встречался с ним. Хищное выражение усиливалось крючковатым, сдвинутым немного набок носом, который, как предположил Виктор, явно не раз перебивали. Судя по тем взглядам, которые бросал на него Вольфгард, Виктор отчетливо понял, что жив пока только потому, что его появление поразило вражеского ярла, и как только это любопытство будет удовлетворено, он отдаст приказ убить своего гостя.

Как и ожидал Виктор, хозяин сразу приступил к делу, вдоволь насмотревшись на вражеского конунга, осмелившегося прийти к нему безоружным.

– Что привело тебя в мой град, Виктор Храбрый? Кто ты, герой или глупец?

Виктор спокойно и откровенно ответил:

– Я пришел, чтобы предложить тебе мир.

Несколько мгновений длилось молчание; затем все, кто были в комнате разразились громким смехом – все, кроме Рагара и самого Виктора.

Отсмеявшись, Вольфгард ответил:

– Выходит, все-таки – глупец. Слышал я, что ты оставил свою память в Валгалле. Но теперь мне кажется, что и свой ум ты оставил в обители богов.

Сзади у дверей, рассмеялись воины, но Виктор, не обращая внимания на них, возразил:

– Я с тобой не согласен. Желание положить конец долгой вражде путем переговоров, а не силой оружия, наоборот, говорит о разумности моего предложения. Мне так кажется.

Вольфгард пренебрежительно махнул рукой.

– Не пытайся одурачить меня своим словоблудием. Наша война длится слишком долго, чтобы окончиться по твоему желанию, Виктор Храбрый. К тому же тут замешана кровная месть.

– Можешь ты мне сказать, что послужило причиной нашей усобицы? – спросил Виктор.

Хозяин дома сопроводил этот вопрос гримасой, а один из стоявших у дверей воинов сказал:

– Помнишь, ярл, как его люди похитили шкуры белых медведей, которые мы приготовили к продаже? – После этого мы и начали враждовать.

Второй викинг возразил:

– Нет, нет! Междоусобица началась, когда люди Виктора сожгли один из наших дракаров безо всякой причины.

– Думаю, вы оба ошибаетесь, – подал голос Рагар. – Я помню, как старики рассказывали мне, что вражда началась после того, как Виктор отказался дать разрешение женщине своего рода выйти замуж за одного из воинов отца.

– Ну, что скажешь? – вопросительно посмотрел Виктор на Вольфгарда. Тот пожал плечами.

– Похоже, никто не может вспомнить причину. Тогда Виктор развел руки и, стараясь говорить как можно убедительнее, сказал:

– Выходит, мы сражаемся не на жизнь, а на смерть из-за обиды, которую уже никто не помнит.

– Неважно, почему началась война, – холодно и мрачно сказал Вольфгард. – Сейчас это вопрос чести. Клянусь Одином, единственно, что принесет мир в Ванахейм – это твоя гибель. Впрочем, ты можешь вместе со своим родом покинуть эту страну – выбирай.

– Но почему? – попытался урезонить хозяина дома Виктор. – Мое племя первым поселилось на этом острове, разве не так?

Вольфгард хмыкнул:

– Да, а когда мой род сюда прибыл, ты попытался нас изгнать. На этом острове нет места для двух наших племен, одно должно уйти.

Виктор мысленно проклял тупую упрямость варваров, но сказал внешне спокойно:

– Не могу поверить, что я это слышу. Ты говоришь, как нерадивый школьник из первого класса. Вольфгард изумленно посмотрел на гостя:

– Что такое – «школьник»?

Но не успел Виктор ответить, как вмешался Рагар:

– Позволь сказать, отец. Может быть, в словах нашего гостя есть разумное зерно. Не будет ли истинной мудростью покончить с бессмысленной враждой? Разве не могут два наших рода найти какую-то возможность жить в мире?

– Молчи! – рявкнул Вольфгард и метнул в юношу гневный взгляд. – У тебя сердце женщины, сын мой! Мне следовало отказаться от тебя еще тогда, когда ты появился из чрева матери. Ты уже тогда был слишком слаб. Но мольбы матери вынудили меня сжалиться над тобой. Не позорь меня и Больше не показывай свою трусость нашему врагу!