Сокровище альбигойцев - Магр Морис. Страница 100

Лесса XXXV

На том собрании большом, где сбылись Церкви чаянья,

Один богатый был барон, отважный до отчаянья,

В служенье Господу Христу он отличался тщаньем

И добродетелей иных являлся воплощеньем.

Сей рыцарь был умен, правдив, красив на удивленье,

За морем в Заре воевал [65], другие вел сраженья,

Имел немало он земель в своем распоряженье

И частью Англии владел [66] от самого рожденья.

Монфором звался тот барон, снискавший уваженье;

Его-то и просили все, явив свое смиренье [67],

Святому делу послужить и взять на попеченье

Тот край, каким еретики владели без уменья.

Аббат сказал: «Сеньор! Сей край, вам данный во владенье

Святым наместником Петра по Божьему веленью,

Берите смело, ибо я имею убежденье,

Что ваше, сир, не только мне приятно назначенье,

Но сможет Церковь поддержать все ваши начинанья».

«Я так и сделаю, аббат, — сказал граф на прощанье, —

Но вот условие мое: почтенное собранье

Пусть поклянется на мощах и даст мне обещанье

Встать на защиту, коли враг в душе лелеет мщенье».

И все присягу принесли, скрепив сие решенье;

И граф владенья получил в срок и без промедленья,

Господь его спаси.

Лесса XXXVI

Когда Симону де Монфор достались земли все,

И Каркассонн, и прочий край во всей его красе,

То не обрадовался граф, но загрустил совсем.

В дорогу рыцари креста пустились по росе,

Исчезли стяги их вдали, умолкли голоса,

Ведь тропы узкие в горах, везде растут леса…

А ну как их в густом лесу подстрелят, как гусей?

Немного с графом де Монфор осталось знати всей!

В Париж вернулось большинство, проси иль не проси.

Остался с ним один Симон, по слухам, из Сесси,

Робер-нормандец, чья земля возле морской косы,

Д’Энконтр, что веру укреплял… Меня ж в устоях сих

Пусть укрепят святой Дени и Бог на небеси!

Сеньор Робер де Форсевиль, сеньор Ламбер Креси,

Достойный Ги, чей меч остер и жалит как оса,

Бомон, возлюбленный Христом, творящим чудеса,

И много рыцарей, чей пыл я здесь не описал.

Еще Рожер д’Анделис, еще Рожер Эссар,

Рауль д’Аржи, Ренье Шодрон, сеньор Юк де Ласи…

Когда бы с ними наравне я ратный труд вкусил

Иль шел по краю, где они сражались, что есть сил,

То мог бы большего достичь, когда б за книгу сел,

Сим знаньем умудрен!

Лесса XXXVII

Когда остался граф Монфор по имени Симон

В том завоеванном краю и занял Каркассонн,

К себе вассалов он призвал, как истый сюзерен.

Был лучше всех Гильем д’Энконтр, баронам всем барон,

Монфор его в Битерруа послал хранить донжон,

Чтоб враг не поднял головы, грозя со всех сторон.

И будь Гильему отданы Кастилия, Леон

И Португалия сама, где свары испокон,

То ими, Бог не даст соврать, владел бы лучше он,

Чем те, кому бы колпаки носить вместо корон [68].

Затем Ламбера де Креси Монфор послал в Лимон

И дал баронам остальным иные земли в лен,

Доверив край оберегать от козней и измен.

Сам граф, имевший сердце льва, был ношей отягчен,

Держать виконта де Безье под стражей обречен,

Виконт же умер невзначай, но граф тут ни при чем.

Хотя невежды и лжецы, которым чужд Закон,

Твердят, что ночью был убит предательски виконт [69],

Однако не хотел бы граф, попавши в сей капкан,

Чтоб ядом сплетен записных, вводящих мир в обман,

Отравлен был бы ратный дух и вера христиан.

И граф, конечно, прав.

Отто Ран

ГРААЛЬ

(Фрагмент из книги «Крестовый поход против Грааля», 1933)

Перевод с немецкого

Перевод осуществлен по изданию: Rahn Otto. Kreuzzug gegen den Gral. Göttingen: Arun-Verlag, 2002.

Возник на бархате зеленом

Светлейших радостей исток,

Он же и корень, он и росток,

Райский дар, преизбыток земного блаженства,

Воплощенье совершенства,

Вожделеннейший камень Грааль…

Вольфрам фон Эшенбах

Грааль

Открывается царство любви,

Начинает сплетаться рассказ.

Новалис

В средневековом «царстве любви» незримо царил Амур-Эрот. Он больше не был крылатым мальчиком, как представляла его Античность. Однажды трубадур Пейр Видаль по пути из Кастельнодари в Муре, ко двору Раймона V Тулузского, силой своего поэтического воображения увидел воочию «бога любви».

«Это было весной, когда расцветают цветы, зеленеют леса и звонко поют птицы. И увидел я, что ко мне подъезжает рыцарь на коне, могучий и прекрасный. На загорелое лицо его спадали пряди светлых волос, ясные глаза сверкали, улыбка открывала жемчужные зубы. Один сапог его был украшен изумрудами и сапфирами, на другом не было ничего^{1}.

Одеяние рыцаря было расшито розами и фиалками, а на голове был венок из цветов календулы. Его иноходец был наполовину черен, словно ночь, наполовину бел, как слоновая кость. Нагрудник коня был сделан из яшмы, стремена — из халцедона. На уздечке блистали два камня, столь прекрасные и ценные, что таких не могло быть даже у Дария, царя персов. Карбункул на поводьях сиял, как солнце.

Рядом с рыцарем ехала дама, в тысячу раз превосходящая его красотой. Ее кожа была как снег. Румянец ее щек был подобен цвету розовых бутонов. Волосы сверкали на солнце, словно золото.