Стандарт возмездия - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 6

– Нужно послать рекомендацию местным властям в Туркмению, Казахстан, Узбекистан, Киргизию, – предложил Максимов, – предупредить их о подобном грузе. И конечно, в Таджикистан... – Он посмотрел на Шадыева. Тот, поняв его взгляд, кивнул головой.

– В Душанбе опять обострилась обстановка, – сказал Шадыев, – но если нужно, я сам туда вылечу. Через горы они такой груз тащить не будут. Значит, основные дороги известны. Если, конечно, груз действительно пойдет через Таджикистан.

Полковник задумался.

– Меня беспокоит другое, – признался он, – караван может перейти южную границу СНГ, и совсем не обязательно, чтобы дальше груз везли на автомобилях. Они могут довезти его до первого российского города и затем спокойно перегрузить на самолет до Бреста. Между Россией и Белоруссией нет таможенных постов, и их тем более нет внутри России. Значит, главная задача каравана – войти в Россию. А дальше мы их уже не сможем остановить. Стало быть, нужно действовать уже непосредственно в Средней Азии, откуда пойдет караван. Алимов не успел выяснить точного места. Но у нас еще в запасе почти две недели. Мы обязаны успеть. Хотя бы из чувства долга по отношению к погибшему товарищу. – Сабельников вздохнул.

– Там сумасшедшие места. В некоторых южных районах полный беспредел, массовая коррупция. Вы же все сами знаете.

– Знаю, – кивнул полковник, – раньше говорили «Дикий Запад», а у нас сейчас «Сумасшедший Восток». Но все равно нужно действовать там. Пускать караван до российских границ нельзя. Мы их здесь просто не успеем перехватить. Ашимбаева и Шадыева прошу связаться с представителями национальных служб безопасности и МВД в Средней Азии. Матюшевского прошу лично заняться отработкой версии Кудрявцева. Все свободны. Чумбуридзе и Керимова прошу остаться.

Когда все вышли, он посмотрел на оставшихся офицеров.

– Нам нужно придумать крючок для Зардани, – сказал он, – и этот крючок должны придумать именно вы, ребята. Чумбуридзе, нам нужно будет продумать легенду. Мы закинем крючок и попытаемся поймать на него крупную рыбу. А уже потом с помощью этой рыбы поймаем и такую акулу, как Зардани.

– Сделаем, – улыбнулся в густые усы майор, – я вас понял.

– Тогда начинаем, – кивнул Максимов, – у нас почти не осталось времени.

Глава 3

В ресторане отеля «Метрополь» по вечерам бывало особенно шумно. Сюда, в центр города, по ночам устремлялись десятки людей, сумевших сделать огромные деньги за то небольшое время в начале девяностых, когда клич «обогащайтесь» был особенно громко слышим. Миллионы людей разорились, но десятки и сотни стали баснословно богатыми, приватизируя государственную собственность, получая в собственное управление государственные заводы и фабрики, нефтяное и газовое оборудование. Гигантские деньги, исчисляемые миллионами и миллиардами долларов, делались на разнице внутренних и внешних цен, когда размеры взятки государственным чиновникам могли исчисляться миллионами долларов, а размеры получаемых прибылей превышали всякое воображение.

Тогда и стали открываться в центре города рестораны и отели, рассчитанные на самых богатых, самых ловких, самых предприимчивых дельцов, успевших правильно и вовремя понять новые правила игры. «Метрополь», «Савой», «Балчуг», «Националь», прежде обветшалые и запущенные гостиницы, перестраивались, превращаясь в высококлассные отели, в которых цены зашкаливали за пределы разумного. Начали открываться рестораны, где посетители швыряли за один ужин несколько тысяч долларов.

За столиком, стоявшим в углу зала, сидели трое молодых людей. Они излучали ту наглую уверенность в своем превосходстве, с какой обычно в ресторанах вели себя бандиты или переодетые сотрудники милиции. Судя по мощным бицепсам, бритым затылкам и презрительным взглядам, они принадлежали к первой категории людей, так как у милиции давно не было средств на эксперименты подобного рода и походы своих переодетых сотрудников в рестораны такого класса.

– Ты уверен, что он придет? – спросил один, тот, что был поменьше ростом.

– Уверен, уверен, – упрямо сказал другой, – и что это ты так дергаешься? Обязательно придет, он сам просил нас сюда приехать. Ты не переживай, Колян, он придет обязательно.

Коля обиженно покачал головой:

– Я и не переживаю. Просто неохота вечер терять. Могли бы девочек снять.

– Это правильно, – поддержал третий, – только Слава верно говорит: если он сам назначил, значит, приедет. А если не приедет, поедем развлекаться.

Этот был выше ростом и имел очень выразительное запоминающееся лицо с тяжелыми кустистыми бровями и свернутым в сторону носом. Он уже давно смотрел на сидевших в другом конце двух молодых особ и улыбался.

– Кирилл прав, – рассудительно сказал Слава, – чего ты все время дергаешься, Коля? Вечно ты торопишься. Помнишь, как в прошлом году из-за твоей торопливости чуть в засаду не попали?

– Вспомни еще кое-что, – огрызнулся Коля, наклоняя голову, – может, расскажешь, как ты в детстве от девочек бегал?

Его собеседник побледнел. Он был гораздо симпатичнее своих напарников и выглядел менее агрессивно. Рыжеватые волосы, правильные черты лица. Только когда он улыбался, щели между редкими зубами портили его лицо. Теперь, усмехнувшись, он сжал вилку.

– Ты мне не шути. Я тебе пошучу.

– Иди ты... – огрызнулся Коля, – видишь, у меня настроения нет, а ты меня цепляешь.

– Ладно, мужики, – кивнул Кирилл, – подождем еще полчаса и отваливаем. Не нравится мне в этом бардаке. У нас в любой забегаловке и девочки лучше, и музыка круче.

– А чего ты вообще сюда приперся? – не унимался Слава, которого, очевидно, задели слова Коли о девочках. – Сидел бы в своей дыре и щупал бы своих прыщавых прошмандовок.

– Ну ты сегодня какой-то ершистый, – угрюмо заметил Кирилл, – я ухожу. Нечего мне здесь больше делать. – И в этот момент Слава толкнул его в бок.

– Он пришел, – тревожно прошептал Слава, показывая глазами на вход, где официант встречал солидного незнакомца лет пятидесяти, одетого в скромный темный костюм. У незнакомца, несмотря на не очень пожилой возраст, была почти седая голова. Глаз не было видно из-за затемненных очков. Он внимательно оглядел всех троих, вскочивших при его появлении, остановился на лице каждого и затем, усмехнувшись, коротко сказал:

– Давайте знакомиться. Меня зовут Афанасий Степанович.

– Коля, – быстро сказал первый.

– Слава, – не очень охотно вымолвил второй.

– Кирилл, – еще менее охотно буркнул третий.

– Очень приятно, – кивнул Афанасий Степанович, – сейчас подойдет мой товарищ, он задержался в гардеробе, и мы начнем беседу. Надеюсь, вы уже в курсе, зачем мы вас сюда позвали?

Они переглянулись.

– Не совсем, – сказал Слава, – нам просто передали, чтобы мы были здесь сегодня вечером, чтобы встретиться с вами.

– Вы меня видели раньше? – уточнил Афанасий Степанович.

– У Горелого, – пояснил Слава, – вы однажды к нему на дачу приезжали, а я там дежурил. Он мне тогда вас и показал.

– Отлично, отлично, – кивнул Афанасий Степанович и обернулся в сторону подходившего к ним человека, – познакомьтесь, это мой друг, мой очень давний и старый друг Константин Цапов. – Подошедший кивнул сидящим молодым людям и сел на стул рядом с Афанасием Степановичем. Он выглядел лет на тридцать пять. Гибкий, подвижный, с мелкими чертами лица, выступающими немного скулами, темными волосами. Глаза зеленоватые, словно у кошки, приготовившейся к прыжку.

– Ну, теперь мы все в сборе, – улыбнулся Афанасий Степанович, – и можем начать наш разговор. – Он достал из кармана и положил на стол небольшой предмет. – Не обращайте внимания, – улыбнулся он. – Это для желающих нас услышать. Чтобы наш разговор остался тайной.

Кирилл и Коля переглянулись. Слава пожал плечами.

У них еще не было даже кличек, заменявших имена. Все трое молодых людей были примерно одного возраста – лет по двадцать пять – двадцать шесть. Все трое считались лучшими «бойцами» подмосковной группировки Горелого и приехали сюда по личному приказу одного из паханов. Кирилл и Слава служили раньше в десантных войсках, а Коля проходил службу во внутренних войсках. Все трое были хорошо подготовлены физически, к тому же имели сравнительно чистое прошлое, не замаранное судимостью. И хотя у всех давно накопились большие счета, которые им могли предъявить правоохранительные органы и по которым их вполне можно было отправить в «камеру смертников», тем не менее пока все трое считались образцовыми гражданами своей страны, имеющими паспорт, московскую прописку и избегающими конфликтов с законом, представители которого не могли на них выйти.