Лес тысячи духов - Фагунва Даниель Олорунфеми. Страница 22

Явившись туда, мы послали королю весть о нашем прибытии, и он оказал нам любезный прием – повелел своим служителям вволю накормить нас и напоить, а после трапезы, снабдив по-королевски светозарной одеждой, препроводить в тронный зал. Королевский дворец сверкал, как яркая звезда летней ночью, а король, сидящий на троне, напомнил нам рассветное солнце со слепящим, однако участливым и добрым взглядом. Он радушно восприветствовал нас и по очереди обнял каждого, а мы пали пред его троном ниц и в один голос воскликнули: «Честь и слава тебе на веки веков и по праву, о великий властелин!» Когда с приветствиями было покончено, король пообещал нам, что мы вернемся домой с тем, зачем пришли, однако сначала должны будем провести семь дней у мудреца по имени Ирагбейе, в его доме с семью покоями.

Ирагбейе, неповторимый и бесподобный среди людей на земле, славится глубочайшей мудростью, которая дарована ему небесами. А повесть об его появлении на свет заслуживает, как мне кажется, вашего пристального внимания, друзья, и я очень рад, что могу ее вам поведать. Правда, для того чтоб вы поняли ее, мне придется сначала объяснить вам, кто такой Огодого.

Огодого – Небесный Гончар, формующий из глины детей, которых Господь наш ежегодно посылает в мир. Имя свое он получил благодаря хвале Господу, возносимой им всякий раз, как увенчивается успехом искусный труд его, ибо он привык восклицать, глядя на дело рук своих: «Славой твоей да восславится слава Господа, дитя!», и обитатели небес прозвали его Огодого, что значит «Славой-да-восславится». Вылепленных из глины детей Огодого доставляет в кузницу Сокотя, и тот, обжигая, закаляет их, чтоб они выдержали потом дыхание Господа.

На заре жизни, сотворив прародителей наших Адама и Еву, Господь намеревался вдыхать в детей человеческих жизнь вечную, а потом отсылать их обратно к Огодого, чтобы тот выдавал им одежды бессмертия, ибо в кладовых его хранилась одежда как для Бессмертных, так и для Смертных. Если бы первые люди вели добродетельную жизнь, род людской не был бы наказан смертью и прародители наши жили бы с нами по сей день, помогая нам постигать мудрость мира, так что величественные строения из камня в земле Египетской, например, – памятник мудрой искусности древних, – были бы понятны для нас наравне со всеми другими, бесчисленными и удивительными, свершениями прежних поколений. Однако голове барана когда-то не повезло, и овцы лишены рогов до сих пор, а злодеяния, совершенные когда-то нашими предками, обернулись гневом Господа, и он приказал Огодого облачать созданных им детей в одежды смертных, чтобы, едва познают они жизнь на земле, уносила их из мир смерть. И все же Ирагбейе стал бессмертным, ибо, когда Господь вдохнул в него жизнь и отправил к Огодого за одеянием, того не было дома, и, соскучившись ждать, Ирагбейе оделся сам, выбрав по случайности одежду бессмертного. И хотя Господь не ожидал подобной случайности, Он тем не менее подтвердил Для Ирагбейе жизнь вечную, посчитав, что одеяния, созданные Словом самого Господа для бессмертных, должны даровать бессмертие всякому, кто надел их, даже если причиной тому была простая случайность.

Так стал Ирагбейе бессмертным среди смертных сородичей своих, и ему ясна древнейшая мудрость мира, ибо он был свидетелем событий глубочайшей древности; однако его утомляла мирская суета, и он удалился в Горний Лангбодо, где издавна находят себе пристанище мудрецы.

А живет он в Доме-о-семи-покоях – всякий день недели в особом покое, – и король послал ему извещение, что мы проведем у него неделю, или семь дней. Тут, я думаю, будет уместно сказать вам, любезные слушатели, что первый вечер и потом ночь до следующего дня провели мы в королевском дворце, ибо король Горнего Лангбодо – дружелюбнейший человек на земле.

Первый день с Ирагбейе в его Доме-о-семи-покоях

Наутро король повелел своим служителям препроводить нас к Ирагбейе, и, когда мы пришли, хозяин ввел нас в самый дальний покой его дома – комната, где мы оказались, достойна подробнейшего описания, друзья, однако я опишу вам сейчас лишь самые удивительные особенности этой на редкость прекрасной комнаты.

Пол в комнате, выложенный плитами из драгоценных камней, искрится, словно горное озеро на рассвете ясного дня, и в первое мгновение мы все поверили, что нас каким-то чудом, перенесли на середину озера, ибо каждый, кто входит в комнату, видит под ногами у себя своего двойника… Да, удивительный человек Ирагбейе!

На драгоценном полу в Покое Первого Дня стояло множество кресел, и всякое сияло, будто дальняя зарница на небосклоне. Ирагбейе сел в самое высокое кресло – оно сияло даже не как зарница, а словно молния над горным озером – и, когда мы разместились в остальных, обратился к нам с любезным приветствием, сказав так: «Я приветствую вас, храбрые охотники, – да будет ваш отдых у нас приятным – и поздравляю с благополучным прибытием е Горний Лангбодо. Отдыхайте На здоровье после тяжких испытаний и опасных злоключений в пути, ибо воистину тяжкими и опасными были они! Мне известно, что Агбако пытался вас убить, а Эпбин – удушить зловонием своим, – однако, надеюсь, хищники из Королевства зверей не потребовали от вас человеческих жертв на пропитание себе, а кровавые струи Красной реки не обернулись для вас морем крови? Я знаю, что Было-брун и Песочники хотели уничтожить выбранного вами бойца, а птицы, оскорбившись за своего короля, навязали вам неравный бой» – однако, надеюсь, ведьмы из Пристанища Семи Ведьм не умножили ваших невзгод, а двенадцатирукие люди не пытались расчленить каждую руку вашу на шесть продольных частей, чтобы внешний вид ваш отвечал их представлениям, о человеческой красоте? Как бы то ни было, я поздравляю вас от всей души с благополучным прибытием, ибо кроме, обычных опасностей вас подстерегали еще и беды собственных разногласий, однако вы с честью преодолели их, сохранив дружеское единство до конца похода. Меня восхищает ваша храбрость и выносливость, ваша решительность, предприимчивость и терпимость друг к другу – пусть же и впредь сопутствует вам удача во всех деяниях ваших, дорогие гости!»

Мы сердечно поблагодарили хозяина за его до изумления прозорливую учтивость, и, когда приветственные слова были сказаны, он снова обратился к нам, говоря: «Мне сообщили о вашем прибытии вчера вечером, и вчера же королевский гонец известил меня, что король пошлет вас ко мне на семь дней, так что в распоряжении у меня была целая ночь, и я тщательно обдумал, как мы проведем эти семь дней, чтобы совместить приятное с полезным, друзья. По замыслу моему, сегодня мы поговорим о детях, ибо они продолжают род человеческий, неизменно сменяя своих родителей. Многое мог бы рассказать я вам о воспитании детей, однако давно известно, что один-един ответный случай из жизни с успехом заменяет множество рассуждений о жизни, а поэтому я лучше поведаю вам одну весьма достоверную историю.

Спокойные дети не доставляют родителям хлопот и волнений, так что я расскажу о ребенке по имени Айантала, которому гораздо больше подошло бы имя Буян, ибо воплощением всяческого буйства запечатлел он себя в памяти людской. Послушайте же, как повествует о нем древнее предание – чрезвычайно занимательное и замечательно поучительное.

Жила-была на свете женщина, не хуже и не лучше других, однако, выйдя замуж, она родила ребенка, который заговорил, едва родившись, а заговорив, сказал так: «Вот он, значит, каков, этот земной мир? Ох и поганое же место! И зачем, интересно, меня сюда занесло? Почему, спрашивается, не остался я в небесах, где все идет столь гладко и лучезарно? А тут сплошь колдобины да буераки – я не где-нибудь, а прямо на улицах города! Впрочем, буераки-то с колдобинами еще куда ни шло – здесь ведь в центре города я кучу навоза можно увидеть. А за городом? Летом – пылища, зимой – грязища, осенью – топь, а весной – потоп! Ну и ну! Нет уж, надолго я здесь не задержусь, нечего и сомневаться!…» Можете вы представить себе, доблестные охотники, чтобы новорожденный произносил такие речи? Да что там. речи – высказавшись, он деловито встал с постели, на которой был рожден, отправился в комнату своей матери, разыскал там на туалетной полке губку и мыло, налил в таз воды, самостоятельно вымылся, накинул на себя вместо апбадьг пеленку и вышел во двор – не иначе как для того, чтобы получить первые зрительные впечатления о земной жизни. Набычившись и слегка присев на согнутых в коленях нотах словно бы для защиты от нападения, постоял этот необыкновенный ребенок посреди двора, а потом вернулся в дом, съел шесть мисок эко и снова вышел на улицу. Выходя, он горестно подвывал, и в подвываниях его слышался неутоленный голод, из чего можно было заключить – да так и заключили сбежавшиеся глянуть на это диво соседи, – что он не насытился и вышел из дома, ибо просто не нашел там больше ничего съедобного. Вскоре вокруг Айанталы собралась толпа горожан, однако приблизиться к нему никто не решился, а он угрюмо оглядел собравшихся и неспешно вернулся в дом.