Другой Урал - аль Атоми Беркем. Страница 4

Плита

Когда едешь на трассе, ну, со стороны Челябы на Сверловск, километров через сорок будет типа развязки мостик такой, там надо направо уйти. А сначала, да, указатель — «Кунашак». Только до самого Кунашака не надо, там еще поворот будет, опять правый, на деревню башкирскую, Сары называется. Сары — это желтый по ихнему. Сары эти на Калдах стоят, озеро такое, Калды, соленое. Там еще на том берегу охотхозяйство как-бы военное, но это так, на самом деле дом просто, бухать их туда возят. На вертолете, понял? Ну, это хуйня все, не об этом речь. Я это, чтоб ты соринтировался. Это рыбаки все Чебакуль знают, вся, почитай, область туда ездит карпа ловить, а ты не рыбак же, откуда тебе знать. Или бывал?

Нет? Сверловчан этих там еще пасется последнее время, у-ужыс. Бля, как приедешь — один на другом, один на другом, все шиисят шестые, весь блять Урал заполонили, куда не сунься, на Баике даже. И это, слышь — хоть бы меж собой проход какой оставляли, так ведь нет, наставят, уроды, джы-ы-ыпов своих сраных, к воде не подойти, идешь, как в Адлере. И ладно, грю, приезжали бы, отдыхали там, рыбачили. Мне че, жалко — озер много, пусть отдыхают. Но эти, блять, казлы, шиисят шестые, сука, они по-человечески отдыхать не умеют. Вот ты приехал, раз там, сделал все, костер там, лодку надул, поставки поставил, накатил — че вот тебе надо, сидишь, отдыхаешь. Тебе хорошо, людям не тревожишь, они тоже отдыхают. А эти — не, слышь, у меня, я как увижу, аж багно кипит — привезут катера эти, с моторами, мотоциклы эти водяные, и давай по Чебакулю летать, ты понял? Посрать им, что тут тоже люди, рыбачат там, отдыхают… Моторы-то у них добрые, хонды, сузуки эти, меркури, лошадей по полста, а то и больше. До ста лошадей, грят, бывают, четырехтактные, прикинь, дура какая? Да-а, на таком-то как дашь-дашь… Вот, я че грю-то, купил ты себе катер, мотор охуенный? Или мотоцикл этот водяной. Молодец, все. Так давай, езжай вон, на Аргази езжай, на Уелги, да вон хоть на Алябиху — и гоняй, раз тебе нравится, хоть загоняйся. Вон, щас проезжать будем, поворот на этот, на Карагайкуль — тоже, гоняй, газуй, че хочешь. Нет, ему, долбоебу, надо обязательно на Чебакуль припереться с бабами своими, мотоциклом этим своим ебаным, с детями этими…

Че? Ха-ха. Не, тоже скажешь. Не, я так, просто. Больно уж достали, как тараканы прям. Вот, я че говорю, понял, где Чебакуль этот? На полдороге между Кунашаком и трассой. А, вот, смотри — помнишь, говорил я тебе, ну, про Карагайкуль? Вон, указатель видишь, «Дружный» написано? А вон и воду уже видать. Вот, он самый и есть.

Да я че делаю? Я и рассказываю, или ты че, торопишься куда? Не, если тебе неинтересно, я радио вон включу.

Тогда не сбивай с мысли, я, когда меня сбивают, не люблю. Ха, интересно, есть такие, кто любит… Ладно, слушай дальше. Я там как оказался, работал я в шестом годе на машине у одного кренделя нашего тридцатовского. Жаба он был та еще, ну, и, сам понимаш, на машине его я колымил. Жить-то надо, кредиты там, тудым-сюдым.

Вот. Однажды встречаю одноклассника, Ахметзянова, у ларька. Ну, там слово за слово, как сам да ништяк, и он раз такой — Алик, говорит, давай мобилу свою, я тебе, типа, буду работу подкидывать. Ну, дал, поручкались, распрощались, смотрю — а тот такой раз, в мерс залазит.

Не, не сказать, чтоб дорогой. Старый, лет десять, сто двадцать четвертый кузов еще, но такой ухоженный, видно — не прислоняли ни разу, диски там модные, затонирован весь — приметная машинешка, я его часто встречал. Не знал, правда, что это Зяныч гоняет.

Ну, это от фамилии — Ахметзянов долго говорить. Короче, через время раз — звонит такой, лома возить, говорит, поехали? Ну, поехали, говорю… Застрелковались, на следущий день приезжаю, куда сказано. Смотрю, ага, точно — лома. Склад холодный бывший, в нем калориферы сдернули, здоровые такие. Мужики режут, «Ивановцем» закидывают, забили меня, поехал я за Зянычем на пункт. Он там расчет получил, залез ко мне, рассчитался — все как договаривались, без прыжков. Ну, так помаленьку и стал я постоянно его железки возить. Мой-то хрен моржовый тогда че-то просел с кампутерами своими, ну, я и выкупил у него КамАЗейку своего, стал типа сам-сусам. Ездил по всей округе, заберу че нарежут, увезу. Насмотрелся на этих председателей, во мудачье. Зян приезжает, гыр-гыр там с ними по своему, водки накатят, и пош-шло. Водка льется, газ шипит, я таскаю. Комбайн? На хуй нам комбайн, это ж сколько железа. Сдал — и якши, арак ашать, земля валяться. Бульдозера, водонапорные башни, засыпнухи, столько в деревне металла, оказывается, с советских времен лежит, настроили им, дебилам, комуняки-то. Медь с алюминькой-то хресьяне эти сами утащили, а железо им не с руки, это опт нужен, транспорт опять же…

Да уже подошли, к сути-то. Не, слышь, ты это, давай не нукай, лады?

Резали в деревне башкирской, Каракульмяк, по нашему это Черное Платье будет. Там типа ссыпной пункт, вагонов несколько, вышка еще бесхозная в лесу стояла, тоже свалили — так, на глаз, тонн двести набиралось без малого. Я таскал че нарежут до железки, железкой вывозили, она там рядом. Наш вагон в тупичке на Лесном стоял, разъезд так называется, Лесной. И вот, как-то пацаны, что резали, подкатили к нам с Вованом крановым — типа, отвезти плиту и кинуть в озеро. Зачем? А чтоб рыба ловилась. Деревенские так постоянно делают, утопят лист шифера, прикормка не проваливается в няшу, и рыба постоянно там крутится, а городской стоит рядом, репу чешет — вроде на то же самое ловлю, а рыбы — хуй. Короче, дед, у которого они сняли жить, попросил их. Ну, нам че, жалко? Заехали, где коровник разобранный стоит, кинул крановой мне ПКЖ в кузов, и поехали на Шугуняк, это озеро там еще, ближе к Лесному, километра три, край четыре. Дед со мной сел, показывать. А под вечер уже дело, солнце садиться собиралось. Подъехали, куда он тыкал, смотрю — жидковато, сесть можно. Не, — говорю, — дед, тут не получится, топко. А тот как не слышит, глянул, махнул рукой, типа херня, получится, и из кабины спрыгнул. Главное, борзый такой, как будто мы не за здорово живешь ему тут помогаем, а как будто он нас купил на корню. Ну, думаю, щас Вован тебе то же самое скажет, только время зря потратим, надо дальше проехать, место посуше поискать. Ну, закурил, сижу в машине, Вована на кране ждем.

Вован подъехал, крутится, где встать — а везде лезть страшно, трава высокая, сочная, даже в осоку уже переходит — ну, видно, короче, что везде вода близко. Вован парень резкий, он сразу деда послал другое место искать. А дед, прикинь, ни в какую! Странный какой-то дед попался, ржет тихонечко, башкой мотает — говорит, типа я здесь ловлю, мне плита, мол, в другом месте и не нужна. Ну, мы долго базарить не стали. Не нужна? Да и хер на тебя, ишь, привередливый какой. Скинули быстренько, Вован даже опоры не выкидывал, мол, вот тебе плита, и топи ее сам, раз такой умный, а мы в эту срань не полезем, сядешь на мосты — надрывайся потом, выдергивайся из няши этой. И уехали. Ну, и ехали мы эти три версты всю ночь.

Понял, нет? А вот так, ептыть. Всю ночь, ептыть, я думал, рехнусь уже. Я опять первым ехал, еду такой, про деда этого сраного забыл уже, думаю, как щас сядем, мясца там, водочки, потом местную какую возьму — мы там на всю деревню единственные нормальные мужики были, прикинь? Бабы стадами за нами бродили, бери, каку хотишь. Они страшные в основном, башкирки-то, но такие иногда попадаются, как в японской порнухе, азиаточки… Местные-то пацаны, считай, все спились, поголовно. Половина сидит, половина под забором валяется. Ну вот, еду, думаю, кого взять повалять после ужина. Потом раз, измена какая-то — че-то я долго уже об этом думаю, а деревни-то все не видать! Ну, я раз, огляделся — нет, места все те же, а то я подумал, что где-то свернул не туда. Да и не было свороток, пока на озеро это ехали. Раз, газку прибавил, еду, смотрю — да, вот лесок, вот сосна приметная, раздвоенная и растет как-бы отдельно, за ней должен быть правый поворот и деревня видна. Ну, и расслабился — а кто б не расслабился? Дорога правильная, местность знакомая — едь да едь. Ну, я опять и задумался о чем-то левом. Чую, опять лажа какая-то. Блядь, точно! Поворота нет! Оглядываюсь — вроде все то, а вроде и не то. Я встал, вылез, до сосны вернулся — и сосны этой сраной нет! Да вот так — нет! В смысле, не то, что место есть, а сосны нет, вообще место другое, которое проехал давно! По дороге иду назад, к машине, снова та палка на обочине, и пачка от LMа валяется рядом, я их запомнил, как-то в глаза бросились, когда я только-только с луговины возле озера на дорогу выскочил. Ну, думаю, пиздец. Крыша едет, дом стоит. Или я свернул все-же где-то, или… Не, все-таки, думаю, свернул и не заметил, потому как про другой вариант даже думать неохота. Слышу, Вован догоняет. А вечереет уже, прикинь, солнце село, и темнеет на глазах, лес же, в лесу быстро темно стает. Вован подъехал, встал, курим стоим на дороге. Так, перед друг другом хорохоримся, но вижу — у Вована тоже очко играет. Сели в мою, решили ехать и базарить постоянно, чтоб ни на минуту не задуматься. Поехали. Едем, базарим, вот сосна, вот щас должен быть поворот… Тут меня комар в висок кусает, я его как ебнул сгоряча, отвлекся, смотрю, Вован тоже — зажигалку уронил, поднял — а мы опять почти там, где стартанули! Ты понял?! Только стоим в обратную сторону, как будто развернулись и сами назад приехали. И я это, прикинь, откуда-то знаю, что Вовкиного крана там нет. Вот даже не чувствую, а знаю, будто сам его отогнал оттуда. Я ему говорю: Вован, а ты, когда вылез, кабину запер? И ключи с собой у тебя? Он такой: а чо, типа? Я ему: слышь, говорю, Вован, а вот мне че-то кажется, что нет там твоего крана. Он не поверил. У нас, говорит, во втором гараже, такие порядки, что без секреток технику не оставишь. И мои, говорит, секретки, ни за что ни один доктор наук не найдет. Хоть технических, хоть педагогических. Едь, говорит, потихоньку, а то еще въедем ему прямо в лоб. Проехали; крана, конечно, нету. Вован выскочил, где оставил, стал на карачках там че-то ползать, да так и не нашел ниче. Залез такой, торопится. Я его спрашиваю, че, типа, торопишься так? А он такой: знаешь, пока типа ползал, следы разворота искал, у меня все время чувство, будто кто из кустов мне спину-то рассма-а-атривает, рассма-а-атривает, да пристально так. Я такой типа — да херня это все, Вован, а сам тоже про себя чувствую, что у меня чуть не с самого начала такое чувство.