Надежда ''Дерзкого'' - Файнток Дэвид. Страница 87

– Между восьмой секцией и восточным отделением гидропоники погибла почти половина растений, – с горечью констатировал Дакко.

– Может быть, их еще можно спасти? Пусть мистер Бранстэд посмотрит, он специалист. А трубы регенерации? Нельзя ли их залатать?

– Можно, по крайней мере большинство из них, если найдем достаточно материала, не забираясь в трюм, сэр, – ответил Касавополус.

– Тогда займитесь этим, – приказал я.

– Есть, сэр. Только работать система регенерации будет плохо. Из труб вытекла жидкость, а мне нечем ее заменить.

– Сделайте все, что возможно, – сказал я и, плохо соображая, спросил: – Где еще произошла декомпрессия?

– На третьем уровне, в четвертой и пятой секциях, сэр, – ответил Дакко.

Значит, мятежники погибли. Уцелел лишь Клингер, которого я выпустил из четвертой секции.

– Как с запасами кислорода? – спросил я.

– Их как раз хватит для тех помещений, из которых вышел воздух, – ответил Касавополус, – но тогда придется довольствоваться воздухом, поступающим из системы регенерации.

– Мистер Аттани, обойдите корабль, выясните, кто погиб, составьте список и принесите мне в каюту.

– Есть, сэр.

– Касавополус, сделайте все, что в ваших силах. Мистер Дакко, позаботьтесь об экипаже.

– Есть, сэр.

На мостике дел не было, и я пошел в каюту. Теперь оставалось лишь ждать, пока не кончится воздух или еда. На первом уровне я встретил миссис Ривс.

– Вы оказались правы, молодой человек, – заулыбалась старая женщина.

– В чем именно? – Я попытался вспомнить нашу беседу в каюте.

– Насчет воинской дисциплины.

– Она не помогла спасти корабль, – возразил я.

– Но мы все-таки живы, – настаивала миссис Ривс.

– Пока живы. Недолго осталось.

– Не к лицу командиру говорить подобные вещи, – разочарованно промолвила она и пошла дальше.

В каюте я сразу лег и предался размышлениям. Боже мой, как же я радовался тогда, за несколько дней до полета на «Дерзком»! Но Тремэн отобрал его у меня. Потом возвратил, но уже совсем в другом состоянии – словно приговорил меня к смерти. Похоже, тем дело и закончится. Смерть в чреве гигантского чудовища – такое и в дурном сне не приснится.

Лежать надоело; я сел за стол, снова вспомнил отца. Сколько еще осталось ждать смерти?

– Ты должен жить, – услышал я голос отца так отчетливо, будто он был рядом со мной. – Не ждать смерти, а жить.

– Легко тебе говорить, ты ведь не на борту «Дерзкого», – пробормотал я.

Отец осуждал меня за малодушие, но я не в силах был прогнать страх и искал себе оправданий: мол, советовать легче, чем делать. Но я знал, что отец прав. Смерть подстерегает человека всегда и везде, даже в благоприятных условиях, но нельзя постоянно о ней думать. Что бы ни случилось, жить надо достойно, а значит, выполнять свой долг.

В дверь осторожно постучали. Я открыл и увидел Грегора Аттани.

– Вы приказали доставить вам это в каюту, сэр, – сказал он, протягивая мне лист бумаги.

– Что ты принес?

– Список потерь.

– Сколько?

– Два пассажира, сэр. Они оказались без скафандров, когда произошла декомпрессия коридора на третьем уровне.

– Куда мистер Таер приказал сложить трупы? – Повезло им, подумал я. Быстрая смерть.

Грегор посмотрел на меня, как на чокнутого.

– Мистер Таер погиб, сэр, – тихо произнес Грегор. – В шлюпке. Он пошел на таран…

Я прислонился к стене, чтобы не упасть.

– Сэр, вам, наверно…

– Уходите! – едва слышно произнес я.

После ухода Грегора я так и остался стоять, подпирая стену, не было даже сил броситься на кровать.

Прости, Филип, что забыл о тебе. Слишком многих я погубил: Аманду, Нэйта, экипаж, пассажиров. Всех и не упомнишь.

Наконец я взял себя в руки, вытер слезы, вышел в коридор. Там не было ни души. Лишь слышался едва уловимый шум двигателя.

В дальнем конце шлюпочного отделения, куда я вошел, находилась дверь, ведущая в трюм. Сейчас ее было лучше не открывать. Заглянул на мостик – там тоже все было нормально, аппаратура работала.

Нестерпимо захотелось кофе. По пути к офицерской столовой я заглянул в пассажирскую комнату отдыха и увидел Дакко – отца и сына. Крис плакал, Уолтер держал его за руки. Оба взглянули на меня, но ничего не сказали, я что-то пробормотал и пошел дальше.

Мне показалось, что лицо старшего Дакко тоже было мокрым от слез.

В офицерской столовой я сварил себе кофе покрепче, с жадностью выпил и теперь ждал действия кофеина.

– Сэр, что мне теперь делать?

Я вздрогнул, резко обернулся, расплескав на рубашку кофе. Грегор выжидательно смотрел на меня.

– Что за манера подкрадываться, кадет! – вспылил я.

– Я не… Что вы, сэр! Просто… Есть, сэр.

– Чего вы от меня хотите?

– Ничего, просто я думал… Простите, сэр.

– Оставьте меня в покое.

Грегор поспешно кинулся к двери.

– Мистер Аттани! Простите… – крикнул я ему вслед. – Простите за грубость.

– Хорошо, сэр.

– Действуйте по своему усмотрению. Помогите, если можете, мистеру Дакко или главному инженеру. Когда понадобитесь, я позову.

– Есть, сэр, – с облегчением сказал Грегор.

Я снова остался один.

Ополаскивая под краном чашку, взглянул в зеркало, висевшее над раковиной. Красное пятно от ожога на щеке воспринял сейчас как немой укор. Надо держать себя в руках. Даже перед лицом смерти не пренебрегать долгом.

Я буквально заставил себя обойти жилую часть корабля. Пассажиров словно подменили. Как приветливо они меня встречали! Некоторые в порыве благодарности жали мне руку. Члены экипажа буквально ловили каждое мое слово и с необычайным рвением бросались выполнять любой мой приказ, словно видели во мне спасителя, способного вызволить их даже из этой беды.

Немного поболтавшись у дверей поврежденных, лишенных воздуха секций, я отправился на мостик и устало опустился в свое кресло, показавшееся мне необыкновенно удобным.

– Керрен, что ты можешь сказать о трюме? – спросил я.

– Его длина равна двумстам тридцати метрам, средняя ширина двадцати четырем метрам…

– Прекрати. Расскажи о том, в каком он сейчас состоянии.

– У меня практически нет информации о части корабля, расположенной между шлюпочным отделением и носом. Кстати, если собираетесь продолжить полет…

– Ты, безмозглый кусок электроники! Говори то, что знаешь!

– Согласно показаниям датчиков, носовая часть корабля разрушена, в частности первые двадцать метров трюма. Таково было состояние на девять часов одиннадцать минут. В девять часов сорок две минуты вышли из строя центральные датчики трюма, из чего можно сделать вывод…

– Какие датчики работают?!

– Вы имеете в виду датчики трюма, командир?

– Да!

– Говорите конкретнее, тогда легче будет вести беседу, – вежливо заметил компьютер. – А теперь разрешите ответить на ваш вопрос. В настоящий момент работает всего один датчик, расположенный на стене на высоте двадцати метров от двери шлюпочного отделения.

– Спасибо.

– Пожалуйста, командир. Это свидетельствует о том, что от кормы до местонахождения датчика корпус пока цел.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Буду рад ответить на любой ваш вопрос.

– Керрен, датчики видят, что находится вокруг корабля?

– Нет, потому что мы летим со сверхсветовой скоростью. Разве вы не знаете, что двигатель работает?

– Керрен, но мы не включали сверхсветовой двигатель.

– Тем не менее он работает, командир.

– В каком он состоянии?

– Не знаю, командир. Его датчики отключены. Но другие датчики свидетельствуют о том, что мы находимся в сверхсветовом полете.

Видимо, до Керрена не доходит, что корабль может перейти в сверхсветовое состояние без включения внутреннего двигателя. О внешнем двигателе, то есть о двигателе исполинской рыбины, Керрен даже не подозревает.

Я снова попытался проанализировать обстановку. Итак, половину растений мы потеряли. Наши скудные запасы теперь недоступны: в трюм войти нельзя. Людей на корабле стало меньше – погибли три члена экипажа, два пассажира и четверо мятежников, – но овощей все равно не хватит. Системы регенерации, возможно, починить удастся, но в настоящий момент они не работают.