Надежда победителя - Файнток Дэвид. Страница 25

Закончились каникулы у второкурсников. Часть из них надо было отправлять в Фарсайд. Поначалу я намеревался сам туда полететь, но потом передумал. Все-таки от Девона до Нью-Йорка добраться легче, чем от Луны. В любой момент из клиники могла позвонить Анни.

Космический флот усиленно патрулировал Солнечную систему, но рыбы больше не появлялись.

Мы приняли третий поток новобранцев, потом четвертый. С каждым днем во мне усиливалось беспокойство. Я бродил по Академии, наблюдал за муштрой кадетов и поражался терпению сержантов. Однажды вечером я шел мимо казарм, старательно обходя те, в которых уже поселились кадеты. У сержантов и без меня хватает забот, нечего беспокоить их бессмысленными инспекциями. В задумчивости я остановился у незаселенного корпуса. Это была казарма Вальдес-Холл.

Итак, через два дня прибудет предпоследний поток кадетов. Значит, через неделю личный состав Академии будет полностью укомплектован. Кто из них прославится, как легендарный Хьюго фон Вальтер, а кто станет позором для флота? Эх, если бы знать заранее! Будущее кадетов закладывается здесь, в таких невзрачных казармах, как эта. Я вошел внутрь, включил свет.

Тридцать коек, тридцать голых матрацев. Скоро здесь забурлит жизнь, мальчишки в страхах и страданиях будут становиться мужчинами.

– Чем могу помочь, сэр? – раздался сзади голос. Я оглянулся. Сержант Ольвиро небрежно козырнул мне, замер по стойке «смирно».

– Вольно, – разрешил я. – Это не проверка, просто прогуливаюсь.

– Да, сэр, – обыденным тоном ответил он, словно встреча с начальником Академии в пустой казарме для него была обычным делом.

– Что вы здесь делаете, сержант? – На самом деле меня это совсем не интересовало, своих забот было невпроворот, просто надо было что-то сказать. Не уходить же сразу.

– Это моя казарма, сэр. Я услышал ваши шаги и вышел посмотреть, кто пришел.

Квартирки сержантов пристроены к казармам, так что от кадетов их отделяет только стена. Судя по тому, что Ольвиро услышал мои тихие шаги, стена эта тонкая и звукопроницаемая. Значит, даже в своих квартирах сержанты не обретают покоя.

– Извините, сержант, я не знал, что вас побеспокою.

– Ничего, сэр, вы нисколько мне не помешали. Я только что приготовил кофе. Не откажитесь выпить со мной?

– Нет, спасибо, – с прохладцей ответил я. Негоже начальнику Академии слишком сближаться с сержантами. Надо держать дистанцию, не допускать фамильярности.

– Извините за беспокойство, сэр, разрешите идти?

Он ждал разрешения. Я кивнул. Сержант удалился к себе. В тишине и одиночестве я сидел на койке и постепенно успокаивался. Почему я такой раздражительный? Поведение сержанта совершенно естественно. Разве это грех – предложить чашечку кофе? Или я хочу, чтоб подчиненные шарахались от меня, как от зачумленного?

Я встал, прошелся по казарме. Воспоминания не радовали. Нет, в прошлом не найдешь утешения. Я выключил свет, направился к офицерским квартирам, но невольно остановился. Всего лишь чашечка кофе…. Я держался грубо, бесцеремонно. Надо загладить вину. Я повернул назад.

– Хотелось бы воспользоваться вашим предложением выпить чашечку кофе.

– Конечно, сэр, – с готовностью ответил сержант, не подавая виду, что удивлен моим внезапным возвращением. – Входите.

Я сел. Сержант поставил на столик сахар, сливки, налил кофе.

– Хорошо, что безделье кончилось, опять можно работать.

– Вы не любите отдыхать? – вежливо поддерживал я разговор.

– Я взял всего неделю отпуска.

– Через пару дней на вас навалится – столько забот, что отпуск будет вспоминаться иначе. – Я отхлебнул воробьиный глоток дымящейся жидкости.

Сержант убрал со столика стопку личных дел кадетов, одна папка выскользнула на пол. Я поднял ее, раскрыл, взглянул на фотографию в полстраницы, – незнакомое, ничем не примечательное мальчишеское лицо, – положил папку на место.

– Что вы с ними делаете? – спросил я.

– Запоминаю лица и имена кадетов, изучаю их биографии. Мне интересно знать о них все. Это помогает в работе.

Я и не подозревал, что сержанты изучают кадетов до такой степени.

– Встречаются интересные биографии?

– Да нет, все обыкновенные. Вот, например, этот. – Сержант наугад вытащил из стопки папку, раскрыл ее. – Жак Теро, француз, четырнадцать лет. Мать работает программистом, отец умер несколько лет назад. В анкете Жак написал, что мечтает служить в В КС с тех пор, как посмотрел фильм «Путешествие „Селестины“». Дурацкий фильм, я видел его, но мальчишкам почему-то нравится.

– Позвольте взглянуть.

– Пожалуйста, сэр, – протянул он мне папку.

Я всматривался в фотографию, размышляя о случайностях, круто меняющих человеческую судьбу. Если бы не Толливер, этот пацан не собирался бы сейчас в дорогу, не считал остающиеся до отъезда в Академию часы. А другой мальчишка, выброшенный из списка ради Жака Теро, получил письмо не с воодушевляющим приглашением, а с вежливым отказом. Представляю, как горько он плакал. Мы распоряжаемся судьбами вслепую, не ведая, что творим.

– Что-то не так, сэр? – встревожился сержант.

– Нет, все в порядке. – Я закрыл папку, еще немного поболтал с сержантом о том о сем и вышел в ночь.

У двери столовой я задержался, на всякий случай осмотрел свой мундир и сообщил Толливеру:

– Кажется, все нормально. Я готов.

Толливер открыл передо мной дверь. По столовой прогремела команда: «Смирно!» Двести сорок кадетов вскочили с мест, напряженно замерли. Большинство приняли стойку «смирно» правильно, несколько дней пребывания в Академии не прошли для них даром. Внешний вид у всех был безупречен: волосы причесаны, галстуки строго посередине, униформа отутюжена. Сержанты поработали на славу. Я прошел мимо прямоугольных кадетских столов с лавками к круглому преподавательскому столу. Офицеры козырнули мне.

– Вольно! – громко скомандовал я кадетам, а круглому столу потише и мягче:

– Садитесь, джентльмены.

Мои подчиненные сели: лейтенант Слик, Эдгар Толливер, сержант Обуту и несколько инструкторов, с некоторыми я был еще почти незнаком.

– Новый тренажер великолепен, – делился впечатлениями сержант Ольвиро, наливая себе суп. – Мы его уже испытали.

– Чем же он так хорош? – спросил Слик, передавая большую кастрюлю с супом дальше.

– Видели бы выражение Рамона, когда он попробовал, – улыбнулся Ольвиро. – Невозможно было оторвать его от экрана.

– Кто такой Рамон? – спросил я.

– Рамон Ибарес, сэр, помощник инструктора по стрельбе, – напомнил Ольвиро.

– Ах да. – Как же я, старый маразматик, забыл? – Неужели этот тренажер так впечатляет?

– Просто потрясает воображение, сэр, сами попробуйте. Пульт управления как на обычном боевом корабле, а вот экран! Компьютер показывает на нем рыб как… ну прямо как настоящих! Четкость потрясная! Когда попадаешь в гадину лазером, внутренности так и брызжут!

Я порадовался новому тренажеру, хотя снова увидеть чудовищных рыб, пусть даже ненастоящих, желания не испытывал.

– Обязательно испробую этот тренажер, правда, в стрельбе я не очень силен… – Тут мне пришлось прервать рыбную тему, и слава Богу. К нашему столу спешила дежурная.

– Докладывает гардемарин Сандра Экрит, сэр. Вам звонит адмирал Дагани.

– Хорошо. – Я поднялся, махнул рукой подчиненным, чтоб не вставали, подошел к телефону у двери столовой. – Сифорт слушает.

– Одну минуту, адмирал Дагани пока занят, – сообщил его адъютант.

Минута шла за минутой, а голоса Дагани в трубке не появлялось. Я переминался с ноги на ногу, чувствуя себя под любопытными взглядами кадетов не в своей тарелке. Нехорошо получается: начальник Академии ждет у телефона, как мальчик на побегушках. Наконец, мои мучения закончились.

– Сифорт? – послышался голос Дагани.

– Да, сэр.

– Хорошо, что я сразу нашел вас. Позвоните сенатору Боланду, ладно? А то он так беспокоится о своем сыне.

– Вы только для этого звоните? – изумился я. – Не разыгрываете меня?