Trip - Факофский Дмитрий. Страница 7

Отношения начали разрушаться тогда, когда я этого и ожидал. Была осень. Через две недели я должен был ехать на год в Лондон. Мы виделись почти каждый день, но спали по отдельности, каждый в своей квартире. Однажды она решила поговорить со мной. Я ждал этого разговора. Он был неизбежен, вопрос был лишь в том, кто начнет эту тему, у кого первого сдадут нервы.

— Дима, у нас ничего не будет.

— Почему?

— Ты едешь на целый год! Мы не будем ждать так долго! Ты это прекрасно понимаешь.

Она сидела на своей кровати. Слезы появились на ее лице. На ней были темные джинсы и тишотка с изображением маленького гения Курта Кобейна. Я взял ее за руки. Поцеловал в губы. Сорвал тишотку. Она уже самостоятельно сняла джинсы. Мы безумно факались и я кусал ее соски. Я остался спать у нее. Когда мы уже засыпали, она сказала.

— Дима, я не знаю, что у нас будет.

— Я тоже. Но у нас есть еще две недели.

Следующие три дня я не видел ее. Я не хотел ее видеть. Я много пил. Потом пришел к ней пьяный и сказал, что она сука и блядь, поэтому она не сможет ждать меня. Она начала плакаты и ударила меня.

— Ты пьяница! Ты ничего не можешь! Ты козел ебаный!

— Иди нахуй, сука!

Я ударил ее. Мы упали на кровать. Я начал срывать с нее тишотку. Она не создавала препятствий. Потом был сумасшедший фак. В последнюю ночь в Киеве я спал у нее. Мы почти не занимались любовью. Я был пьяным. Было утро. Последнее утро в Киеве. Мы пили кофе на кухне.

— Аня, ты меня любишь?

— Я не знаю, Дима, правда.

— Понятно, значит не будешь ждать на меня… сука!

— Иди нахуй из моего дома тупой придурок!

Она схватила мой рюкзак и выгнала меня прочь. Я заебашил гриндерсом по ее двери.

— Ненавижу тебя, сууууука!!!

— Неудачник!

Шел дождь. Тысячи кубометров воды летели вниз. Я шел в дождь разрывая его холодную пелену.

3

Прибыл в Лондон я ближе к вечеру, около пяти часов. Лондон встречал меня дождем и туманом, в который я попал еще во время четырехчасовой поездки на автобусе. Во время моего бус-трипа я приговорил три литра пива, поэтому ступил на землю британской столицы неуверенной походкой. Денег не осталось совсем. В кармане было пусто, а в голове неприятно гудело. Сегодня мне еще предстояло встречаться с деканом Лондонской Юридической Академии и портить о себе впечатление уже на первой встречи не сильно хотелось. Я порылся в рюкзаке и нашел яблоко, вспомнив, что оно перебивает запах алкоголя. Еще бы выпить крепкого чаю и тогда можно смело будет идти на встречу.

Но до Академии еще надо было добраться, потому что автобус остановился абсолютно в незнакомом мне районе. Сквозь пелену опьянения я включил свой мозг и, вспомнив несколько фраз, смог установить место своего пребывания. Я находился на окраинах Вест Энда, тогда как мне надо было ебашить на фешенейбл Оксфорд-стрит, где и находилась моя Академия. Джейсус Храйст! Пиздячить через весь Лондон. Денег нет ни то что на такси, даже на метро. Факин шит!

К своему счастью нахожу на автобусной станции, на которой на высадили, раскладку с бесплатными картами города. Место где я нахожусь обведено красным кружком и, такими же красными буквами, написано «ВЫ НАХОДИТЕСЬ ТУТ.» Отлично. Где эта факин Оксфорд-стрит. Вожу пальцем по центральным районам города. Ага, вот она! Ну ни хуя себе сколько мне идти! Прикидываю. Займет это у меня часа три. Если не потеряюсь или не получу пиздюлей от местных бэд-бойзс: солнце угрожающи садиться за крыши бетонных коробок, в которых живут люмпены-обитатели Вест Энда. Слышал, в этом районе полно черномазой и разноцветной дряни. Мазафака!

Беру свой рюкзак, одеваю на голову капюшон своего «кенгуру» и уверенной походкой (только без суеты! Не привлекай к себе внимания!) направляюсь нужным, как я думаю, направлением. Каждые пять минут сверяюсь с картой, и с облигчением нахожу на ней нужные улицы. Так и иду перебежками от стрит ту стрит.

Солнце стремительно садиться за горизонт, на котором как члены вырастают трубы непонятного мне завода. Прямо как у меня на Подоле! Просыпаешься рано утром и видишь, как солнце встает из-за бетонных строений завода «Эталон». Половина помещений завода пустует. В них живут только крысы да скулят зимними ночами голодные собаки, бродя возле костров бомжей, которые греют в зданиях с пустыми глазницами и кучами фекалий по углам свои язвенные тела. Так стоишь ночью и смотришь в окно: одинокий фонарь освещает пустые бетонные коробки. Отличный пейзаж для того, чтобы писать депрессивные романы. Интересно, трубы-члены неизвестного завода тоже окружены пустыми бетонными коробками с выбитыми окнами, в которых по ночам греются какие — нибудь палестинцы или прочие цветные.

Вест Энд тянется бесконечно. Редкие фонари освещают его пустынные улицы.

— Эй, вайти!

Меня окликнули три нигера, которые как дерьмо на голову появились из ближайшего переулка.

— Ви нид йор мани, вайти!

Потом они что-то стормозили и заглохли. Только наглые белые улыбки на черных мордах.

— Ай хэв ноу мани.

— Сорри.

Нигеры ретируются в подворотню. Ждать следующего вайти?

Наверное они поняли по поему заебанному лицу, или по акценту. У вайти не было денег, вайти был замучен и пьян. А еще вайти меньше всего хотелось говорить с черными мудоками.

Потом я рассказал этот случай своему соседу по комнате Полу.

— И они не подрезали тебя? Ты лакки, Дмитрий, в Вест Энде не любят белых, тем более белых приезжих.

К хуям! Нигеры наверное просто зассали, ведь прирежь они одного белого (хуй его знает мой акцент, говорят, что он похож на уэлшский), потом могли бы быть серьезные разборы вест-хэмовскими кэжуалсами, которые и так дают просраться местным обезьянам. Тем более, мой реглан-кенгуру, тяжелые ботинки, может в темноте меня они и приняли за кэжуалса (я еще не общался с местными лондонскими, в Киеве у нас так одевались продвинутые хулс). Жалко, что в моей районе все кексы болеют за Челси. Если будет возможность, надо будет сходить поболеть за Вэст-Хэм и Паоло Ди Канио.

Придаваясь приятным мечтам о возможных будущих футбольных акциях, я незаметно прошел Ист Энд.

Улицы становились все более освещенные. Магазинов становилось все больше и не только продовольственных. Даже стали встречаться гуляющие люди и бобби. Иногда, мимо меня проезжали блэк-кэбы.

Я шагал по буржуазному Лондону.

Перебравшись по пешеходному мосту через Темзу и пройдя через какой-то парк (Гайд Парк? Я всегда плохо запоминаю названия улиц и парков и к сожалению потерял карту города, а то мог бы сейчас освежить в своей памяти некоторые названия и составить такой себе экскурс по местам Лондона, где ступала моя нога), я увидел железные ворота с гербом и названием Лондонской Юридической Академии.

Уже был вечер и видимо все студенты сейчас находились на ужине (это дисциплинированные) или бухали у себя в общаге (это нормальные), поэтому парк, которые прилегал к зданию Академии и в котором находился пятиэтажный корпус из красного кирпича общаги, был пуст.

Я зашел в здание Академии, которое представляло собой Г-образной строение в четыре этажа из белого кирпича, в отростке буквы Г находилась столовая, библиотека и кинозал, и довольно долго объяснял пузатому охраннику в смешной униформе с эмблемой академии (лев и книга), что я приехал учиться в их факин академию и я хочу встретиться с деканом их факин академии факин мистер Конген.

Наконец, охранник (на груди у него была пластиковая табличка с его фото и именем Ronald, фамилию я не помню) соизволил меня понять и даже проводил на второй этаж в комнату?207, за дубовыми дверьми которой находился кабинета декана Конгена.

Мистер Конген, такой себе горбатоносенький черноволосенький кучерявенький кареглазенький маланчик лет пятидесяти с здоровым цветом лица и розовым как у ребенка языком, что свидетельствовало о его здоровой печени, внимательно прочитал рекомендательное письма которое я привез из Киева и потом долго жал мою руку своей потной рукой (все же нарушения в организме или типичный признак принадлежности к евреям?) приветствую меня с тем, что я с этого дня являюсь студентом Лондонсокй Юридической Академии (он даже подписал какую-то бумагу и хлопнул по ней печатью), выдал студенческую карточку (в Академии я числился еще из июля месяца и карточку получил лишь сейчас). Потом он лично провел меня в мою комнату в общежития: небольшая комната на двух лиц — две кровати, два стола и два стула, две вмонтированные в стену шкафа, туалет и душ, большое пластиковое окно и батарея зимнего отопления. Комната номер 311 находилась на третьем этаже пятиэтажного здания общежития.