Управляй своей судьбой. Наставник мировых знаменитостей об успехе и смысле жизни - Чопра Дипак. Страница 17

Пилот вертолета тронул меня за локоть.

– Вам туда нельзя.

– Почему?

Выяснилось, что он не имеет права летать по ночам, а поскольку уже вечерело, мы улетели – с превеликим сожалением. Добравшись до телефона, я позвонил пандиту, с которым меня познакомил Арвинд Шарма. Тот молча выслушал мой рассказ о неудачном путешествии.

– Неважно, – сказал он наконец. – Вы все равно не читали мантры. В вашем свитке сказано, что вы не станете их читать.

Когда какой-нибудь цикл близится к завершению, мы зачастую не обращаем на это внимания. Я думал, что отношения с Бхригу у меня закончились, но на самом деле нет. Когда я сидел один в своем кабинете, меня вдруг осенило. Я схватил телефон и позвонил отцу.

– Тилак! – взволнованно воскликнул я. – У него, наверное, был синдром Клайнфельтера!

С медицинской точки зрения все совпадало: женоподобное сложение, сочетание женской груди и мужских половых органов. Синдром Клайнфельтера – генетическая диковина, результат того, что у ребенка мужского пола появляется лишняя Х-хромосома. Обычно у девочек две Х-хромосомы, а у мальчиков – одна Х-хромосома и одна Y-хромосома. Однако Тилак – такое, вероятно, случается с одним эмбрионом из тысячи – родился с набором XXY. Иногда у мужчин с симптомом Клайнфельтера не проявляется почти никаких симптомов, однако у Тилака были налицо все – в том числе и сниженная фертильность, и безвременная смерть.

Помолчав, отец согласился:

– Да, все сходится.

Видимо, разговаривать о своем несчастном брате ему не хотелось, но я настаивал. Как он считает, правда ли, что Тилак помнил свою прошлую жизнь?

– Не люблю говорить о том, чего не могу объяснить, – буркнул отец.

Мы сменили тему, однако оба слышали тихий щелчок – два мира нашли дорогу друг к другу. Наука и мистицизм, Бхригу и синдром Клайнфельтера. Каждому из них было бы куда удобнее претендовать на то, что реальность только одна. Однако Индия держит и то, и другое в крепких объятиях, как бы они ни вырывались, и я мало-помалу достиг уровня, когда и сам могу вместить и то, и другое.

6. Рам и Лакшман

Санджив

Мама часто рассказывала нам с Дипаком легенду о Раме и его младшем брате Лакшмане. Мы с Дипаком примеряли их отношения на свои – именно так, как нас приучали думать. В индийской традиции Лакшману весьма почитают за преданность старшему брату – даже в ущерб собственному счастью. В большинстве легенд Лакшмана нарисован куда более эмоциональным, чем его старший брат, однако когда ракшасы похищают жену Рамы Ситу, Рама приходит в такую неистовую ярость, что едва не приводит в действие оружие, способное опустошить весь мир. Лакшмана его отговаривает – и в нем впервые говорит разум, а не чувства.

В детстве Дипак, несомненно, был ответственнее меня, хотя временами пользовался тем, что он главный. Мы с Дипаком играли с нашими лучшими друзьями, Амму и ее старшим братом Прасаном. Мы были так близки, что каждый год отмечали Ракхибандхан – праздник, когда сестры повязывают братьям на руки нитяные браслеты в знак близости и молятся за их здоровье. Амму повязывала ритуальный браслет не только Прасану, но и нам с Дипаком. Так что когда Дипак приказывал нам с Амму и Прасаном сто раз пробежать туда-сюда, а сам засекал время, мы так и поступали – причем нам было приятно ему подчиняться. Если он велел забраться на дерево во дворе, мы забирались, – а когда он приказывал оттуда спрыгнуть, прыгали. Счастье, что никто не покалечился.

Мы доверяли друг другу. У Дипака хватало веры в мои способности, и однажды, когда я палил из духового ружья в консервную банку на шесте, он встал к шесту и велел мне продолжать.

Я опустил ружье. Стрелял я метко, но не идеально, и искушать судьбу не собирался. Но Дипак заставил меня – рассказал про Вильгельма Телля и его сына. Это поставило передо мной головоломную задачку: выстрелить, рискуя серьезно поранить старшего брата, или ослушаться его?

Я выстрелил и попал ему в подбородок.

И хотел бежать домой и звать на помощь, но Дипак, у которого из рассеченного подбородка хлестала кровь, приказал мне стоять на месте. И мгновенно сочинил историю про то, как напоролся на колючую проволоку: он решил соврать, чтобы избежать нагоняя от родителей. Мне это было непросто, но ведь нам всегда твердили, что он Рама, а я – Лакшмана. И я доказал свою преданность, подтвердив его ложь.

Прошло дня два, и подбородок у Дипака распух. Бабушка это заметила и указала за обедом отцу.

– Ты великолепный врач, но, кажется, неверно поставил диагноз собственному сыну, – сказала она. – Похоже, у него в подбородке застрял обломок колючей проволоки. Своди его завтра на рентген, проверь.

Наутро Дипак отправился в больницу с отцом. А я нервно расхаживал по веранде – ждал, когда вернутся папа с братом. И каждые несколько минут бегал в дом, к маме.

– Не звонили из больницы?

Мама глядела на меня с подозрением.

– Что-то ты разволновался.

Тут зазвонил телефон, и отец сказал маме, что рентген обнаружил у Дипака в подбородке пульку от духового ружья. Пригласили хирурга, чтобы ее извлечь. А нам велели сказать правду, пообещав, что за это нас не накажут.

С годами у Дипака на подбородке появилась ямочка. По-моему, она придает ему вид достойный и благородный – однако стоит мне увидеть брата, и я невольно вспоминаю тот случай.

Мы с Дипаком были очень близки, но при этом отчаянно соперничали. Конечно, в настоящую вражду это не перерастало, но мы постоянно пытались поддеть друг дружку. Ревниво следили, кто быстрее проплывает сто гребков, кто чаще выигрывает в пинг-понг и в шахматы, кто кого обгонит на роликах, кто знает больше ученых слов. Я мечтал всегда и во всем опережать Дипака; он хотел обойти меня. Я был его младший брат, но ни разу не припомню, чтобы он мне поддался. Наверное, мы понимали, что соперничество на пределе способностей укрепляет характер лучше, чем когда тебе позволяют победить. И когда речь заходила о спорте, я частенько выигрывал, несмотря на разницу в возрасте.

Впоследствии Дипак поквитался со мной за тот выстрел. Как-то раз мы сражались на деревянных мечах, и Дипак случайно ударил меня в нос. У меня остался легкий шрам – не такой заметный и не такой благородный, как ямочка на подбородке у Дипака.

Наши родные твердо верили и в Дипака, и в меня, и нам не всегда удавалось оправдать их ожидания. Нас окружали люди состоявшиеся: отец – признанный врач, дядюшка – герой-адмирал, другой дядюшка – знаменитый и уважаемый журналист и так далее. Нам постоянно твердили, что какие бы цели мы себе ни поставили, достичь их в наших силах. В результате мы с Дипаком никогда не пасовали перед трудными задачками, насколько мне помнится. У Дипака задачки были в основном связаны с учебой, у меня – с физическими достижениями. Мальчишки обожают драться, и индийские мальчишки не исключение. Например, когда мы учились в школе в Джабалпуре, всем нам приходилось иметь дело с задирой-одноклассником, которого так и прозвали – Хулиган Роджер.

На большой перемене мы часто играли в стеклянные шарики. Игроки выкладывали в круг определенное количество шариков, а потом по очереди старались выбить как можно больше шариков за круг шариком-бойком, который был чуть больше остальных.

Как-то раз кто-то из мальчишек принес в школу очень красивые китайские бойки. Мы договорились меняться – три обычных шарика за один особенный китайский. Я играл хорошо и в тот день меньше чем за двадцать минут сорвал весь банк: впечатляющий успех. Я был очень горд собой, но тут за спиной у меня раздался голос Хулигана Роджера:

– Отдавай половину.

Подобных моментов страшится любой ребенок в любом уголке земли: хулиган требует делиться. Роджера в школе боялись все, даже Дипак. Но я повернулся и взглянул ему в глаза.