Тень Ирода - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 55

Наконец Дронго, изловчившись, нанес болезненный удар локтем в солнечное сплетение. Полковник выгнул тело от сильной боли, и Дронго, уже не сдерживаясь, нанес еще несколько сильных ударов по лицу. Тело Мамонтова обмякло. Дронго продолжал бить по ненавистному лицу, забыв обо всем на свете. Бил и бил, превращая это застывшее лицо в спекшееся кровавое месиво. Он словно брал реванш за все неудачи последних дней. И только когда из закрытой кабинки послышался голос сотрудника Мамонтова, он опомнился.

– Вы его, кажется, убили, – сказал офицер.

Дронго обернулся. У офицера в руках был его пистолет. Он сумел освободиться от ремня, которым был связан, и снять пиджак. Теперь он смотрел на Дронго.

Дронго, чувствуя, как у него кружится голова, перелез через Мамонтова и сел прямо на пол. Из носа шла кровь. Он вытер ее рукавом. Посмотрел на офицера. Документы лежали на полу, разбросанные в разные стороны.

– Прочтите их, – попросил Дронго.

Офицер, не выпуская из рук оружия, собрал рассыпавшиеся листки. И стал читать. Дронго обернулся к Мамонтову. Тот был еще жив, но без сознания. Нос, брови, рот – все было разбито и превращено в кровавую кашу. У самого Дронго вид был не лучше. Он просто сидел на полу и тяжело дышал.

Офицер закончил читать. Посмотрел на Дронго.

– Вы знаете, что здесь написано?

– Примерно, – выдохнул Дронго.

– Это правда?

Дронго тяжело поднял руку, показал в сторону летного поля:

– Вы еще сомневаетесь? Вы же сами слышали, что говорил ваш полковник.

– Слышал, – помрачнел офицер.

Он стоял над Дронго, словно решая для себя какую-то трудную дилемму. Потом принял решение. Протянул поспешно, словно боясь передумать, бумаги Дронго.

– Возьмите и уходите.

Дронго уже ничто не могло удивить. Он попытался усмехнуться и не смог, болели разбитые губы. Он потрогал правый передний зуб. Кажется, кулак Мамонтова оставил даже более яркую память, чем он предполагал. Дронго протянул руку, забрал документы и тяжело поднялся. Он был весь в крови и грязи. Документы наконец были у него.

– Уходите, – повторил офицер.

– Нет, – возразил Дронго, – я не могу выйти в таком виде. Меня сразу арестуют. Вызовите машину «Скорой помощи», скажите им, что я пострадал при взрыве. Мы выйдем с вами в вестибюль.

Офицер промолчал. Он снова выбирал приемлемый вариант. Наконец сказал:

– Ладно, пойдем вместе.

Дронго оперся о стенку. Болела правая сторона тела. Может, у него сломано ребро? Он посмотрел на Мамонтова.

– Еще живой, – сказал он. – Как быть с ним?

Офицер отвернулся, ничего не сказав. Видимо, документ, прочитанный им, оказал на него шокирующее воздействие.

Дронго подобрал пистолет офицера и протянул его, возвращая владельцу. Тот, взяв оружие и уже не колеблясь, протянул Дронго его пистолет, тот самый, который был отобран у лже-Светловой. Они вышли из туалета и пошли к вестибюлю. Дронго подумал, что в этот раз ему повезло. И снова попытался улыбнуться. И опять улыбка отозвалась мучительной болью по всему телу.

Идти мимо дежурного в тот раз было нельзя. Они вышли с другой стороны здания на привокзальную площадь. Проходившие мимо люди огорченно кивали, считая, что перед ними жертва взрыва. Офицер подозвал одну из машин частников.

– У вас есть деньги? – спросил он у Дронго.

– Есть, – кивнул тот.

– Уезжайте!

Дронго тяжело забрался в машину.

– Ты мне все чехлы перепачкаешь, – огорченно сказал частник.

– Ничего, – улыбнулся кровавым ртом Дронго, – я тебе все оплачу.

Он посмотрел на стоявшего рядом офицера.

– Как ваша фамилия?

– Майор Дмитриев, – ответил офицер.

– Спасибо вам, майор Дмитриев, – сказал он на прощание, когда машина уже тронулась с места.

– Куда едем? – спросил водитель.

– Сначала в больницу, – устало выдохнул Дронго, закрывая глаза.

Теперь документы были у него в кармане.

38

Министр иностранных дел внимательно читал документы. Он сразу понял, какой взрывной силой обладают эти смятые, грязные листки бумаги. Вчитываясь в каждую строчку, он отчетливо представлял, какой именно скандал разгорится, если документы будут опубликованы. Или даже просто сведения о них просочатся куда-нибудь.

Закончив читать, он поднял глаза на сидевшего перед ним человека. Во взгляде министра было нечто зловещее и пустое одновременно. Он был в своем любимом полосатом костюме и несколько старомодном галстуке.

– Что с вашим лицом? – спросил министр.

– Катался на карусели, – ответил Дронго в ожидании следующего вопроса.

Министр аккуратно сложил все листки в одну папку. Скрепил большой скрепкой. Он не знал, что говорить. Впервые в жизни он не знал, как следует вести себя в такой ситуации. С одной стороны, сидевший перед ним человек, рискуя собственной жизнью, сумел узнать, что именно происходит в городе. С другой, оглашение подобных документов означало крах всей политической системы нынешней власти. В том числе и его собственную отставку. И поэтому он тяжело молчал, обдумывая, как лучше выйти из положения, понеся минимальные потери.

Министр никогда не был особенно близок ни с нынешним президентом, ни с его аппаратом. Когда разваливалась огромная страна, он был уже почти на самой вершине власти. Но развал больно ударил и по его карьере. После августа девяносто первого его хотели назначить министром иностранных дел СССР. Но тогда у президента не было ни сил, ни возможностей. В последние месяцы своего правления Первый и одновременно Последний президент страны, бывший реформатор, бывший член Политбюро, бывший партийный функционер, бывший перестройщик, бывший... это слово можно было ставить много раз. Одним словом, человек, пытавшийся реформировать систему и невольно уничтоживший страну из-за своего неумения, предложил ему должность министра.

И не сумел его назначить. Тогда против выступили руководители ведущих стран мира и уже диктовавший положение бывший президент США, позвонивший последним президенту СССР и настоятельно посоветовавший не делать столь опрометчивого шага. Президент работал раньше директором ЦРУ и знал о некоторых связях будущего министра с КГБ.

Именно тогда он и получил назначение в разведку, став ее руководителем и заместителем Председателя КГБ. Потом разведку и контрразведку поделили, и он оказался во главе отдельного ведомства. Нужно отдать ему должное. Он, единственный из новых руководителей послеразвального периода, не только не разрушил, но и укрепил разведку, не став изгонять лучшие кадры по идеологическим мотивам.

Перед самыми выборами президент, которого явно компрометировал его министр иностранных дел, получивший во всем мире прозвище «Господин Да» за постоянное потакание интересам заокеанских партнеров, был наконец снят с работы, и руководитель разведки перешел на должность министра иностранных дел. Теперь, читая документы, он понимал, какие катаклизмы может вызвать их публикация.

Но сделать вид, что ничего не произошло, просто невозможно. Сидевший перед ним человек с разбитой физиономией не будет молчать. Если уничтожить документы, значит, нужно принимать решение и по этому человеку. Никаких других вариантов просто не существует. Видимо, это понимал и его собеседник.

– Интересные документы, – тяжело сказал министр.

Дронго молчал. Он понимал, какая дилемма у министра, и не хотел ему помогать в выборе вариантов.

– Кто поручится за их подлинность? – наконец сумел найти удобный вопрос министр.

– Погибшие члены группы Славина, – ответил Дронго. – Если этого мало, то и ваш бывший сотрудник – Надежда Коврова. По-моему, достаточно свидетелей.

– Не нужно так горячиться, – нахмурился министр.

– Я не спешу. Просто я жду, когда вы наконец примете решение. Эти документы нужно срочно опубликовать.

– Сначала их нужно показать президенту, – возразил министр.

– Вы думаете, он их не знает?

– Думаю, нет.

– И план операции «Возвращение Голиафа» был разработан без его участия?