Возмездие (СИ) - Дюбанов Владимир Владимирович. Страница 10

- Пойдем еще окунемся? В штанах явно было слишком мокро. Девочки лениво согласились. Павел поплескался в воде, то же сделала Ирка. Таня окунулась разок, а Лена только помочила ноги не снимая платья. Они разлеглись под высоким солнцем. Павел лежал на спине, сквозь веки просвечивал свет, было хорошо. Он еще повспоминал, как это было только что, и, почувствовав, что член начинает опять твердеть, перевернулся на живот. Интересно, ведь девчонки сначала все - девушки, значит им в первый раз должно быть больно. Значит, Ирка уже не девушка? Вообще-то они могли целку порвать так же, пальцами, даже скорее всего... Интересно, а Таня с Леной? Вот хорошо бы завтра еще с ними поиграть, если они не передумают принимать его в игру. Сначала поймать Таню, а потом Лену. Или нет, сначала Лену. Таню он уже видел, и даже немножко лапал. А Лена должна быть хороша в роли пленницы, вон она какая тоненькая и гладенькая... и стеснительная. А если привязать, пусть себе стесняется, сколько хочет. Может быть, даже сегодня удастся поиграть? Или они одну игру за день проводят? Спросить-то неудобно... Это все равно как подойти и сказать, а давайте я кого-нибудь из вас еще "полапаю"? С другой стороны, им тоже неудобно предлагать, ведь это все равно что сказать: "А, давай ты нас еще полапаешь"? Павел приоткрыл глаза. Девчонки собрались кучкой, и что-то жарко обсуждали. Павел отвернулся, полежал немного, царапая пальцем по песку, в ожидании, пока эрекция уляжется, затем подошел к девчонкам, которые при его приближении замолкли. Наступило неудобное молчание.

- Есть хочется, - сказала Таня. Да, действительно, Павел тоже ощущал голод. Прямо-таки зверский.

- Обедать пора, - добавила Ира совершенно безразличным голосом. Не сговариваясь они встали, оделись, Павел проводил взглядом попки и ножки, и они отправились домой. Пообедали Павел с Таней хорошо и с удовольствием, баба Катя уже все приготовила. Прибежала Лена, скороговоркой проговорила, что они больше сегодня на речку не пойдут, потому что бабушка запрягла их в работу, и убежала. Павел почувствовал острое сожаление, он рассчитывал, что они сегодня еще поиграют, но... Человек предполагает. Впрочем, не так уж ему и хотелось. Он мог спустить раз пять-шесть за день, но выраженное желание проходило после первых двух-трех, а последние давались уже с некоторым трудом. Так что он вполне мог потерпеть до завтра, а завтра все это покажется еще приятнее.

***

Остаток дня он провел за разной ерундой, размышляя о том, что было, и о том, что, как он надеялся, будет. Павел решил проинспектировать чердак, на который можно было забраться по наружной лестнице типа пожарной. Чердак оказался на разочарование пустым, по стенам там стояло немного слоноподобной мебели: диван (и как только его умудрились сюда втащить?), шкаф, узкая кровать, огромный сундук, пара табуреток и небольшой круглый стол. Посреди чердака торчала кирпичная труба от печки. Шкаф был пуст, а в сундуке лежали совершенно не интересные покрывала, полотенца и другие тряпки. Было довольно пыльно, но никаких древних предметов таинственного назначения на полу не валялось. Из окна открывался вид на дорогу и часть пейзажа. Видно было изумительно далеко. Снизу послышался Танин голос:

- Пашка, ты где? С неудовольствием Павел отозвался. Во-первых, он не любил, когда его звали Пашкой, во-вторых, ему совершенно не хотелось отрываться от дела. Тем не менее Таня уже поднималась.

- Ух ты, - сказала она, - а здесь здорово! Только пол вымыть надо. И пыль вытереть. Павел считал, что это совершенно лишнее. Чердак должен пахнуть пылью и заброшенностью.

- А зачем? - спросил он.

- А, чтобы на полу можно было сидеть. И на стульях, - добавила Таня, проведя пальцем по табуретке, - Сейчас я воды принесу.

Павел, конечно, не подумал насчет сидеть. В словах сестры был некоторый резон. Таня действительно умудрилась притащить полведра воды и пару тряпок. Павел взялся чинить выключатель, так как свет не работал, а Таня возилась с тряпками. Павел с удовольствием поглядывал на ее стройные ноги, расставленные над лужей воды, на задранную попку, когда она наклонялась с тряпкой в руках.

- А вы давно в разбойников играете? - спросил он безразличным тоном.

- Да уж года два.

- С мальчишками?

- Нет, - Таня хмыкнула, - откуда их здесь взять?

- Ну... - вообще-то Павел был доволен, - А местные?

- Да? - Таня обернулась и скроила презрительную гримасу, - А ты их видел? Пауза. Таня терла пол, а Павел пытался открутить заржавевший винт.

- А ты сам-то в разбойников играл?

- Я? - Павел не знал, что она имеет в виду, - Ну не в таких. И не с девчонками.

- А когда-нибудь ты с девочками ТАК, - Павел старательно рассматривал выключатель.

- Да как... - ответил он, - не так, но...

- А как? Павел замялся. Ну очень неудобно было бы рассказывать о его удачах в транспортной толпе.

- Ну там, знаешь, игра есть, мертвеца оживлять. Да, действительно есть такая игра, когда один лежит как труп, а второй пытается привести его в чувство. Можно смешить, пугать, щекотать травинкой... Вот только последний раз Павел в эту игру играл, наверное, классе в третьем.

- А ты? - спросил он, перехватывая инициативу.

- Что я? - Таня выпрямилась, охватывая взглядом плод своих трудов.

- Ну, тебя когда-нибудь мальчишки того... - Павлу не хотелось произносить слово "лапать".

- А, - Таня поняла, - было однажды.

- Давно?

- Год назад, в пионерлагере. Таня бросила тряпку на пол, и присела в уже протертое кресло.

- У нас тогда был концерт, и я была суфлером. То есть, надо было сидеть и подсказывать, если кто-то что-то забудет. И еще фонариком подсвечивать в конце. Ну вот, а суфлеры сидят в будках, а у нас будки не было, была только заколоченная дыра в сцене. Так вот они ее открыли, засунули туда ящик, длинный, а сверху другой приспособили. И для того, чтобы мне туда залезть, меня туда опускали ногами, а сверху оставались только плечи и руки. Ну, и голова, конечно. А потом еще сверху ставили такую крышку, чтобы из- зала не было видно. То есть, не из зала, а... ну, в общем, понятно. И там так тесно было, что можно было только страницы переворачивать, а ничего больше, ни повернуться, ни тем более вылезти нельзя. И вот представляешь, концерт, народу полно, гости там всякие, родители, цветы там... Все волнуются... Ну, запихали меня в эту трубу, идет спектакль, я стою, листаю бумажки... И вдруг чувствую, вроде доски на уровне моих коленей под сценой отдирают. Потом вдруг хвать меня за трусы...

- А ты что?

- А что я... пошевелиться-то не могу... Они видят, что я не кричу, на помощь не зову...

- А почему?

- Да ты чего? Там народу тысяча, и я им всем буду объявлять, что меня лапают? (Вот это слово, сама сказала!) Ты что! Это вообще значит концерт сорвать! Да, ну они осмелели, стащили с меня трусы, засунули подол за шиворот, и давай лапать по очереди...

- А много их было?

- Черт их знает... человек пять, наверное, ... Павел внутренне ахнул. Как он хотел бы находиться там, вместе с ними, под сценой, разглядывать и лапать Таньку, которая не может пошевелиться... - А ты не могла присесть, ноги там согнуть?

- Не-а... там тесно, коленки зажаты, сзади подпирает, так что наоборот... Павел прямо представил себе, как в дырке ящика торчит голая девчонка, Танька, и ее можно лапать, лапать, лапать...

- И что ты делала?

- Ничего... стояла, подсказывала иногда...

- Не пожаловалась потом?

- А на кого? Я их видела, что ли?

- А концерт длинный был?

- Да минут сорок...

- А они долго...

- Да вот почти весь концерт... - Таня глубокомысленно покивала Павлу, мол, вот видишь, как бывает... Павел продолжал свинчивать выключатель. Ну почему, почему ТАКОГО не было с НИМ? Уши его горели от зависти, он даже забыл, что эту самую Таньку он сам рассматривал, а если поймает в игре, то тоже будет лапать, лапать, лапать... Было в этой истории что-то завораживающе зовущее, что-то более интересное... Все оставшееся время он не мог ни о чем думать, отвечал невпопад, пока они еще некоторое время наводили порядок, Таня даже привела в приличный вид кровать, что-то там постелив, так что на ней теперь тоже можно было лежать или сидеть, или даже спать, если приспичит. Потом баба Катя позвала ужинать. Перед сном он долго ворочался, в голову лезли мысли о том, что Таня за стенкой сейчас опять занимается онанизмом, о том, что неплохо быть девчонкой, когда все интересное под рукой, о том, кого и как он будет ловить завтра, и заснул, так и не прикоснувшись к члену, в надежде на завтра.