Церковь в истории. Статьи по истории Церкви - Мейендорф Иоанн Феофилович. Страница 30

St Peter in Byzantine Theology

Первая публикация: Апостол Петр и его преемство в византийском богословии // ПМ. Вып. 11. 1957. С. 139–157. (В сборнике, посвященном А.В. Карташеву).

Переиздания этого текста:

Мейендорф И., прот. Православие в современном мире. 1981. С. 90–108; фототипическое воспроизведение текста из ПМ;

Православие в современном мире. 1997. С. 87–109.

Изд. на англ. яз.: St Peter in Byzantine Theology // SVSQ. Vol. 4. № 2/3. 1960. P. 26–48.

Переиздания англ. текста:

Meyendorff J., Afanassieff N., Schmemann A., Koulomzine N. The Primacy of Peter in the Orthodox Church: [A symposium of articles]. L.: Faith Press, 1963. P. 7–29;

Ibid. Ed. 2. Leighton Buzzard, Bedfordshire: Faith Press, 1973. P. 7–29;

The Primacy of Peter: Essays in Ecclesiology and the Early Church. Ed. 3, rev. Crestwood, NY: SVS Press, 1992. P. 67–90.

Рус. пер.: Апостол Петр в византийском богословии // АО. 1997. № 3 (14). С. 151–172. Пер. с англ. (по изд. 1973 г.) Н.А. Ерофеевой под ред. Я. Тестельца.

Статья публикуется в этом переводе с необходимыми дополнениями, внесенными автором в англ. текст 1992 г.

Собор 381 г. и первенство Константинополя

«Константинопольский епископ да имеет преимущество чести (τάπρεσβεία τής τιμής) по римском епископе, потому что град оный есть новый Рим» (Константинопольский Собор 381 г., правило 3) [223]. Здесь впервые Константинопольская Церковь появляется в каноническом тексте. Она ни разу не упоминается ни в правилах Никейского Собора, ни в определениях соборов IV в. Очевидная историческая причина этого новшества в том, что к концу IV в. Константинополь стал явной новой столицей империи.

1. Исторический контекст

В 381 г. наступил конец долгого арианского кризиса. Арианство уходит со сцены. В западной, латинской части империи император Грациан в 378 г. восстановил православие. С 374 г. Грациан становится близким другом свт. Амвросия, епископа Милана. Оба исповедовали никейскую веру, и теперь можно было с уверенностью утверждать, что Запад последовал вере свт. Афанасия. Учитывая его особый богословский подход к Святой Троице, подчеркивающий преимущественно единство Бога, нежели характеристики Лиц, Запад всегда имел куда меньше проблем с όμοούσιος (единосущным) Никейского Символа, нежели Восток.

К 380 г. император Феодосий I Великий стал единовластным правителем империи. Перед своим коронованием в 374 г. в Фессалониках он принял крещение. Таким образом, Феодосий поистине стал первым христианским римским императором, потому что его предшественники крестились только на смертном одре. Они не вполне понимали, как можно быть одновременно христианином и императором, и потому откладывали вопрос о крещении до конца своей жизни. Феодосий крестился при короновании, что, по-видимому, было связано с болезнью, опасной для жизни. Как крещеный христианин он принимал участие в церковном богослужении. Воцарившись в Константинополе, он задал новый, христианский образ империи, и христианство это было никео-православным.

Среди православных, однако, не было полного единства. Одни принадлежали к тем, кого историки обычно называют «староникейцами», другие были «новоникейцами». Староникейцы стояли за буквальное соблюдение постановления Собора 325 г. Свт. Афанасий отстаивал это постановление, утверждающее единосущность (όμοούσιος) Сына с Отцом, без дальнейших различий. Его доводы носили в первую очередь сотериологический характер: Сын Божий, Иисус Христос, Слово есть Бог, единосущный Отцу, так как Он есть Спаситель. Никто другой, кроме Самого Бога, не может спасти человечество.

Это определение Никейского Собора – όμοούσιος – оказалось не вполне приемлемым для многих богословов на Востоке, особенно для последователей Оригена. Они утверждали, что слово όμοούσιος ассоциируется с модализмом, который был официально осужден на Антиохийском соборе 268 г. Более того, само слово воспринималось большинством восточных отцов как философский термин, связанный с модализмом (т. е. три Лица в Боге – это лишь «образы» Единого Бога). Они неохотно соглашались с ним, даже если и не симпатизировали арианству.

И только громадная работа по объединению Церкви, проведенная отцами-каппадокийцами – свтт. Василием Великим и обоими Григориями, – сохранила мир в Восточной Церкви. Каппадокийцы боролись за όμοούσιος, но также признавали существование Бога в трех ипостасях. Приверженность Никее стала причиной того, что их стали называть «новоникейцами».

Новоникейцы восприняли никейскую веру вместе с учением о трех ипостасях. Они признавали опасность модализма. Вместо формального, «фундаменталистского» восприятия православия они продолжили толкования веры; они сталкивались с вполне закономерными вопросами и закономерными сомнениями некоторых людей и выражали веру в живом духе.

Богословские диспуты между староникецами и новоникейцами привели как к личным, так и общественным конфликтам, особенно в Константинопольской и Антиохийской Церквах. Кто были староникейцами в 381 г.? Прежде всего, западная часть Церкви – она, без сомнения, была «староникейской». Здесь никогда не понимали до конца учение о трех ипостасях, изложенное по-гречески отцами-каппадокийцами. Языковой барьер, долгое время стоявший между Востоком и Западом, мешал этому пониманию. Кроме того, Александрийская Церковь, по всей видимости, отстаивала буквальное понимание Никейского Символа. Преемник свт. Афанасия Петр Александрийский ничего не хотел добавлять к тому, что сказал Афанасий. Наконец, в Антиохии была небольшая группа людей, которая твердо стояла за староникейскую формулу. Эту группу возглавлял епископ Павлин, посвященный в сан очень интересным латинским епископом по имени Люцифер Каларисский, который во время арианских споров путешествовал по Востоку и посвящал староникейских епископов. Однако самая большая группа – «Великая Церковь» Антиохии – была новоникейской. Во главе ее стоял свт. Мелетий, друг отцов-каппадокийцев, благоразумный человек, который принял никейскую веру вместе с учением о трех ипостасях. Павлин считал Мелетия неправославным. Кроме «крайне православной» партии староникейцев во главе с Павлином, в Антиохии по-прежнему было живо и арианство.

Большие проблемы возникли и в Константинополе. Еще до восстановления православия свт. Григория Назианзина – Богослова – позвали в столицу, чтобы возглавить небольшую общину православных христиан в частном доме. Для проповеди православия он воспользовался домовой церковью, названной Άνάστασις (Воскресение). Именно здесь Григорий произнес свои знаменитые «Богословские слова», которые стали классическим образцом каппадокийского богословия. Но сейчас, когда к власти в Константинополе пришел император Феодосий, Григорий был избран – вопреки его собственной воле и вопреки всем ожиданиям, но при активной поддержке со стороны императора – епископом Константинополя. Конечно, он был самым горячим защитником новоникейского исповедания, однако встретил сильное противодействие со стороны Александрийской Церкви, которая придерживалась староникейских позиций и к тому же не желала потворствовать возвышению Константинополя как подлинного центра восточного христианства. Вот почему александрийские епископы выдвинули столичным епископом своего кандидата, конкурента Григория Максима Киника. Этот Максим, несмотря на имя, которое звучит несколько уничижительно, был, по-видимому, православным и вполне уважаемым человеком, с которым сам Григорий Богослов состоял в переписке. Возможно, его прозвали Киником из-за длинных волос, придававших ему схожесть с философами-киниками (κυνικοί). Но схожесть касалась только его внешности, а вовсе не убеждений или характера. Феодосий навел порядок: изгнал Максима и поставил Григория Богослова. Максим Киник отправился на Запад, где его хорошо приняли, поскольку вера Римской Церкви оставалась староникейской, тогда как новоникейское православие утвердилось в Константинополе.