Церковь в истории. Статьи по истории Церкви - Мейендорф Иоанн Феофилович. Страница 68

Мы знаем, что в ранней церкви было много случаев, когда епископы оказывались низложенными в результате протеста со стороны общины (Павел Самосатский). Часто задают вопрос, может ли епископ, уклонившийся в ересь и возвратившийся в православие, быть восстановлен на своем месте? Практика Церкви в этом вопросе была весьма разнообразна. Но, как мне кажется, важно подчеркнуть то обстоятельство, что Церковь никогда не рассматривала апостольское преемство как явление, независимое от жизни Церкви в целом и от общины, в которой осуществляется епископское служение.

Поместные Церкви находились в тесном контакте друг с другом. Их единство основывалось на единстве веры. «Все, кто хочет увидеть истину, может созерцать апостольскую традицию, явленную по всему миру в каждой Церкви» [443]. Благодать Божия, в равной мере присутствующая во всех Церквах, являет ту же самую апостольскую Истину в каждой Церкви. Всякое решение или заявление, которое принимается одной из этих Церквей, если принимается во Христе, должно обязательно быть принято всеми остальными или отвергнуто, если оно не соответствует традиции. То есть это не вопрос демократического «голосования», но церковного свидетельства в Духе Истины. Ни один внешний критерий, кроме Самого Духа, не может определять апостольскую традицию и «благодать Истины» каждого епископа внутри Церкви. Взаимное согласие между Церквами – это тот знак, который рано или поздно Бог дает Своей Церкви, иногда и после длительных прений о догмате.

Первые три века привнесли в историю Церкви некоторые существенные изменения, которые в дальнейшем сыграли важную роль в церковной организации. Во-первых, рост численности христиан естественно привел к росту количества общин, возглавляемых епископами. Так, в III в. их стало очень много в Африканской Церкви. В Малой Азии и в других местах прибегли к другой практике: епископы городов посылали старейшин управлять новыми общинами; более того, они лишали хорепископов епископских прав и низводили их в ранг приходских священников. Таким образом, епископ оказывался главой нескольких общин, или приходов. Более того, само епископское сообщество внутри себя понемногу начало иерархизироваться. Поскольку их роль как совершителей таинств и пастырей была одинаковой, епископы оставались по сути равными, но их общины не были равны по своему значению. С самого начала Иерусалимская Церковь обладала исключительным авторитетом. Позднее особого положения потребовала «величайшая, древнейшая и всем известная Церковь самая, основанная и устроенная в Риме двумя славнейшими апостолами – Петром и Павлом» [444]. Некоторые церкви, особенно на Востоке, имели большее (в сравнении с другими) влияние, когда нужно было прийти к какому-либо решению по вопросу о том, следует ли принять тот или иной догмат или следует его отвергнуть; когда спорное избрание какого-либо епископа следовало утвердить или объявить не имеющим силы; или как восстановить порядок в общине. Такого исключительного авторитета Церкви домогались на различных основаниях. Апостольское преемство особенно чтилось на Западе, и Рим был единственной Церковью, которая могла им похвалиться. На Востоке, бесспорно, было множество «апостольских» церквей; однако само по себе апостольство не обеспечивало особого превосходства. Тут скорее преобладающими основаниями были численное превосходство и старшинство. Так, к концу III в. Рим, Александрия, Антиохия и в меньшей степени Карфаген имели исключительное влияние в христианском мире. Это были четыре самых важных города Римской империи.

Власть, которой обладали эти Церкви, не была юридической, требующей подчинения со стороны других Церквей – власть такого рода не согласовывалась бы с бытующим равенством всех общин. Их власть была фактом, основанным на реальном влиянии, которым они пользовались. Ни одно решение не могло считаться окончательным, пока они не сказали своего слова. Соответственно влиянию этих великих Церквей вселенского значения для всего христианского мира и самые крупные общины стали обладать влиянием большим, чем малые Церкви, часто материально зависимые, основанные городскими миссиями. Городского епископа регулярно приглашали на епископские рукоположения в его округе, и он был первым лицом, мнение которого испрашивали при решении спорных вопросов.

Таково было положение дел в христианской Церкви, когда в начале IV в. ее внезапно признали бывшие гонители, римские императоры.

Христианская империя и Вселенские Cоборы

Как рассказывает церковный историк Евсевий [445], идея Вселенского Собора, который мог бы разрешить арианскую проблему, родилась в голове императора Константина. Он надеялся, что Церковь обеспечит Римскую империю единой религиозной платформой, но столкнулся с христианским миром, разделенным вопросом о Божестве Христа. Поставленный перед необходимостью положить конец этому раздору, Константин решил обратиться к средству, которое было бы и абсолютно логичным, и отвечающим церковной традиции Поместных соборов – собранию всех тех, кто был облечен в Церкви учительской ролью. Следовательно, в то время Никейский Собор имел значение как церковное, так и политическое; такими же были все последующие Вселенские Соборы. Вера, определяемая этими соборами, которые всегда созывались императорами и зачастую проходили под их председательством, рассматривалась государством как официальная вера, и против тех, кто сопротивлялся Соборам, предпринимались принудительные меры от имени государства. Решения соборов были включены в официальные своды римского права.

Между тем императоры вскоре поняли, что их желание, вполне оправданное политически, создать единую церковную власть, юридически авторитетную для всех, было смешным. Вместо того чтобы положить конец расколу, Никейский Собор стал только одним из первых его этапов. Арианство вскоре набрало такую силу, что сам Константин и некоторые из его преемников были готовы аннулировать постановления Никейского Собора. Окончательная победа православия пришла намного позднее в результате неутомимой борьбы его защитников: Афанасия Александрийского и каппадокийских отцов, а вовсе не вследствие решений Собора. Своим огромным авторитетом Никейский Собор, следовательно, обязан тому, что церковь позднее приняла его как вероисповедное выражение подлинно апостольского учения. Христианский историк должен усмотреть здесь верховную волю Бога, Который верен Своей Церкви и независим от человеческих пристрастий. Ведь Никейский Собор мог бы быть отвергнут и забыт так же легко, как монофизитский Эфесский собор 449 г. и провозгласивший унию Флорентийский собор 1439 г.; а ведь оба они соответствовали требованиям, отвечающим созыву Вселенского Собора. Итак, Вселенские Соборы были учреждены государством, но Церковь развернула их в сторону точного формулирования вероучения – предмета не государственного законодательства, но исключительно власти Святого Духа.

Вселенские соборы всегда играли важную роль в деле церковной организации. Никейский Собор провозгласил общий принцип, который позднее будет определять структуру Церкви: церковное управление должно совпадать с административными округами, учрежденными государством. Этот принцип, избранный отцами Никейского Собора из очевидных соображений удобства, был очень важным моментом в развитии церковной структуры. Исключения из этого положения были сделаны 5-м и 6-м правилами Никейского Собора для тех христианских Церквей, которые пользовались особым авторитетом: Римской, Александрийской, Антиохийской, Иерусалимской и некоторых других. Ссылаясь на «древние традиции», Собор хотел гарантировать особые «преимущества» этих Церквей и признал их авторитет в более широких границах, чем те политические пределы, в которых они находились географически.

Митрополиты и патриархи

Традиционное установление, гласящее, что посвящение каждого епископа должно совершаться несколькими соседними епископами, естественно, привело к созданию Поместного собора в каждой области. Первоначально он созывался для рукоположений, но вскоре преобразовался в постоянную организацию, причем в древних правилах указывалось, что соборы должны проводиться дважды в год. (Это был исток «синодов» наших современных автокефальных Церквей, которые обладают исключительным правом посвящать епископов). Епископ главного города области становился председателем на соборе. С самого начала епископы менее значительных общин были озабочены признанием со стороны первенствующего. Позднее соборы предписали, чтобы все выборы епископов обязательно подтверждались им. Епископ главного города, или «митрополит», таким образом, становился главой церковного округа.