Чужое принуждение - Фармер Филип Хосе. Страница 7

Макгоуэн выпустил изо рта дым.

— Но Рода, если я правильно понял, любила вас.

— Да. Но она была моей помощницей. Я не мог позволить чему-то личному войти в нашу жизнь, ибо это бы отразилось на работе. Понимаете, всякие там трения... Она начала бы требовать от меня такое, что я не склонен был бы выполнять. Одним словом, стала бы вести себя так, словно мы — муж и жена.

— А я очень сожалею, что не встретился с Родой раньше, — признался Макгоуэн. — Был бы рад поволочиться за нею. Моя жизненная энергия не растрачена на множество женщин — жизнь астронавта одинока и сурова. Между прочим, не сочтите меня слишком любопытным, но что вы собираетесь делать с дочерью капитана?

— Я хочу определить причину ее заболевания.

— Вы неправильно поняли меня, док. Я имел в виду ваш к ней очевидный и далеко непрофессиональный интерес. Вы ведь прекрасно понимаете, что в нашем мире повышения в должности можно добиться, только вступив в брак, не так ли? А вы не сможете жениться на ней, пока не присоединитесь к последователям Ремо. Вы обратили внимание на толстое золотое кольцо на среднем пальце левой руки, на котором изображен треугольный щит, отражающий брошенное копье? Это кольцо девственницы. Девушка носит его до замужества. Она снимает его, расстегнув специальную застежку, и одевает на палец мужчины. С этого момента она принадлежит ему и только ему. Торжественное празднование, устраиваемое после этого, является просто обнародованием случившегося. Разумеется, старшие поднимают гвалт, если с ними не посоветоваться и не спросить разрешения, однако пара решительная вполне может обойтись и без них.

— На Луне я прочел все, что имелось в тамошней библиотеке о ремоитах, — сказал Галерс. — Однако описания этого обычая мне не попадалось. Может быть, вы могли бы рассказать мне то, чего я не знаю.

Макгоуэн любил поговорить, а капитан не предоставлял ему особых возможностей для словоизлияний. Теперь, когда рядом оказался благодарный слушатель, он с удовольствием наверстывал упущенное.

Многое из того, что услышал Галерс, было ему уже известно. Культ этот зародился в маленьком городишке в Оптиме — государстве, возникшем после рекультивации пустыни Гоби несколько сотен лет тому назад. Ремо и его последователи выступили против либеральной морали окружавшего их общества той эпохи и организовали небольшую, тесно сплоченную группу религиозных фанатиков. Обнаружив, однако, что они теряют многих молодых приверженцев из-за бесчисленного множества искушений, которые подстерегали их за пределами клана, последователи культа Ремо эмигрировали на Мелвилл. Там они беспрепятственно могли прививать свою мораль детям. Подкреплялись заповеди верованиями, заимствованными из индуизма, согласно которым неукоснительное соблюдение моральных норм в этой жизни избавляет от последующего возрождения в более низких формах.

— Вы заметили, что они носят одежду только белого цвета и не стригут волосы? У них есть и другие особенности. Они никогда не лгут.

— Никогда?

— Ну, почти никогда, — улыбнулся помощник капитана. — У них практикуется абсолютная моногамия. Причиной распада брака может стать только смерть одного из супругов. Даже супружеская неверность не является основанием для разрыва брачных уз. «Провинившийся» в течение года обязан одеваться во все черное в знак раскаяния за свой проступок. Они, видите ли, не прибегают к старомодному слову «грех». Но и это еще не все. Неверный не имеет права сожительствовать со своей половиной в течение года. К концу этого срока, если поведение его было безупречным, он получает право одеваться снова в белые одежды и теоретически становится таким же безгрешным, как и прежде. Разумеется, это утяжеляет жизнь ни в чем не повинного партнера, который вынужден соблюдать воздержание так же, как и виновная сторона.

— Может быть, это не такая уж плохая система, — заметил Галерс. — Супруги должны хорошенько следить друг за другом, чтобы не навлечь неприятности на обоих. Это — система дублированной проверки.

— Я как-то не задумывался над этим. Кстати, у них еще есть множество различных экономических, социальных и религиозных мер, употребляемых в качестве принуждения и наказания. Они, например, никогда не бьют детей, создавая вместо этого вокруг ребенка «атмосферу порицания». Не богохульствуют. Имеют некоторые личные вещи, например, одежду и книги, а большую часть своих доходов вносят в казну общины. Это основная причина, побуждающая мужчин-ремоитов отправляться в космос. Там они могут заработать для общины больше, нежели дома. Кроме того, у ремоитов отсутствует промышленная база для производства омолаживающей сыворотки и, чтобы добыть достаточно денег для ее приобретения, молодым мужчинам приходится подписывать контракты с космическими компаниями. Вы можете им только посочувствовать, док. Ведь вам самому придется списать часть своей жизни в пользу «Саксвелла», не так ли?

— Да, мне предстоит ждать свободы еще пять лет, одиннадцать месяцев и десять дней.

— Доктор Джинас тоже был законтрактован. Ему оставался всего лишь месяц, а он утонул. Какой нелепый конец. Он был неплохим малым. Я все видел, но ничем не мог помочь.

— А что с ним случилось?

— Я с берега наблюдал за ремоитами, стоявшими по пояс в воде озера. Они проходили обряд очищения. Док плавал в лодке совсем рядом с ними, на расстоянии протянутой руки, не обращая на них ни малейшего внимания. Он набирал воду в маленькие бутылочки и закупоривал их. Для чего — до сих пор неизвестно.

— А проверка этих проб была произведена?

— Когда лодка опрокинулась, они утонули. Их не смогли найти.

Галерс нахмурился.

— Но почему она перевернулась? И почему он утонул там, где воды было всего по пояс?

— Каким же было заключение проведенного расследования?

— Покончил с собой, избрав для этого столь нелепый и мучительный способ. Нужно было проплыть под водой как можно дальше от толпы и в как можно более глубокое место.

— А кто входил в состав комиссии по расследованию?

— Старейшины ремоитов и, естественно, агент «Саксвелла».

— Вы были свидетелем?

— Разумеется. Но не смог дать каких-либо показаний, так как почти ничего не видел. Большую часть произошедшего я не видел из-за толпы ремоитов. Спасать Джинаса бросилось очень много людей.

— И на таком мелководье не были найдены бутылочки?

— Нет. Было выдвинуто предположение, что при попытках спасти его их оттолкнули на более глубокое место.

Макгоуэн замолчал. По его лицу Галерс видел, что он еще что-то хочет сказать, но не знает, с чего начать.

— Послушайте, док, — решился, наконец, помощник. — Вы неплохой парень. Я понял это еще на Луне. И понял еще кое-что, да и не только я. Всем ясно — вы по уши влюбились в Дебби Эверлейк. Знает об этом, разумеется, и капитан. Его отношение к вам, правда, не изменилось, но просто потому, что он не может стать еще более суровым и недружелюбным, чем есть. И, кроме того, он ни за что не покажет, что им владеют какие-то новые чувства. Но он не спускает с вас глаз... Собственно, я хотел сказать не это. Так вот. Дебби — чертовски хорошенькая девка, не правда ли? А у вас не вызывает удивления то обстоятельство, что команда ее тщательно избегает?

Марк открыл рот от удивления.

— Если это на самом деле так... Я пробыл здесь слишком мало, чтобы заметить... Да и почему они обязаны за ней волочиться? Ведь она — дочь капитана.

Макгоуэн ухмыльнулся.

— Да ведь трудно даже представить себе такое: на борту корабля красивая девушка, а двадцать мужчин, лишенных на длительный срок женского общества, не обращают на нее внимания! Более того, даже не разговаривают с нею. А если и разговаривают, то держатся при этом на некотором удалении.

Марк покраснел и сжал кулаки.

— Я не собираюсь вас обидеть, док. Просто излагаю факты. Вы ничего не замечаете, а я хочу вам помочь.

— Валяйте.

— Так вот, док, если честно, то от Дебби... воняет... О, какой темперамент! Вспомните, ваша ассистентка обнаружила запах рыбы. Спросите у нас, и мы вам скажем, что из каюты Дебби всегда доносится резкий неприятный запах рыбы, а от нее самой буквально разит треской. От этого можно сойти с ума... Я говорю вам об этом ради вашего же блага.