Гнев Рыжего Орка - Фармер Филип Хосе. Страница 18

Вершину пирамиды, как раз там, где загибались пилоны, венчал зеленый изумруд. На вид он был больше, чем любой земной собор. Внутри он был полым, с дверными и оконными проемами. Возможно, его сразу и отлили так, со всеми полостями и отверстиями. Позднее Джим узнает, что этот камень — лишь песчинка по сравнению с бриллиантом на одной из планет в мирах Уризена. Тот исполинский камень запруживал реку, рядом с которой Миссисипи показалась бы струйкой в ребячьем пироге из грязи.

Все ниже и ниже спускался Джим. Хотя изумруд, отражавший своими огромными гранями лучи солнца, пылал ослепительным огнем, Джиму не было надобности жмуриться. Он все видел, но не имел глаз, которые могло бы ослепить. Камень вспыхнул, точно в пламени взрыва, и Джим оказался прямо перед одной из великанских граней, через которую проник внутрь храма. Вот чем был изумруд — храмом.

В огромном помещении было темно, лишь в самой середине яркий луч из невидимого источника освещал пол. За пределами светового пятна таились повсюду огромные и отчегото зловещие статуи. Они во множестве стояли на полу и ряд за рядом заполняли ниши в выгнутых стенах. Те, что помещались на самом верху, трудно было рассмотреть, некоторых вовсе не было видно снизу, но их присутствие чувствовалось.

Это место внушало Джиму сильный страх. Как оно действует на семилетнего мальчика, стоявшего посередине, Джим не знал. Хотя ребенок, Орк, был здесь скорее всего не в первый раз, храм, наверное, до сих пор пугал его. По крайней мере, наводил трепет.

Джим мысленно называл ребенка Орком, потому что знал, сам не ведая откуда, что Рыжим Орка пока еще не прозвали.

Мальчик и двое взрослых были единственными людьми в храме. Присутствовал там и некто еще, но скрытно, наполняя все вокруг неясной угрозой.

Мужчина был высоким и красивым, со светлыми волосами и голубыми глазами. Его звали Лос, и он был отцом Орка. Женщина, ростом не уступавшая ему, была статной, золотоволосой и зеленоглазой. Это была мать Орка, Энитармон. Длинные прозрачные одежды, окутывавшие их обоих, почти ничего не скрывали. На нем был пурпурный узорчатый пояс, на ней — голубой. Он держал в правой руке курильницу, которой медленно помахивал, и торжественно пел что-то на языке, непонятном Джиму. (Хотя у Джима не было ушей, он все слышал.) Из курильницы струился оранжевый дым со смешанным ароматом горького миндаля и сладких яблок.

Энитармон держала жезл с кольцом, в котором заключался большой необработанный камень алого цвета. Она махала им, совершая какой-то обряд.

Мальчик стоял неподвижно, устремив зеленые глаза к потолку, прижав руки к бокам — одна ладонь была сжата в кулак, другая открыта. Лос время от времени прекращал пение и задавал мальчику вопрос. Однажды, когда Орк не сумел ответить, отец ударил его по лицу тыльной стороной ладони. На щеке у Орка появилось красное пятно, и на глаза навернулись слезы.

Джим почему-то ожидал, что Орк будет похож на него. Но нет. Этот мальчик был крепче его, и руки у него были длиннее. Нос у него был вздернутый, губы полнее, чем у Джима, подбородок не так выступал вперед, а волосы были рыжие. Глаза у него тоже были больше, что придавало ему невинный вид.

На нем не было никакой одежды, кроме синей головной повязки, покрытой незнакомыми Джиму письменами. Среди них выделялся знак в виде трубы. Может быть, это рог Шамбаримена, о котором Джим читал у Фармера, рог, который будто бы открывает все врата между мирами, если в него подуть?

Теперь отец и мать начали медленно кружить вокруг ребенка, идя против часовой стрелки. Лос все так же размахивал курильницей, но задавал сыну вопрос, только когда оказывался перед ним. Джим видел, как напрягается при этом мальчик. Дважды он ответил правильно. На третий раз замешкался. И отец снова ударил сына по лицу.

Женщина нахмурилась и открыла рот, точно хотела что-то сказать мужу, но вновь сомкнула губы. Лос выкрикнул что-то. Возможно, ему полагалось гневаться по обряду, но он, похоже, проявлял куда больше пыла, чем требовала церемония.

Орк весь дрожал. Его лицо и тело блестели от пота, и нижняя губа дергалась. Все это, казалось, еще больше злило Лоса.

Джим возненавидел этого отца.

Хотя он прибыл сюда, чтобы войти в Орка и слиться с ним воедино, Джим колебался. От сочувствия, смешанного с гневом, его сознание помутилось, а для того, чтобы войти в Орка, ему требовалось все его спокойствие и самообладание. К чему усложнять и без того устрашающий шаг. Джим не мог, конечно, знать, но чувствовал, что если он совершит промах во время процедуры проникновения, то окажется в очень скверном положении.

Отец, лицо которого все сильнее краснело и кривилось, взмахнул курильницей и ударил Орка по голове. Мальчик упал на колени, но не поднял опущенных рук. Джим догадался, что если бы Орк шевельнул руками, то полностью провалил бы свою роль в церемонии. Что последовало бы за этим, Джим не знал.

Женщина что-то сказала. Лос гневно глянул на нее и произнес одно слово. Она ответила ему таким же взглядом и тоже произнесла одно слово. Вряд ли они говорили друг другу комплименты.

Орк нетвердо поднялся на ноги и устремил глаза вверх. Из ранки сочилась кровь, по щекам текли слезы, но он крепко стиснул зубы.

Энитармон с криком подскочила к Лосу и тоже стукнула его по голове своим жезлом.

Моя мать точно бы так не поступила, подумал Джим.

И тут его вынесло из храма, и он полетел ввысь, оставляя далеко под собой горы, континент, планету, солнце, стремясь к вратам своей комнаты на Земле, а потом с беззвучным взрывом прошел в эти врата.

ГЛАВА 14

9 ноября 1979 г.

При следующем своем вхождении Джим не увидел больше жутких, пересекающихся, сияющих, многомерных стен. Вместо этого навстречу ему хлынул плотный поток тел, попеременно вспыхивавших то зеленым, то красным. Тела походили на сперматозоидов с человеческими лицами, и на каждом лице была злобная ухмылка.

Джим пробился сквозь их орду — они отскакивали прочь с его дороги — и сразу оказался во вселенной Орка. Еще до того, как прочесть заклинания, Джим решил, что вселится в Орка, когда тому будет семнадцать лет.

Орк был в лесу, в сотнях миль от города. Он вырос в высокого и очень мускулистого юношу. Он стоял за толстым стволом дерева, сжимая левой рукой древко копья. Его голову покрывал синий колпак, как у Робин Гуда, с торчащим сбоку алым пером. Кроме колпака, короткой юбки-килта и сандалий, на нем не было ничего. На поясе в ножнах висели короткий меч и метательный топорик. Прошло около часа, как перевалило за полдень. Небо — в этот день багровое — было ясным, и солнце, тоже багровое, пылало над лесом. Но внизу, под толстым покровом растительности, оплетавшим деревья семисотфутовой вышины, было прохладно.

В этой зеленой крыше высоко над головой обитало множество насекомых, птиц и животных. С ветки в пятидесяти футах над Орком похожий на енота зверек с зеленой бородой, вися на своем цепком хвосте, ругательски ругал человека. Орк прислушивался к чему-то, но трудно было бы различить нужный звук среди шума лесной жизни.

Орк повернул голову. Его отец Лос и его мать Энитармон вышли из тени деревьев позади него. Родители тоже были одеты в одни только килты и сандалии и тоже вооружены. Но Лос, кроме копья и топора, имел при себе еще и пистолет с утолщением-луковицей на конце ствола — лучемет.

Джима снова мучил страх проникнуть в сознание Орка и, быть может, остаться в нем навсегда — с такой опасностью он никогда еще не сталкивался. Но он должен сделать это — иначе он будет жить, как трус, до конца своих дней. Победа или смерть. Да, смерть вполне вероятна. Или, что еще хуже, Орк поглотит его. Или он будет поглощен лишь частично, но навсегда останется узником в чужом теле.

Все едино. Надо войти в разум Орка. Стать частью Орка. Не самим Орком, Господи Боже мой!

И Джим сделал это. Пару секунд он чувствовал себя так, будто попал в яму с силосом. Слизистая комковатая субстанция душила его. Он ослеп. Мрак и мерзкое вещество, в котором он тонул, чуть не заставили его повернуть назад Но он скрипнул воображаемыми зубами и беззвучно приказал себе: