Настольный лечебник знахаря - Степанова Наталья Ивановна. Страница 4

Эти слова, наверное, его и сберегли. Тогда он чудом остался жив. Как дедушка рассказывал, их всех поставили в ряд перед ямой, которую перед этим и заставили выкопать, и стали стрелять. От ужаса он закрыл глаза, а потом кто-то из рядом стоящих завалился на него и утянул с собой в яму. Фашисты потом и в яму стреляли, но дедушку каким-то чудом не задело. Ночью он кое-как вылез из ямы, где были одни трупы, и спрятался в лесу. Через несколько дней, когда карательный отряд пошел дальше, он пробрался домой, а мы ведь его уже оплакали.

Встретила меня как-то очень старая женщина, стала обнимать и целовать руки. Я удивилась, так как до этого ни разу ее не видела. Я стала расспрашивать ее, откуда она меня знает, она же мне в ответ: «Тебя не видела до этого, зато я знавала твою бабушку, это я ей кланяюсь через тебя. Я ей всей жизнью обязана, да и счастьем тоже». Рассказала она мне свою историю:

«Помер у меня муж, молодой был, сильный, красивый. Его кедром задавило, он шишковал да так на жизнь и зарабатывал. Я с ума стала от горя сходить, пыталась руки на себя наложить, дети стали не милы, их бы все души на его одну обменяла не задумываясь. От горя я буйной стала, волосы на себе рвала и выла целыми днями. Дети под лавки забьются и сидят, как сверчки, боятся вылезти, а я все зло на них вымещаю, грешная. Думала, если бы не они, я бы с ним в тайгу пошла, глядишь, уберегла бы, не погиб бы он тогда, может быть. И вот соседка дала адрес твоей бабушки и сказала: “Она и от тоски полечить может, а захочет, и мужа к тебе вызовет, поговоришь с ним”. Я мигом собралась, последнего петуха в сумку – и айда. Зашла, помню, к твоей бабушке, она – ни здравствуйте, ни проходите, уставилась и смотрит.

А потом сказала, как будто ушат холодной воды на голову вылила: “Что, красавица, у детей последнего петуха забрала? Как вы, бабы, мужиков своих любите, детей бы так любили. Ух! Глаза бы на таких не смотрели. Ты когда младшего на колени брала? Забыла, поди? Иди-ка ты к детям да покорми их, а не таскайся по бабкам, не носи из детских ртов еду по чужим избам. Дети завсегда должны быть матерям дороже, чем мужики”. Я как поняла, что меня гонят, – и в рев. В ноги к твоей бабке кинулась. “Помоги, – прошу ее. – Вызови ко мне Иванко”. В общем, умолила. Посадила она меня в угол, дала Псалтырь и говорит: “До ночи читать будешь. А я тебе оберег ставить стану”. Бабушка твоя золу кипятила, ключи по комнате раскидывала, круг чертила, свечи жгла, шторки то закроет, то откроет. Собаку с цепи спустила и сказала: “Иди отселя, придешь завтра, сегодня можешь помешать мне”. И собака ушла из дому. Я удивилась, а она говорит: “Маловерная ты, а еще по такому делу пришла. Да если я вздумаю, три мужа будут при мне и друг друга видеть не будут, а ты собаке удивляешься”. Ночью поставила меня бабушка твоя в круг и говорит: “Как придет твой муж, руки к нему не тяни, а то задавит. Долго его не держи, ему тяжело, да и мне тяжко будет. Что нужно, спроси, да помни – руки к нему не тяни”.

Стала бабушка его звать. Он и заходит, одет, в чем похоронили, в глаза не смотрит, встал рядом с кругом и голосом глухим да тихим говорит: “Что меня подняла? Зачем?”

Я тут заплакала: “Ты там лежишь, а я одна, у меня для детей морковки нет, не то что хлеба. Не могу без тебя, все равно вместе будем”.

Он мне и говорит: “Слушай мой наказ да не перебивай, мне дюже тяжело. Скоро тебя безногий сватать будет, другого шанса у тебя жизнь устроить не будет, так что не упусти. А детей ставить на ноги нужно. Выходи за безногого”. Я тут как заору: “Я тебя люблю, и мне никого не надо!” И, не помня себя от горя, протянула к нему руки. Он и поднял взгляд: Боженьки, а глаза-то у него без зрачков! Бабушка твоя свою книжку как захлопнет: ветер по избе пронесся. Иванко, или кто это был, пропал. Очнулась я на кровати, Евдокия меня обмывает да ругает, что не послушалась ее, руки протянула, могла и сгинуть, а сироты тогда бы на ней остались и ей бы за них перед Богом отвечать пришлось. Утром, провожая меня, твоя бабушка сказала: “Уйдешь и покой с собой унесешь. Более ты из-за мужа сердце рвать не станешь, милее твоих детей и Василя никого на белом свете у тебя не будет. Через год на столе хлеб не переведется, через три года крепко жить станешь, через семь лет лучше тебя никто на селе жить не будет. Иди к детям, девка. А петуха забери”. Я ее спрашиваю, кто такой Василь, а она и говорит: “Да муж твой безногий”. Пришла я домой, смотрю на стены в своей хате, а они вроде как светятся.

Так мне спокойно да так радостно стало, словно в моей жизни что-то хорошее произошло. Я избу тогда выбелила, вычистила. А на детей как будто другими глазами взглянула и поняла, что люблю их пуще света белого.

А потом пришел ко мне безногий мужик по имени Василь. Я замуж за него пошла, а он и шьет, и паяет, и вырезает, нет такого, чего он не может. Люди все к нему идут, всем он помогает, пить не пьет, денег много зарабатывает. В общем, жить я стала хорошо, а то ведь руки хотела на себя наложить, и сотворила бы такое, если бы не бабушка твоя…» Что ж, когда слышишь такие истории, то лишний раз думаешь о том, как же необходима людям твоя работа.

Уважаемая Наталья Ивановна!

Из Ваших книг я узнала о том, что Вы пишете книгу о своей бабушке Евдокии. Дело в том, что я хотела бы рассказать об одном факте, касаемо встречи с Вашей бабушкой. Моя мать, Галина Сергеевна Данильченко, и моя бабушка ездили к ней за помощью. Было это давно, и дело было так. Мой дед копал землю, нашел клад. Вернее, это был сундучок, а в сундучке был серебряный ларчик. Поверх ларчика было привязано письмо.

От нетерпения поглядеть, что находится в ларце, дед не стал читать письмо и открыл ларчик. В ларце было тринадцать золотых и тринадцать серебряных монет и узелок не то с землей, не то с пеплом.

Дед выкинул землю и пересчитал монеты, и только после этого он попытался прочитать старинное письмо. Бумага была прелой с не вполне понятным рукописным текстом, но он все же понял, что этот клад является откупом от смертельного недуга и всякий, кто изымет его на Божий свет, свяжется со смертью.

Дед наш был верующим и суеверным человеком, поэтому он решил не трогать найденных денег. Но вскоре его старший сын надумал жениться. Деду хотелось для него хорошей свадьбы, и он свез в город золотую монету, продав там ее ювелирщику за хорошую цену. Во время свадьбы случилось то, что повергло всех гостей в ужас. Целуя свою невесту, жених на глазах у всех, кто кричал «Горько!», упал замертво от разрыва сердца.

Все горевали, но больше всех горевал дед, потому что считал, что в смерти своего сына виноват он сам. Взяв ларец, дед закопал его там же, где нашел, но спустя время ларец снова был извлечен из земли. Видимо, ему трудно было смириться, что в земле лежит богатство, а семья живет в бедности. Утешая себя мыслями, что смерть старшего сына не что иное, как простое совпадение, дед взял из ларца три золотые монеты и продал их. Возвращаясь с базара, они ехали по хорошо устоявшемуся льду, по которому всегда ездили все селяне. Но в этот раз лед разошелся, и телега с тремя людьми, лошадью и обновами рухнула под лед, и никто не спасся.

Погибли двое членов семьи и сам дед. Через день после похорон в сарае в петле нашли младшую сестру Татьяну. Испугавшись смертельного поветрия, моя бабушка и моя мама поехали к знахарке, чтобы она отчитала смерть от их семьи. Но знахарка помогать не взялась, сославшись на то, что у нее нет необходимого знания и должной силы, и посоветовала ехать к Евдокии Степановой, которая может все. Получив от знахарки адрес Вашей бабушки, моя мать и бабушка, проделав дальний путь, добрались к Евдокии. Вот как они описывали эту необычную встречу. В небольшой комнате их встретила женщина с очень уставшим лицом.

Одета она была чрезвычайно просто, и в хате было множество икон и горящая лампадка. Евдокия выслушала бабушку и мать и сказала: «У того, кто находит переклад, всегда будет искушение потратить золото или серебро, которым его хозяин откупился от хвори или ранней смерти. И сколько бы раз его ни пытались закопать, все равно будет соблазн снова и снова доставать откупное, тратить деньги и хоронить родных. Сбросьте свой клад в реку подальше от берега, так чтобы никто больше этого сундука не видел. После этого поменяйте в крещении имена, а я отчитаю вашу семью от напрасной смерти». Сундучок сбросили в реку, и больше в нашей семье не было смертей. Потом мама родила меня, от нее я и узнала об этой истории. Я буду рада, если мой рассказ окажется в Вашей книге. Сама я уверена, что если бы все деньги из того ларца были потрачены, то вряд ли бы теперь я писала Вам это письмо. Книги Ваши очень люблю и горда тем, что моим родным посчастливилось увидеть бабушку Евдокию.