Тайны волхвов. В поисках предания веков - Джилберт Эдриан. Страница 35
Оставив позади все эти любопытные памятники пропавшей цивилизации, мы снова оказались в Кахте. Близилась ночь, и мы стремились скорее вернуться в Урфу. День стоял неплохой, хоть и облачный, но погода быстро переменилась. Небо заволокли темные тучи, и в путешествии на микроавтобусе из Адьямана мы испытали все «прелести» месопотамской бури. Гигантские молнии рассекали небо, и ливень лил как из ведра. Вскоре дорога оказалась полностью затопленной, как если бы прорвало плотину Ататюрка. Когда мы прибыли в Урфу, главная городская магистраль, естественно, названная бульваром Ататюрка, накануне сухая и пыльная, превратилась в реку. Таково было неудачное начало следующего этапа нашего путешествия, когда замерзшие и заляпанные грязью мы поселились в единственном приличном пристанище города — отеле «Харран».
В ту ночь я разболелся не на шутку. Я отказался от жаркого из перцев, предложенного нашим добрым гидом-курдом, и на протяжении всей недели, что мы находились в Турции, старательно избегал есть кебабы. Нам никогда не узнать, была ли вызвана моя болезнь свежеиспеченным хлебом из питты, который мы ели в деревенской пекарне близ Кахты; ледяной ключевой водой, выпитой на полпути вверх по склону Нимруда, или чем-то несвежим, съеденным в гостинице Адьямана. Ясно было одно: я серьезно болен, а мы по глупости оставили нашу аптечку вместе с половиной нашей одежды в гостинице близ Фесии, в которой мы поселились после нашего возвращения с востока. Наступил вечер пятницы, и вскоре должно было закрыться все, в том числе и соседняя аптека. В отчаянии мы поспешили в нее, и я попытался объяснить, что мне нужно, а обслуживающий персонал не менее отчаянно пытался понять меня. Но между нами был языковой барьер, и, как мы ни старались, нам не удалось понять друг друга. В конце концов мне продали какие-то таблетки от несварения и бутылочку с аспирином. Совсем не то, что нужно. Страдая инсулинозависимым диабетом, я оказался не просто в незавидном, но и прямо-таки опасном положении. Так как аптеки закрылись на выходные и невозможно было достать нужное лекарство, я вынужден был поддерживать содержание глюкозы в крови, ничем не загружая свой желудок. Худшее же заключалось в том, что наш рейс в Анкару и, следовательно, наше возвращение в Фесию откладывались до вторника. Как бы ни повернулись события, мы должны были улететь этим рейсом. Тем временем суббота плавно перетекла в воскресенье, а воскресенье в понедельник, и мне не становилось лучше. Мы поняли, что не сможем не только посетить Харрон, но и даже осмотреть Урфу.
В тот вечер, когда я был прикован к постели уже третий день, я впал в бредовое состояние, сопровождавшееся сильными галлюцинациями, во время которых перед моим мысленным взглядом проносились живые сцены, разворачивавшиеся в роскошных дворцах, храмах и замках. В этом полусонном состоянии я повстречался с мужчиной, которого принял за монаха. Он повел меня вверх по винтовой лестнице, дабы показать мне то, что он называл чудесами Эдесы (древнее название Урфы, о котором я практически забыл). Ступеньки, балюстрады и многое другое из окружавшего меня были сделаны из изящной филиграни, из тщательно вырезанной древесины, инкрустированной перламутром. Все это походило на Багдадскую беседку у самых красивых палат стамбульского дворца «Топ-капи», только еще больше и даже изысканнее украшенную. Так — объяснил монах — выглядела когда-то Эдеса, город, великолепию которого завидовали во всем мире.
Я начал понимать, что здесь пыльные улицы и разбитая каменная кладка скрывали тайну, которую мне предстояло отгадать. Тайну, которая теперь могла проясниться. Однако, что бы там ни было, скрыто, я не смог бы найти это в данных обстоятельствах. Наше путешествие, казалось мне, ограничится только Коммагеном. «Монах» сообщил мне, что сейчас ворота Эдесы закрыты для меня. Если же я вернусь на следующий год лучше подготовленным, чем ныне, то найду то, что ищу. На этой заключительной ноте я проснулся или, вернее, пришел в себя, весь омытый потом, но уже выплывший из лихорадочного состояния. Чувствуя себя как сэр Персиваль, который, когда ему показали чашу Грааля, забыл задать главный вопрос и вследствие этого упустил возможность разглядеть как следует волшебную чашу, я вновь оказался в грязновато-коричневом интерьере нашей гостиничной комнаты, слыша назойливый шум уличного движения. Аналогия с Граалем, как мне предстояло выяснить позже, полностью соответствовала тому, что случилось.
На следующий день, уже чувствуя себя лучше, я смог отведать что-то за завтраком — первую пищу за три дня, прежде чем мы отправились в аэропорт. У нас не осталось времени на посещение рыбных садков Авраама, осмотр замка, рынка, развалин церкви Святого Иоанна и иных чудес древней Эдесы. Все было так, как и говорил монах в моих фантазиях: на этот раз ворота оказались закрытыми для нас. Мы побывали, не подозревая о том, в одном из самых необычных городов на земле, а я даже не догадывался об этом, пока не было слишком поздно. Однако я знал, что, как бы ни обернулись наши дела, мы еще вернемся в Урфу. В следующий раз я буду лучше подготовлен и задам нужные вопросы сторожу ворот: что это за город и кто его страж? Однако приходилось подождать с этими вопросами. Сначала мне предстояло распутать тайну Коммагена и отправлявшегося Антиохом странного культа богов. Я не имел ни малейшего представления о том, к чему это приведет, но догадывался, что это будет нечто волнующее.
ГЛАВА 7
ЛЕВ КОММАГЕНА
По возвращении домой из Урфы мне предстояло множество дел. Находясь в Коммагене, мы купили два маленьких путеводителя — единственные источники информации на английском языке, которые мы смогли найти об Антиохе и его любопытных памятниках. В них упоминалось исследование Отто Нойгебауэром «Гороскопа Льва». Еще работая над «Тайной Ориона», я встречал его имя: вместе со своим коллегой Ричардом Паркером он долгие годы работал в университете Брауна на острове Родос, и оба они считались признанными специалистами по египетской астрономии. Они первыми узнали в человекоподобной фигуре Саху, которую можно увидеть на потолках египетских усыпальниц и замковых камнях пирамид, созвездие Ориона. Поэтому меня очень интересовало то, что он имел сказать о Коммагене. Лучшим источником подобной информации представлялся Британский музей, и уже через несколько недель я связался с отделом древностей Западной Азии, дабы узнать, смогут ли мне там помочь. Меня отослали к одному из помощников хранителя, весьма услужливой леди по имени Доминик Коллон. Она поняла, что именно меня интересует, и любезно предложила выслать мне фотокопию одной статьи Нойгебауэра (на этот раз в соавторстве с другим коллегой — Х. Б. ван Хосеном), озаглавленную «Греческие гороскопы», а также полезную библиографию по другим источникам сведений о Коммагене, если они потребуется. Поблагодарив ее за услугу, я с нетерпением ждал прибытия посылки.
Присланный материал оказался совершенно бесподобным. Нойгебауэр и ван Хосен внимательно изучили расположение звезд на стеле Льва в мемориал € Антиоха, которое все вроде бы признают своего рода гороскопом, и увязали его с точной датой — 62 год до н. э. Тело Льва украшено рядом звезд, явно представляющих созвездие Льва. Hoйгебауэру это совершенно ясно, и он сравнивает их расположение с «Катастеризмами» Эратосфена:
«Лев представляет собой «созвездие Льва» — в этом нет никаких сомнений, поскольку 19 звезд, изображенных на теле льва и вблизи от него, очень близко согласуются с положением 19 звезд, приписываемых этому созвездию в так называемых «Катастеризмах» Эратосфена».
Очень любопытна увязка с Эратосфеном (ок. 276–194 гг до н. э.), гениальным ученым и писателем из Александрии, величайшим достижением которого было измерение длины окружности земли. Узнав, что во время солнцестояния солнце светит вертикально вниз в колодец, не отбрасывая тени, в Сиене на Тропике Рака, он измерил угол расположения солнца в полдень того же дня в Александрии. Зная расстояние от Сиены — 5000 стадий, он смог подсчитать, что это соответствует 1/50 большого круга земли, которая, следовательно, имеет окружность в 250 000 стадий[45]. Позже он поправил самого себя и остановился на 252 000 стадий. Утверждение Нойгебауэра о том, что изображенные на фигуре льва звезды соответствуют звездному атласу Эратосфена, подсказывает, что автор рельефа имел в своем распоряжении эту книгу, что вовсе не представляется невероятным, если иметь в виду, что царская династия претендовала на греческую родословную. Позже мне предстояло убедиться, что это почти наверняка правда, и прийти к другим удивительным выводам.