Железный регент - Кузнецова Дарья Андреевна. Страница 23

— Я не могу сказать наверняка, потому что знаю его всего несколько лет, которые живу здесь, — Ина пожала плечами. — Говорят, раньше, до войны, он был совершенно нормальным, некоторые даже называют точную дату перелома — битва при Тауре. И, честно говоря, я не удивлюсь, если это правда. Война многих калечит.

— А что случилось в той битве?

— Подробностей я не расскажу, — развела руками Ина. — Насколько знаю, там оставался небольшой гарнизон, который должны были стереть с карты за считанные часы, и основные силы не успевали прийти на помощь. Но защитники удерживали рубеж несколько дней. Ходят слухи, что Ив — вообще чуть ли не единственный выживший, и атаки противника он отражал в одиночку, но в это как раз сложно поверить. Он сильный, да, но ведь не неуязвимый. Все серьезные события и неоднозначные фигуры обрастают легендами; думаю, с ним случилось то же самое. Скорее всего, он просто единственный дожил до подхода армии. Если это так… Меня совсем не удивляет, что он тронулся умом.

— Как ты думаешь, — медленно начала я, озаренная внезапной догадкой, — а может мой скрытый дар оказаться даром лекаря душ? И господин регент так странно отнесся ко мне, потому что чувствует, что я могу помочь?

— Почему нет? — дана легко рассмеялась. — Хорошая версия, многое объясняет. Но ты не зацикливайся на ней и помни, что скрытый дар, который оказалось не под силу разбудить даже Хале, может и не проснуться вовсе. Он ведь дремлет не просто так, потому что ему хочется, а по какой-то серьезной причине. Может, с самой Искрой или с тобой что-то не так, и это не получится исправить. С другой стороны, и забывать о нем, опуская руки, тоже не стоит. Не исключено, что дару просто нужен правильный толчок, какие-нибудь определенные эмоции, и ты сумеешь получить их именно здесь.

— Например? Что такого нового я могу здесь испытать? — полюбопытствовала я, за что удостоилась от собеседницы насмешливого взгляда.

— А что, ты хочешь сказать, что знакома со всеми сильными чувствами? — улыбнулась она уголками губ. — Испытала любовь, материнскую радость и гордость, настоящую дружбу?

— Ну… нет, — смутилась я.

— Почему-то я так и подумала. А ведь толчком могут стать не светлые, а наоборот, отрицательные эмоции. Ты знаешь боль потери родного человека, но есть еще ненависть и страх, есть боль предательства… Я, конечно, надеюсь, что обойдется без этого и все пройдет гладко, — поспешила заверить Ина, взглянув на мое вытянувшееся лицо.

— Я тоже на это очень надеюсь, — пробормотала я в ответ.

— Да, и кроме того… я понимаю, что тебе хочется помочь Иву, этого и мне хочется, и еще очень многим, кто его знает. Но даже если дар проснется, причем именно такой, какой необходим, тебе все равно не хватит сил на излечение Железного регента. Пытались сильнейшие, а твоя Искра хоть и яркая, но не настолько.

Я медленно кивнула в знак того, что поняла услышанное. Ина права, не стоит сейчас об этом задумываться, сначала бы с известными гранями справиться.

Комната для занятий оказалась очередной гостиной, только не прямоугольной, а полукруглой. Посередине находилось несколько удобных стульев, на стене висела черная пыльная доска, под ней стоял узкий сундук, по круглой стороне в два ряда выстроились простые скамьи.

— Какое странное место, — уронила я.

— Удобно, когда нужно что-то рассказать большому количеству людей. Такой вот маленький Зал Совета.

— Что?

— Зал Совета в Нижнем дворце устроен примерно так же, театром, там еще ряды сидений поднимаются ступеньками, чтобы все всё видели. Ты никогда не бывала в театре?

— Слышала что-то такое, — смутно припомнила я. — Отец упоминал, но мы обычно не заходили в большие города, поэтому я никогда его не видела. А почему выбрана именно такая форма?

— Не знаю, это же не я придумала, — засмеялась Ина. — Кажется, для того, чтобы всем было хорошо видно и слышно. Так удобно. Садись, сейчас начнем, где-то здесь была лира… А в театр все-таки сходи, как будет возможность, это действительно очень интересно. И если соберешься, скажи мне, когда именно.

— Зачем? — опешила я.

— Шутишь? Я очень хочу увидеть, что будет твориться на представлении, которое изволит посетить Железный регент!

— А при чем тут он? — окончательно запуталась я.

— Насколько я могу предсказать его поведение, одну он тебя в город не отпустит, тем более сейчас, когда ты ничего и никого не знаешь и это может быть опасно. Да и доверить тебя он никому не рискнет, и даже не потому, что никто больше не защитит, а потому, что не захочет далеко отпускать. Останется либо запретить тебе даже думать о театре, либо пойти туда самому. Но запрещать тебе что-либо он не будет, потому что умный.

— Почему ты так решила? — я нахмурилась.

— Успела поговорить с Халой и о тебе, и об Иве. Пустая Клетка утверждает, что Ярость Богов скорее умрет, чем рискнет выпустить тебя одну из Верхнего дворца. Надеюсь, у него это скоро пройдет, но пока — лучше даже не пытаться. Даже если очень этого захочется.

— Я вообще-то не собиралась никуда уходить и ни в какой театр тоже не собиралась, это ты предложила, — отмахнулась я от этого предупреждения.

Отец часто повторял, что беды множатся в мире по вине людей. Если бы на подобное отвечали подобным, число их оставалось бы в равновесии, но многим свойственно не только платить злом за зло, но и за добро — черной неблагодарностью. Я эти слова хорошо помнила и не собиралась уподобляться этим «многим».

Я могла бы возразить Ине, что пытаться сбежать от такой заботы, особенно если она продиктована настоящей опасностью, по меньшей мере, гадко и глупо. Могла объяснить, что такое отношение много лучше равнодушия, и если ради твоего развлечения очень занятый человек готов отложить свои планы, то меньшее, что можно сделать в ответ, это постараться не отвлекать его тогда, когда у него нет на тебя времени.

Но я решила не спорить, а Ина явно почувствовала перемену в моем настроении и не стала продолжать разговор. Вместо этого она сунула мне в руки лиру и, усевшись в кресле напротив, приступила к уроку.

Чтобы пользоваться Искрой, совсем не обязательно иметь музыкальный инструмент и уметь на нем играть; сама Ина, к примеру, никакого отношения к музыке и прочим искусствам не имела. Но все, что я знала и умела, я перенимала от отца, а он как раз был бардом, вот и меня учил тому же.

Ина планировала строить занятия совсем иначе, но на первый раз решила посмотреть, что я вообще умею. Нужного настроения и вдохновения не было и в помине, Искра теплилась едва-едва, мир отзывался неохотно. Но через некоторое время я все-таки сумела сосредоточиться, и в учебной комнате мы просидели несколько часов кряду, до самого полудня.

Результатом Пастушья Свирель осталась довольна, похвалила мои успехи и вознамерилась проводить к другим учителям.

Известие о том, что учить меня будет не одна Ина, оказалось неожиданным. Грамоту и счет я знала благодаря отцу, но этого, по словам Пастушьей Свирели, было совершенно недостаточно для достойной самостоятельной особы. Но спорить я, конечно, не стала: я мечтала учиться, и боги дали мне такой шанс. Теперь нужно доказать, что они дали мне его не зря.

Боги очень не любят, когда их милостями пренебрегают.

— Не стоит, прекрасная владычица душ, тратить свое драгоценное время. Вы можете отправиться к остальным ученикам, а юную госпожу я провожу сам, — прервал нас незнакомый мужской голос, когда мы уже собирались уходить, и Ина осторожно укладывала лиру обратно в битком набитый невесть чем сундук.

Я вздрогнула и резко обернулась, а для даны появление постороннего, похоже, не стало неожиданностью.

— Ну что вы, какая трата времени? Это не только мой святой долг, но и прямая обязанность, — голос женщины прозвучал почтительно, но мне почудилась в нем насмешка.

— Такая прекрасная госпожа не должна говорить о долге и обязанностях, все это — удел мужчин, — возразил вошедший мягко и спокойно, внимательно разглядывая нас обеих. — А вы, дитя, присядьте вот здесь, рядом, — обратился он уже ко мне.