Уйти и не вернуться - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 33

IX

В нарушение всех правил, предусматривающих оставление дежурных по лагерю, Асанов и Семенов, замаскировав или закопав часть имущества, отправились за остальными офицерами. Идти налегке было значительно легче, и вскоре они уже соединились с группой Рахимова, которые смогли пройти к тому времени довольно большую часть пути, совершая на каждом отрезке два-три коротких перехода туда и обратно. Рахимов, Елагин и Борзунов с понятным волнением узнали о гибели майора Машкова. Особенно был огорчен капитан Борзунов, успевший довольно близко подружиться с погибшим офицером. К вечеру следующего дня они возвратились в лагерь. За время их отсутствия здесь побывали только птицы, чьи следы они сразу обнаружили. В этих горах вообще мало бывало случайных гостей или одиноких путников — здесь в одиночку просто нельзя было выжить.

Но от Падериной и Чон Дина не было никаких известий. По расчетам Асанова, двое офицеров, посланных в Зебак, уже давно должны были вернуться, но их все еще не было. Правда, они договорились, что контрольным сроком будут считать утро завтрашнего дня, когда исполнится ровно двое суток после их выхода из лагеря.

По плану операции после уточнения исходных данных и подтверждения полученных от связного сведений, они должны были выдвинуться к лагерю Нуруллы, в район Ишкашима и попытаться, на месте разобравшись с ситуацией, освободить полковника Кречетова. При этом план взаимодействия предусматривал и активные боевые действия группы Асанова, и скрытые, традиционные приемы военных разведчиков в боевых условиях.

Только Асанов знал, что их попытки должны быть лишь демонстрацией силы. И только его первый заместитель Рахимов имел маленький конверт, который он должен был вскрыть в случае смерти командира. Там были инструкции Рахимову, как действовать в подобной ситуации. В случае любой опасности Рахимов должен был уничтожить конверт. На время экспедиции оба офицера предпочли забыть о существовании этого конверта. Правда, сам Рахимов был бы чрезвычайно удивлен, узнай он, что в конверте стоит всего одна фраза «Бросайте все и прорывайтесь к границе любым способом». Секретность операции была такова, что ее не могли доверить даже подполковнику военной разведки, вручив ему запечатанный конверт. Только Асанов знал все подробности, и только он имел право принимать самостоятельные решения.

На следующее утро, так и не дождавшись своих офицеров, Асанов приказал готовиться Рахимову и Семенову. Последний не говорил на местных языках и должен был сыграть роль немого спутника отлично подготовленного Рахимова, очень похожего на местных пуштунов, словно он всю жизнь провел в пустынях Регистана. А вот якут Семенов мог сойти за киргиза или туркмена из западных областей страны.

Асанов понимал, как рискованно отправлять почти сразу за первой парой, вторую, но у него не было другого выхода. Потеряв еще двоих офицеров, его отряд просто не смог бы выполнить поставленную задачу силами пятерых человек и вынужден был ждать пока не объявятся Падерина и Чон Дин. А ждать не было времени. Риск состоял из того объяснения, что в небольшой городок сразу вслед за первой парой незнакомцев приходит вторая и уже это одно могло вызвать подозрения. Но В данном конкретном случае риск был оправдан еще и тем, что они привлекут к себе еще большее внимание, а это в конце концов было их главной задачей.

Рахимов, хорошо знавший местные обычаи, взял с собой длинный большой нож, которым обычно резали баранов. При необходимости его можно было использовать и как холодное оружие. У Семенова под халатом был прикреплен пистолет. Сам Рахимов обычно вешал пистолет на пояс, так как мешковатая куртка и широкий пояс, наматываемый прямо на нее, могли спрятать даже несколько пистолетов, делая их обладателя просто немного полнее.

Отправляя вторую пару, Асанов понимал, что это их последний шанс. Слишком непредсказуемым оказался их путь в эту небольшую долину. Слишком тяжелая дорога вела их в лагерь Нуруллы.

Глядя, как уходит еще одна пара, Асанов не находил себе места от беспокойства. Он, вообще не любивший подставлять своих людей, терять их, в тяжелых ситуациях всегда предпочитал не рисковать своими офицерами. А здесь в первой паре он даже отправил женщину. Именно поэтому он волновался сильнее обычного. Война — дело грязное и сугубо мужское. Женщины здесь не всегда на своем месте. От понимания этого делалось еще неспокойнее на душе. У обычных моджахедов еще можно было встретить благородство, жалость к побежденному, милосердие к пленным. У бандитов такие чувства начисто атрофировались. А у фанатиков Абу-Кадыра, озлобленных и неустроенных после изгнания из Таджикистана, вообще не было в правилах оставлять в живых пленных. После долгих издевательств им просто отрезали головы.

Рахимов и Семенов, немного задержались в лагере, где все ждали появления первой пары, пришли в Зебак, когда солнце уже поднялось достаточно высоко, освещая непокорные горы и жилища горцев. В самом городке было спокойно. Они сразу направились в местную чайхану, как и подобает путникам после нелегкого пути.

В ней почти не было посетителей, за исключением нескольких стариков. Рыжий, краснобородый чайханщик принес им чай и сразу удалился. Здесь платили любой валютой, какую имел посетитель. Можно было заплатить китайскими юанями или американскими долларами, принимали российские и даже таджикские рубли, пакистанские рупии и иранские тумены. Не верили только в местные афгани, совершенно обесцененные и не принимаемые нигде.

Рахимов, как и подобает гостю из западных областей страны, заплатил за чай иранскими туменами. Лишь получив плату, хозяин немного смягчился и спросил:

— Откуда ты пришел?

— Издалека. Мы совершили паломничество в Мешхед, а теперь собираемся перейти границу и найти наши семьи в Пакистане. Они убежали туда еще во время войны, пять лет назад.

Лицо краснобородого просветлело.

— Значит, вы теперь настоящие мешеди, — восторженно воскликнул он, — приветствую вас в своем доме.

Рахимов не ошибся. Рыжеватый хазареец, так обильно окрашивающий свою бороду красной хной, был ревностным сторонником шиитского направления в мусульманской религии. И паломничество в Мешхед воспринимал как деяние, достойное настоящего мусульманина.

Как известно, мусульмане-шииты живут в основном в Иране и Азербайджане. Они также встречаются в Афганистане, Ираке, Таджикистане. Большая часть мусульманского мира состоит из последователей суннитского направления и не столь, ортодоксальна, как шииты. Вместе с тем различные направления одной религии, как правило, не сталкивают людей друг с другом, не заставляют их искать разрешения спорных теологических вопросов на поле брани. Во время войны Ирана с Ираком население арабского Ирака более чем на половину состояло из мусульман-шиитов, что не мешало им вместе с последователями суннитского направления сражаться против своих единоверцев, иранских мусульман-шиитов.

Но среди шиитов встречаются и некоторые направления «красноголовых» или «краснобородых», которые откровенно не приемлют постулатов суннитов, считая их вероотступниками и узурпаторами. Именно такого фанатичного шиита и встретили Рахимов с Семеновым в маленькой чайхане Зебака.

— Мы совершили долгий, очень долгий путь, — медленно произнес Рахимов. Семенов, не понимавший, о чем они говорят, молча следил за жестами и взглядами Рахимова.

— А почему молчит твой достопочтимый мешеди-друг? — спросил хозяин чайханы, кивая в сторону Семенова.

— Он немой, — быстро ответил. Рахимов, — Аллах лищил его речи, когда он увидел все зверства «шурави», еще десять лет назад.

— Да будь они прокляты, безбожники, — гневно сказал хозяин чайханы, — и все их слуги в нашей стране.

— У вас в городе тоже были такие? — осторожно спросил Рахимов.

— Были, — мрачно сообщил «краснобородый», — но теперь уже нет. После того как здесь появились люди Абу-Кадыра, да сохранится его жизнь на многие годы, все предатели и сомневавшиеся бежали отсюда. А остальные были вырезаны за одну ночь.